Повседневная жизнь Калифорнии во времена «Золотой Лихорадки»

Жизнь на борту корабля

В 1849 году из портов Атлантики и Мексиканского залива вышло более 500 судов. Хотя путь через мыс Горн в 1849 году был самым долгим и утомительным, чаще всего пользовались именно им: в обход мыса Горн в Сан-Франциско прибыло 15 597 иммигрантов, а через Панаму всего 6489 человек. Но на следующий год приоритеты изменились: путешествие вокруг Южной Америки — 11770, через Панаму — 13 809 человек ⁽⁵⁾. Трое «аргонавтов» из каждых четырех летом 1851 года предпочли путь через Панамский перешеек или через Никарагуа путешествию вокруг мыса Горн.

Решив отправиться в путь «большой командой», группа процветающих бостонских сорокадевятников без колебаний приобрела корабль «Орб» и усовершенствовала его, чтобы сделать путешествие комфортным. Другая группа из Новой Англии, «Бостонско-Калифорнийская горно-рудная и торговая компания», состоявшая из 150 человек, приобрела 700-тонный парусник «Эдвард Эверетт» и оборудовала его просторными и комфортабельными дортуарами. Чтобы побороть неизбежную скуку долгого путешествия вокруг мыса Горн, в распоряжение пассажиров предоставили библиотеку, для оживления вечеров собрали небольшой оркестр, ученые должны были регулярно делать доклады, а протестантские пасторы каждое воскресенье читать проповеди. Были предусмотрены также и молитвенные собрания в середине недели. Наконец, чтобы быть готовыми к любым неожиданностям, на борт погрузили двухлетний запас продовольствия, а четверо врачей — членов изысканной компании организовали диспансер, снабженный всевозможными медикаментами, в том числе двадцатью пятью галлонами виски, «предназначенного исключительно для медицинских целей» ⁽⁶⁾. Употребление алкоголя было строго запрещено на большинстве судов, зафрахтованных подобными компаниями.

Сразу же заметим, что такие привилегированные условия были редки. Для всех, или почти всех, «аргонавтов» путешествие вокруг мыса Горн было очень тяжким испытанием. Крупные быстроходные клиперы появились только в 1851 году. Предшествовавшие им суда были большей частью небольшими и плохо приспособленными для перевозки пассажиров. Водоизмещение многих из них было меньше 300 тонн, а численность экипажа не превышала 15 человек. Богатые пассажиры пользовались относительным комфортом проветриваемых кают на несколько коек, все прочие спали вповалку в общих междупалубных или расположенных на палубе помещениях. Когда на борту оказывались женщины, их перемещение по судну обычно ограничивали своеобразным ограждением — «коробкой», построенной на палубе.

Среди незначительной части дам, мечтающих о Калифорнии, естественно, были особы легкого поведения, стремящиеся на поиски увешанной золотом клиентуры. Из Франции и Южной Америки в Калифорнию переправлялись целые публичные дома во главе с бандершей. Иные женщины путешествовали либо в одиночку, либо с компаньонкой, а порой и с компаньоном. Цель их была та же самая — торговля своими чарами. С. де Лаперуз, взошедший в Гавре на борт парусника «Анна», писал, что среди его пассажиров было «довольно много более или менее замужних женщин» ⁽⁷⁾.

Путешествие в обход мыса Горн продолжалось от пяти до семи месяцев. Многие «аргонавты» вели личные дневники, поэтому мы можем узнать, как протекала жизнь на борту кораблей. Морская болезнь, скверная пища, ограниченное количество затхлой воды — вот о чем без конца писали пассажиры. Они испытывали скуку и страх неизвестности, но главным их врагом была, несомненно, скука. «Переход так долог, что скучаешь заранее», — вздыхал Альбер Бенар ⁽⁸⁾. Пуритане из Новой Англии читали Библию для поднятия духа, прочие играли в лото, домино или триктрак. Когда позволяла погода, пассажиры на палубе любовались океаном, чайками, акулами, дельфинами и записывали свои впечатления в дневники. Многие «аргонавты» изо дня в день фиксировали все главные события, происходившие на борту, а также погоду, сведения о курсе корабля и о направлении ветра, а некоторые описывали свои приключения более подробно.

Особенно подробные и откровенные путевые заметки о плавании оставили нам французские путешественники. Например, Альбер Бенар повествовал о том, что на борту парусника «Иосиф» было принято «приносить жертвы на алтарь любви», и это явно было одно из излюбленных развлечений пассажиров. Да и сам капитан убедил одну из пассажирок поселиться в его каюте ⁽⁹⁾. Несомненно, на американских кораблях, где время проходило в молитвах и пении, на такую распущенность нравов смотрели неодобрительно. Порой заставляли пассажиров перед посадкой давать подписку в том, что они обязуются не пользоваться «богохульными и непристойными» выражениями.

Парусники редко заходили в порты Южной Америки, чтобы пополнить запасы продуктов и питьевой воды. Корабельное меню было безнадежно однообразным, а продукты часто бывали испорченными — что не раз заставляло «аргонавтов» бунтовать. Парусник «Робер Баун», отплывший из Нью-Йорка 6 февраля 1849 года, шел до Сан-Франциско 203 дня и сделал всего два захода, один в Рио-де-Жанейро, другой в Каллао, в Перу. «Большой переполох случился во время завтрака, — писал 12 июня один из пассажиров Джон Н. Стоун, — от поданной нам свинины и говядины шел такой отвратительный запах, что нужно было иметь очень хороший аппетит и крепкий желудок, чтобы не только сесть за стол, но и просто находиться вблизи его» ⁽¹⁰⁾.

Начиная с 10 градусов северной широты корабли входили в спокойные экваториальные воды. Жара становилась удушающей, и с повышением температуры воздуха увеличивалась напряженность на борту. Переход через экватор отмечался на всех кораблях шутливыми церемониями, которые разряжали «атмосферу». После этого на «аргонавтов» обрушивались самые ужасные ливни экваториальной зоны, а потом набрасывались ураганы близ мыса Горн или сильные ветры, дувшие в противоположном направлении, туманы, снег, а Магелланов пролив встречал их опасными рифами. Обход мыса Горн редко отнимал меньше месяца. Хотя некоторые корабли, например «Робер Баун», при хорошей погоде и благоприятных ветрах огибали его за шесть дней ⁽¹¹⁾. Другим кораблям приходилось сутками выдерживать натиск разбушевавшейся стихии, каждое мгновение рискуя быть разбитыми в щепки гигантскими волнами, со звериной яростью обрушивавшимися на палубу.

Поэтому, следуя маршрутом через мыс Горн, менее опытные капитаны парусников порой предпочитали проход через Магелланов пролив, хотя этот путь и был длиннее. Небольшое судно «Норс Бенд» шло через этот пролив 32 дня. Менее удачливым требовалось для этого два месяца. Места здесь унылые, дикие и мрачные, но зато пассажирам представлялся случай увидеть Патагонию.

Затем корабли снова поднимались вверх, вдоль тихоокеанского побережья, чаще всего с заходом в Вальпараисо, а иногда и в Каллао. После сурового мыса Горн Вальпараисо казался раем. «Аргонавты» не переставали восхищаться красотой побережья, широкими улицами города, сверкающими глазами местных сеньорит и веселым нравом горожан. Но блюстители строгой морали с негодованием отмечали обилие борделей, притонов, винных магазинов да «пансионов для моряков» — грязных и пользовавшихся дурной славой.

Из Вальпараисо корабли снова направлялись к северу. Если не везло с погодой — сильные ветры здесь нередки даже летом, — то приходилось затрачивать еще несколько долгих недель на остаток пути до Сан-Франциско, а некоторые суда тратили еще больше времени, ловя попутный ветер у Сандвичевых островов.

Первые пароходы

Нескольким сотням сорокадевятников повезло: они попали на борт первых пароходов компании Хауленд-Эспинуолл — «Калифорнии», «Панамы» и «Орегона». Незадолго до этого были основаны две пароходные компании для обслуживания линий между атлантическим и тихоокеанским побережьями. В 1847 году президент Полк подписал билль, разрешавший конгрессу выделять ежегодно 290 тысяч долларов на пароходную линию между Нью-Йорком и Чагресом. Почти такие же щедрые субсидии были предоставлены для финансирования ежемесячного сообщения между Панамой и тихоокеанским побережьем. Одна тихоокеанская линия оказалась в руках Уильяма Эспинуолла, другая — у группы капиталистов, возглавляемой Джорджем Лоу.