История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Граждан

Императору не удалось доехать до Царского Села. Около Малой Вишеры, в Любани и Тосно, железнодорожный путь был перекрыт мятежниками. Но Государь не вернулся в Ставку, а приказал прорываться в Царское Село через станцию Дно. На станции Дно дорога на север вновь оказалась перекрытой восставшей толпой. Царь приказал следовать во Псков, где находился штаб Северного фронта. Там командующий фронтом генерал Николай Владимирович Рузский передал ему телеграмму генерала Алексеева с проектом манифеста о создании правительства во главе с Родзянко, ответственного перед Думой. Император не стал бороться за власть. Он теперь жаждал только одного – встречи с семьей: «Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства всё время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!» – записывает он в дневник вечером 1 марта, когда вокруг рушится вся Россия и в смуте погибли тысячи людей, сотни «верных слуг».

Императрица был настроена решительней: «Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде. А ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь в западню, что ты можешь сделать?.. Может быть, ты покажешься войскам в Пскове и в других местах и соберешь их вокруг себя? Если тебя принудят к уступкам, то ты ни в каком случае не обязан их исполнять, потому что они были добыты недостойным способом». Но Царь к войскам не вышел, вокруг себя их не собрал. Он пошел на «уступки». 2 марта в первом часу ночи Император приказал генералу Иванову ничего не предпринимать, генералу Алексееву – вернуть на фронт посланные в Петроград полки, а в шестом часу утра телеграфировал Алексееву о своем согласии с проектом манифеста о формировании ответственного перед Думой правительства.

Временный комитет Государственной Думы по согласованию с Петросоветом создал Временное правительство во главе с князем Г. Е. Львовым. Император подписал указ о назначении князя Львова Председателем Совета министров и командира 25-го корпуса генерала Лавра Корнилова – убежденного республиканца – командующим Петроградским округом. Правительство сразу заявило о неотправке на фронт частей, участвовавших в революции. Для обретения полноты власти Совету не хватало теперь только одного – отречения Императора. И Петросовет потребовал отречения. Родзянко в 3.30 утра 2 марта послушно передал это требование в Псков: «Династический вопрос поставлен ребром… Ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам и войскам, решил твёрдо – войну довести до победного конца и в руки немцев не даваться… Везде войска становятся на сторону Думы и народа и грозные требования отречения в пользу сына, при регентстве Михаила Александровича, становятся определенным требованием».

Генерал Алексеев послал циркулярную телеграмму главнокомандующим фронтами и флотами Империи, в которой спрашивал их мнения о предложении Родзянко, чтобы Государь Николай II отрекся от престола. Большинство командующих поддержали это предложение, некоторые с руганью в адрес заговорщиков (генерал Сахаров), иные, как адмирал Колчак, не ответили вовсе – ни да, ни нет. Великий князь Николай Николаевич написал, что он на коленях молит Государя об отречении. Только два высших военных начальника – командир гвардейского конного корпуса генерал от кавалерии хан Гусейн Нахичеванский и командир 3-го кавалерийского корпуса полный георгиевский кавалер генерал граф Келлер, узнав о происходившем в Ставке, выразили резкий протест и предложили себя и вверенные их командованию части для подавления мятежа, но генерал Алексеев скрыл от Императора их телеграммы. Примечательно, что два этих воинских начальника, выразившие готовность прийти на помощь православному Государю в последнюю минуту Империи и убитые, кстати, в 1918 г. революционерами, оба были неправославными – мусульманином и лютеранином. Было, конечно, немало генералов, офицеров и солдат, и целые воинские части, которые бы встали на защиту Царя. Но их никто об этом не попросил в тот драматический день, никто не призвал.

Свидетельство очевидца

Служивший в корпусе графа Федора Артуровича Келлера Андрей Григорьевич Шкуро вспоминал: «Я получил депешу, – сказал граф Келлер, – об отречении Государя и о каком-то Временном правительстве. Я, ваш старый командир, деливший с вами и лишения, и горести, и радости, не верю, чтобы Государь Император в такой момент мог добровольно бросить на гибель армию и Россию. Вот телеграмма, которую я послал Царю (цитирую по памяти): «3-й конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрекся от Престола. Прикажи, Царь, придем и защитим Тебя». «Ура, ура! – закричали драгуны, казаки, гусары. – Поддержим все, не дадим в обиду Императора». Подъем был колоссальный. Все хотели спешить на выручку пленного, как нам казалось, Государя. Вскоре пришел телеграфный ответ за подписью генерала Щербачева – графу Келлеру предписывалось сдать корпус под угрозой объявления бунтовщиком. Келлер сдал корпус Крымову и уехал из армии». – А. Г. Шкуро. Записки белого партизана. – М., 2004 – С. 541.

И вот во Пскове, в ночь со второго на третье марта, в салон-вагоне императорского поезда Государь Николай Александрович «признал за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя Верховную власть».