Путешествия Христофора Колумба (Дневники, письма, документы)

Маргарит, однако, сбежал в Испанию, как только в Изабеллу пришли корабли, на которых прибыл на Эспаньолу брат адмирала Бартоломе. С ним бежал и монах Буйль, которому поручено было обращение индейцев в христианство. Лишенные руководства воины отряда Маргарита рассеялись по стране, огнем и мечом опустошая индейские селения.

В октябре 1494 г., когда Колумб вернулся из плавания на Эспаньолу, всеобщее возмущение охватило остров. Испанский историк XVIII столетия Муньос указывает, что «обиды приумножились настолько, что стали нестерпимыми для обитателей Веги (т. е. области Вега Реаль). Солдаты, лишенные командиров, способных держать их в руках, рассеялись в разные стороны, предаваясь своим страстям в меру своих потребностей, темперамента и прихоти. Потеряв терпение, несчастные индейцы утратили страх и пришли в состояние отчаянной решимости» [179].

Это возмущение, главным очагом которого была область Вега Реаль, было подавлено свирепейшим образом. В январе – феврале 1495 г. капитан Луне Арьяга разорил область Макорис, где против испанцев выступил касик Гуатигуасиа; несколько тысяч индейцев было перебито, около 500 пленников – взрослых мужчин и женщин – Колумб отправил в Севилью на четырех кораблях для продажи на невольничьем рынке.

24 марта 1495 г. 200 испанских пехотинцев и 20 конников, взяв с собой собак-людоедов, специально вымуштрованных для травли людей, вступили в Вега Реаль и дали бой индейскому ополчению. Вооруженные тростниковыми дротиками, индейцы были разбиты. В боях индейцы понесли небольшие потери, но много тысяч мирных жителей обоего пола погибло от пуль и ножей карателей или было растерзано собаками. Наиболее здоровых и сильных индейцев и индианок кастильцы уводили в рабство, причем только сравнительно небольшая часть этих рабов была отправлена в Испанию. Рыцари наживы оценили выгоды рабского труда и жадно расхватывали пленных индейцев, заставляя их добывать золото и обрабатывать земли. Гнусные дела этой банды мерзавцев Лас Касас в своей «Кратчайшей истории разрушения Индий» описывает следующим образом: «Остров Эспаньола был первым из тех, на который, как мы уже говорили, вступили христиане, и здесь положено было начало гибели и истреблению этих людей [индейцев]; сперва разорив и опустошив [остров], христиане стали отбирать у индейцев жен и детей, чтобы заставить их служить себе и пользоваться ими дурным образом и пожирать их пищу, которую трудом и потом своим индейцы производили. Ибо не удовлетворялись [христиане] тем, что индейцы давали им по своей воле, сообразно со своими собственными потребностями, каковые всегда невелики: ведь нет у них [индейцев] обычая иметь больше того, в чем они каждый день нуждаются и что производят с малым трудом. Но то, чего хватает на целый месяц для трех индейских домов с десятью обитателями в каждом, пожирает и уничтожает один христианин за день. [Приняв во внимание] и иные многочисленные насилия, притеснения и обиды, которые им причинили христиане, индейцы поняли, что такие люди не могли явиться с неба.

И некоторые из индейцев прятали пищу, другие – жен и детей, иные бежали в леса, чтобы уйти от таких жестоких и свирепых людей. Христиане секли их плетьми, избивали кулаками и палками и доходили до того, что поднимали руки на владык индейских… А один капитан-христианин изнасиловал жену главного короля и владыки всего острова.

И индейцы стали искать средства, коими можно было вышвырнуть христиан вон со своих земель, и взялись за оружие; но оружие у них слишком слабое и малопригодное как для нападения, так и для защиты; а еще более они слабы в обороне, ибо все их войны мало отличаются от кастильских игр и от детских забав.

Христиане своими конями, мечами и копьями стали учинять побоища среди индейцев и творить чрезвычайные жестокости. Вступая в селение, они не оставляли в живых никого – участи этой подвергался и стар, и млад.

Христиане бились об заклад о том, кто из них одним ударом меча разрубит человека надвое, или отсечет ему голову, или вскроет внутренности. Схвативши младенцев за ноги, отрывали их от материнской груди и ударом о камни разбивали им головы; или же кидали матерей с младенцами в реку, а когда они погружались в воду, христиане смеялись и шутили, говоря: «смотрите, как нехристи пускают пузыри!», или связывали матерей с младенцами спиной к спине и притом всех, которых находили на своем пути… Воздвигали длинные виселицы так, чтобы ноги [повешенных] почти касались земли и, вешая по тринадцать [индейцев] на каждой, во славу и честь нашего искупителя и двенадцати апостолов, разжигали костры и сжигали [индейцев] живьем. Иных [индейцев] обертывали сухой соломой, привязывая ее к телу, а затем, подпалив солому, сжигали их. Другим – и всем тем, кому желали сохранить жизнь, – отсекали обе руки, и руки эти подвешивали к телу, говоря этим индейцам: «Идите с этими письмами, распространяйте вести среди беглецов, укрывшихся в лесах…

…И так как все, кто мог сбежать, укрывались в лесах или горах, спасаясь от людей, столь бесчеловечных и безжалостных, таких жестоких скотов, истребителей и смертных врагов рода человеческого, то были обучены и вымуштрованы отчаяннейшие псы, которые, завидя индейца, в мгновенье ока разрывали его на куски. А бросались они на людей и пожирали их охотнее, чем свиней. Эти псы творили великие опустошения и душегубства.

А так как иногда – и при этом мало, и редко, и по справедливой причине – индейцы убивали кого-нибудь из христиан, то последние сговорились между собой, что за одного христианина, которого убьют индейцы, христиане должны убивать сто индейцев…» [180].

Вести о разбойничьих подвигах первых «завоевателей» Эспаньолы, проникая в Кастилию, возбудили аппетиты легко подвижной и падкой на всевозможные авантюры феодальной вольницы. Стремясь удовлетворить эти желания и одновременно соблюсти свои собственные выгоды, Изабелла и Фердинанд особыми грамотами от 10 апреля и 30 мая 1495 г. определили правила, которые должны были соблюдать все желающие «идти и обосноваться в «Индиях» и все, кто отправлялся на поиски новых земель» [181].

За море могли отправляться подданные испанской короны, получившие на то специальное разрешение. При этом выезжать в Индии можно было только из Кадиса, где все имущество уходящих в плавание подвергалось строжайшему осмотру.

Поощрялся выезд лиц, которые отправлялись в новооткрытые земли за свой счет. Им ставились условия: отдавать в казну две трети всего золота, добытого в Индиях, и десятую часть иных доходов, будь то прибыли торговых предприятий или выручка от продажи ценностей, приобретенных на острове.

В дальнейшем доля золота, которую корона взыскивала, или, точнее говоря, пыталась взыскать с испанских поселенцев, была снижена сперва до одной трети, а затем и до одной пятой. Была даже предпринята попытка почти совершенно освободить поселенцев от этого налога (в 1500 г. во время правления на Эспаньоле Бобадильи). Но как ни маневрировали коронные казначеи, все равно им не удавалось ни пополнить дефицит короны, ни обеспечить эффективное исполнение многочисленных распоряжений и инструкций.

Король и королева ясно ощущали это уже в том же 1495 г. и ответственность за провал своих финансовых планов они возложили на Колумба.

Прибывший на Эспаньолу уполномоченный короны Хуан Агуадо возбудил крайнее недовольство адмирала своим прямым и косвенным вмешательством в дела управления.

В систему уже вошли вывоз рабов в Кастилию (хотя вскоре этот промысел прекратился из-за быстрой убыли коренного населения на Эспаньоле) и использование на месте рабского труда. Одновременно появляется и новая форма эксплуатации индейского труда в тех областях, где еще сохранилось на своих старых местах коренное население.

Испанские хронисты XVI и XVII столетий отмечают, что в 1495 г. Колумб обложил индейцев областей Сибао и Веги Реаль, а также обитателей всех районов острова, где имелось золото, податью в золотом песке. Раз в три месяца каждый индеец старше 14 лет обязан был приносить полный каскавель (небольшой колокольчик-погремушку) золота. Каждый индеец других областей обязан был в те же сроки сдавать не менее одной арробы (11,5 кг) хлопка.