Древняя Русь: Образование Киевского государства и введение христианства

При всем различии подходов к древнерусской истории ведущие исследователи согласны в том, что городские образования с их политическим значением возникли в ходе естественной эволюции [21, 449-453; 70, 62]. В VI-VIII вв. у восточных славян сложились условия, приведшие к рождению городов. Большая часть населения, занимаясь сельским хозяйством, промыслами, ремеслами, размещалась на неукрепленных поселениях. Появление специализированных поселков ремесленников, работавших для рынка, датируется VII-VIII вв. Эти поселения с течением времени укреплялись, становились средоточием внутренней, а в некоторых случаях и внешней торговли [23, 51-57]. В VIII-IX вв. происходит бурное развитие торговых связей, соответственно растут поселки такого типа, усиливается их политическая активность. Русская летопись называет десять древнейших городов этого периода: Киев, Новгород, Полоцк, Смоленск, Изборск, Ладогу, Белоозеро, Ростов, Муром, Любеч.

Все материалы свидетельствуют о том, что уклад жизни восточных славян к моменту образования единого древнерусского государства имел далеко не первозданный вид. К этому времени формы политической организации у них уже существовали. Появление варяжского элемента имело значение одного из факторов дальнейшего развития городского быта и изживания кровнородственных отношений, формирования городских волостей-княжеств. Варяжская сила подталкивала жизнь восточных славян к дальнейшим переменам, но ее влияние в политическом смысле не было начальным и решающим.

Таким образом, говорить о социально-политическом и культурном состоянии восточных славян в 50-60-е годы IX в., когда летописная хронология начинает древнерусскую историю, как о неразвитом, начальном, первобытном, совершенно неверно. Племенная жизнь у них к этому времени в основном осталась позади. Киевская Русь, а с ней и история восточных славян начинается в ясно очерченных организационно-политических формах. Жизненный уклад древнерусского народа к этому времени окончательно отошел от естественных родоплеменных отношений. Историческая картина рисует нам наличие у восточных славян известного числа «земель-волостей» (каждая со своим городским центром), политически объединенных вокруг Киева.

Между племенным укладом и политическим устройством земельных областей проследить генетический переход крайне трудно. Племенной порядок не дает оснований прямо связывать себя с политическим устройством «земель-волостей». Последние не наследуют его, а уничтожают. Вот почему неверно определять политическую структуру древнерусского государства как федерацию племен. Земли делились не по этнографическим признакам жителей, а на основании их отнесенности к городам-центрам, которые владели ими.

Образовавшаяся на Руси местная политическая форма в виде городовой области (волости или земли-волости) была по своей сути торговым округом, находившимся под контролем города, который помещался в центре всей экономической жизни этого округа, давая ему свое имя. Когда образовались княжества, городовые области вошли в их состав как административные единицы, т. е. сообщили им областное деление. Имей городовые области племенное происхождение, формируйся без участия экономических интересов, каждая область включала бы только одно племя. В действительности в состав областей вошли разные племена или части племен. Единицы племенная и областная не совпадали. Другими, словами, городовая область формировалась независимо от территориальных границ племени. Если в пределах племени возникало несколько крупных торговых городов, оно соответственно дробилось. Если же у племени города не было, оно входило в область чужеплеменного города.

Возникновение города существенным образом зависело от географического положения. В местах, удаленных от речных торговых маршрутов, крупные торговые центры вырасти не могли, и племена этих мест примкнули к чужим областям. Управлявшие ими города подчинили себе пограничное население соседних племен, тянувшееся к ним из-за торговых интересов, «и образовали из них политические союзы» [35, 163].

Поэтому соотносить области или волости с племенами можно лишь условно. Население земель-волостей, как и племенное население, имело общую территорию, определенную общность экономической жизни и некоторые другие сходные черты. Но в отличие от племени общество земель-волостей не основывалось на кровнородственных связях, в нем развивалось имущественное расслоение, появилась знать, была велика роль вождей. Формируясь в процессе разложения племен, земли-волости отражали интеграционные тенденции древнерусской жизни. Следовательно, под племенными союзами Руси надо понимать объединения уже не собственно племен, а тех формирований, которые возникли в результате их отмирания.

Образовавшиеся племенные союзы развивались в направлении феодальных порядков. Одновременно шел процесс, где добровольного, а где принудительного, объединения первичных союзов в суперсоюзы. Центром интеграции стала наиболее выгодная в торгово-экономическом отношении Киевская городовая область, подчинившая первоначально (VI в.) русь, полян, северян, а к IX в. включившая в свой состав союзы древлян, дреговичей, полочан и, возможно, волынян.

Механизм, посредством которого отдельные земли удерживались под контролем центральной власти, был заключен в процедуре полюдья – ежегодного объезда «великим князем» или его уполномоченными подвластной территории с целью сбора дани. Полюдье стало на Руси первой ярко выраженной формой проявления отношений господства и подчинения, реализации права земельной собственности, внедрения в общественное сознание понятия подданнической зависимости.

Поначалу институт полюдья действовал на уровне союза нескольких племен. Таков, например, функционировавший в первой половине IX в. союз вятичей, глава которого («светлый князь») раз в год объезжал земли своих подданных, собирал с них одежды, пушнину и сбывал в хазарскую столицу Итиль. Суперсоюз поднял полюдье на более высокую ступень развития. В первой половине IX в. наряду с союзом вятичей действовал союз Руси, объединявший пять-шесть племенных союзов. Полюдье носило в нем значительно более масштабный характер, отличалось организационной сложностью и хорошо отлаженной системой сбыта.

Если интеграция племен в союзы была непосредственной предгосударственной формой организации восточных славян, то образование союза порядком выше, с постоянно действующим механизмом контроля, свободным от племенных связей и патриархального характера отношений, – свидетельство появления государства в самом прямом смысле этого слова.

Детализированное описание полюдья середины X в. оставил император Константин Багрянородный. Это описание вполне может быть экстраполировано и на полюдье более раннего времени. Разница только в том, что суперсоюз Руси начала IX в. состоял из пяти-шести племенных союзов, тогда как суперсоюз середины X в., полюдье в котором описано византийским автором и в летописи (под 945 г.), включал восемь-десять союзов. Б. А. Рыбаков, реконструировавший важнейшие черты полюдья как общерусского явления, характеризующего сущность государства Руси в IX-X вв., отмечает, что из года в год для вывоза результатов полюдья изготавливалось 400-500 судов. Был налажен целый кораблестроительный комплекс, обеспечивавший государственное мероприятие судоходными средствами. Полюдье начиналось в ноябре и заканчивалось в апреле. Его маршрут вел в области древлян (между Днепром, Горынью и верховьями Южного Буга), дреговичей (от Припяти на север до водораздела с бассейном Немана и Двины, на востоке – от Днепра включительно), кривичей (верховья Днепра, Двины и Волги) и северян (Средняя Десна, Посемье и бассейны верховьев Псла и Ворсклы).

Длина кругового пути полюдья составляла около 1200-1500 км. В полосе движения полюдья находилось около 30 поселений городского типа, в которых свита князя, состоявшая из нескольких сот дружинников, делала остановки. Из отдаленных районов дань свозились заранее и была определенным образом тарифицирована, т. е. не являлась произвольной. Местные князья заботились о равномерности ее взимания и одновременно обеспечивали доставку определенной меры собранного в становища полюдья.