Крейсер I ранга Адмирал Корнилов". 1885-1911.

Из-за небольших, как считал Е.И. Алексеев, пороков отливки заменялись отдельные детали кронштейнов гребных валов. В обстоятельном рапорте инженера Н.В. Долгорукова от 15 ноября 1887 г. готовность всех работ уже составляла: стальной корпус с броней и окраской – 95% (оставались неоконченными верхний передний мостик, крыша боевой рубки и часть других деталей); деревянные части с конопаткой и окраской – 95%, внутренняя отделка, мебель – 60%, орудийные порты – 15%; руль и его устройства – 70%, кронштейны гребных валов – 85%, водоотливная система – 65%, электрическое освещение – 50%. По сведениям на 15 февраля 1888 г., готовность близких к окончанию работ увеличилась на 2- 5%, находившиеся в половинной готовности-10-20%.

Новомодное средство обеспечения защиты и непотопляемости – “селлеюлеза” (разбухаюший состав для бортовых коффердамов – целлюлоза) было полностью принято и готовилось к установке. По состоянию на 15 ноября 1887 г. были установлены все главные котлы и их дымовые выходы, а для задних котлов и дымовая труба с кожухом. Из главных машин с их уже установленными цилиндрами по выходе из дока предстояло демонтировать разбитый большой цилиндр задней машины. Его оставили в корпусе, чтобы он позволял изготовить подлежащие навешиванию на цилиндр штатную арматуру и устройства.

Три поршня, взамен забракованных после отливки на заводе Крезо, спешно отделывали. Все это позволило 22 декабря 1888 г. выдать фирме 8-й платеж (с удержанием 4380 франков за компасы).

2 декабря 1887 г. по мотивам, не нашедшим объяснения, последовало решение его Высочества; вместо предполагавшегося бюста адмирала Корнилова ограничиться установкой “общепринятой носовой фигуры”. 9 декабря из С.-Назера Е.И. Алексеев докладывал о принятии этой воли генерал-адмирала к исполнению. Он же 14 января 1888 г. уже из Парижа, поздравляя И.А. Шестакова с производством в чин полного адмирала, докладывал о том, что в январе крейсер вывели из дока, где ставили гребные винты, руль, завершили дополнительные работы по установке всех кингстонов и обшивали корпус медью. Тотчас же по вводу в бассейн к заводской стенке начали выгружать поврежденный цилиндр задней машины. Готовый носовой цилиндр гидравлическим давлением испытывали в мастерских общества в Нанте. Готовы были и заказанные в Англии паровые катера.

Выходъ „Корнилова" изъ St. Nazaire, съ карт. Н. Гриденко.

В середине февраля 1888 г. погрузили новый цилиндр и начали его монтаж. Полная готовность механизмов к началу испытаний ожидалась во второй половине марта.

2 марта 1888 г. ознаменовалось первыми признаками жизни корабля – в четырех котлах задней кочегарки впервые развели пары для проверки качества сборки всех трубопроводов, арматуры и готовности к действию вспомогательных механизмов. Обнаружившуюся, “самую незначительную течь” в нескольких местах швов и нескольких заклепках, как и парение во фланцах, Е.И. Алексеев в своем рапорте, не желая, видимо, выносить сор из избы и демонстрируя скромный уровень эрудиции и знаний, квалифицировал как явление “слишком обыкновенное” для первого опыта разводки паров. Странно, однако, что в ответственнейшей конструкции парового котла могли обнаружиться и не вызывали командирского беспокойства явно неряшливо выполненные заклепочные соединения. Значило ли это, что котлы гидравлическим давлением не испытывали или испытания эти не были добросовестным – вопрос остается открытым.

Впрочем оптимизма у Е.И. Алексеева хватило ненадолго. Пришлось написать, что вспомогательные механизмы обнаружили “некото- : рые погрешности в работе”. Из-за появления трещин в направляющем ползуне испытания пришлось прекратить. На исправление неполадок ушло две недели.

19 марта провели первую заводскую пробу главной передней машины. Проработав в течение одного часа при 26 об/мин (давление в котлах 7 атм.), она обнаружила стук в малом цилиндре. Очевидным становился печальный вывод – машиностроительное производство на верфи по своей культуре было явно не на подобающем “европейском” уровне. Этот вывод с очевидностью напрашивался из обстоятельного рапорта инженер-механика Зотова, которому в его положении было не до дипломатии. Он тоже полагал, что обнаруженная при первой пробе течь была “незначительная”, но она, оказывается, явила себя “в швах корпусов котлов, топок и огненных ящиков, вокруг нескольких заклепок из-под гаек связных трубок и вокруг боков, укрепляющих поперечники колосников, а также и вокруг болтов, укрепляющих дымовые выходы к котлам”.

После принятия соответствующих мер (о них механик не распространялся) котлы задней группы были окрашены, и началась подготовка к обшивке их войлоком и парусиной. Была ли предварительно проведена гидравлическая проба – об этом не говорилось. То ли механик не пытался настаивать, то ли ему это запретил Е.И. Алексеев, а возможно не желая вредить своей карьере неуместной инициативой, механик решение вопроса оставлял за МТК. Картина же, действительно, складывалось недвусмысленная, и чем дальше, тем больше.

Течь обнаружили и “котельные приборы” – их краны и клапаны. В облегченном режиме – качая чистую воду (рейд загрязнять было нельзя), испытали вспомогательные механизмы, донки и мусорные помпы.

Скандально проявили себя машинные циркуляционные помпы (1-я и 2-я передней машины) и машины, приводившие в движение насосы, питательную и трюмную помпу. Первая работала с отчаянным стуком, сильным нагреванием подшипника коленчатого вала и сальника вала центробежной помпы. Как не удержался от образности механик Зотов, “текло ручьями” во всех фланцевых соединениях в приемной и отливной трубках, в трубках циркуляционной помпы. Продолжительное предварительное прогревание машины, приводящей в движение воздушным насосом, никак не помогло пустить ее в ход. Это удалось лишь весомым силовым приемом – тягой талями за рычаг в гнездо махового колеса”. Да, уровень культуры производства у избранного тройкой наших любимцев – Алексея, Шестакова, Алексеева – завода был явно не тот, что у Огюстена (Августина) Нормана, который миноносцы для русского флота строил почти что безукоризненно и образцово.

“Тяга талями” возымела свое действие. Но, едва “зашевелившись”, привод воздушного насоса тут же потребовал остановки. “Загорелся один из ползунов поперечника”, в нем при исследовании обнаружили трещину в направляющей ползуна. Причиной такого скандального испытания А.И. Зотов без обиняков называл “незаконченность сборки” и искривление линии из-за небрежности сборки. Теперь (как и для приводов у задней машины) предстояли исправления и переборки.

К этому времени, на 15 марта, корпус и механизмы достигли 99% готовности, внутренняя отделка и мебель 85%, орудийные порты 50%; рулевое устройство и водоотливная система 80°/), якорные 70%, “настоящее (такой парусный термин применяли к фактически установленному) вооружение” и гребные суда 93%, электрическое освещение 70%, минное вооружение 60%. Брам- и марса реи были подняты, стеньги выстрелены, часть бегущего такелажа рангоута – продернута, гребные суда закончены. Замену цилиндра кормовой машины рассчитывали закончить к 20 апреля, а окончить работы по внутренней отделке к 15 мая. Завершив все подготовительные работы, начали укладывать “селлюлозу” в предназначенных для нее коффердамах.

Многотрудная работа “viribus unitis” близилась к завершению.

Сдаточная эпопея

Всякая беда истории – фрагментарность и часто ужасающе зияющая неполнота остающихся от прошлого документов. Автору пришлось как-то от ветерана Советского ВМФ узнать о доставленном в Ленинград техническом архиве ГУК германского ВМФ. Неисчислимое множество трофейных документов было будто бы свалено в спортивном зале Военно- морской академии, и как-то тихо куда-то постепенно они рассосались. Невыразимо трудоемкой работы по систематизации и научной обработке материалов огромной исторической ценности предпринято не было. Ветеран поделился с автором двумя фотографиями (французские эсминцы 1920-1930 годов) из этого бывшего архива. И кто знает, могли ведь в нем оказаться и другие захваченные немцами фотодокументы, а среди них и фотографии “Адмирала Корнилова”, сделанные во время постройки на Луарской верфи. Что-то могло оказаться и в ныне фактически зачеркнутом для соотечественников собрании фотодокументов в фондах С.-Пб. архива кино- фото- фоно- документов, РГА ВМФ и ЦВММ. Недоступны для нас и сохранившиеся в западных музея, архивах и библиотеках бесценные фотографии прошлого.