История дипломатии. Том 3

Убийство Дольфуса тяжело поразило Барту. Когда 26 июня из Вены пришла телеграмма с сообщением об убийстве канцлера, си вспомнил, что Дольфус прибыл на венский вокзал, чтобы лично приветствовать французского министра, когда он возвращался из поездки по восточноевропейским столицам. Дольфус был доволен успехами дипломатической миссии Барту и говорил, что они упрочат положение в Европе.

«Мы все ответственны за Австрию», — говорил Барту 26 июня. Он добавил, что теперь у него мало надежд на сохранение мира.

Фашистские гангстеры несколько раз покушались на жизнь Барту. Но покушения были неудачны вплоть до рокового воскресенья 9 октября 1934 г., когда он и Александр, король югославский, были умерщвлены в Марселе.

На свидание с югославским королём Барту возлагал большие надежды.

— Теперь я действительно сделаю что-нибудь для моей страны, — говорил он в беседе с Табуи и предложил ей поехать с ним в Марсель встречать Александра.

«Когда я ответила, что предпочту ожидать его в Париже, он улыбнулся:

— А, так вы боитесь, что будет покушение?

— Нет, — ответила я, смеясь. — Это не причина. Но что заставляет вас думать, что покушение будет?

— Кажется, — ответил он рассеянно, — что они раскрыли в Марселе заговор каких-то анархистов с целью покушения».

Об этом заговоре сообщалось в ранних воскресных изданиях газет «Paris Midi» и «Paris Soir», — их более поздние издания сообщали уже об убийстве Александра и Барту. Весть о злодейском убийстве мгновенно облетела весь мир. Заговорили о новом Сараеве…

В Берлине, Риме и особенно в Будапеште царило подозрительное оживление. Итальянские радиостанции сразу же закричали о распаде Югославии, возвещая её предстоящий делёж. Протест югославского посланника был встречен издевательски грубо в итальянском Министерстве иностранных дел. Однако через день радиостанции были призваны к порядку. Югославский посланник снова был принят в итальянском Министерстве иностранных дел. На этот раз приём был уже предупредителен и любезен.

В Белград на похороны короля прибыл из Берлина Геринг. Одновременно из Будапешта поехал Гембеш. По пути он остановился в Вене для консультации с фон Папеном.

Эта дипломатическая суета фашистских правительств на юго-востоке Европы была не случайна. Следы марсельского убийства вели в Берлин, Рим и Будапешт. Убийцы оказались членами хорватской террористической организации усташей, Руководимой бывшими офицерами австрийской армии. Во главе е стоял капитан австрийской службы Анте Павелич.

Уже вскоре после прихода Гитлера к власти между национал-социалистами и хорватскими головорезами установились теснейшие связи. Павелич со своим аппаратом поселился в Берлине. Здесь же выходили три газеты хорватских террористов. Денежные средства обильно текли из гитлеровской кассы. Газеты усташей вели бешеную кампанию против Югославии яростно нападали на Барту и превозносили Гитлера. Усташи требовали не только полной независимости Хорватии, но и отделения от Югославии Словении, Далмации и Боснии. Это означало бы полное разрушение югославского государства — опоры Франции на Балканах, опаснейшего соседа фашистской Италии, влиятельного члена Малой Антанты, ненавистной Берлину, Риму и Будапешту.

Приезд Барту на Балканы и его переговоры о создании широкой сети соглашений с целью коллективной взаимопомощи против германской агрессии побудили хорватских террористов, по прямому заданию Гитлера, организовать убийство ненавистного фашистам французского дипломата.

Несмотря на то, что соучастие нацистов в марсельском преступлении было очевидно, реакционные круги во Франции приняли все меры, чтобы затушить дело об убийстве Барту и Александра. С этой целью расследование убийства было поручено правительством Думерга сенатору Андрэ Лемери, активному члену фашистской организации «Боевые кресты». Оно тянулось два года и, естественно, не дало никаких результатов.

Таким образом, вследствие агрессивной политики гитлеровской Германии и попустительства правительств буржуазно-демократических стран возник второй очаг войны. Этот очаг был расположен в центре Европы, и его наличие свидетельствовало о назревании войны общеевропейской,

Глава двадцать первая

Возникновение третьего очага войны и дальнейшее наступление поджигателей войны (1935–1936 гг.)

Финал марсельского дела. Убийство Барту развязывало руки фашистским поджигателям войны и их пособникам. Одним из таких пособников стал новый французский министр иностранных дел Пьер Лаваль.

Лаваль во многом представлял прямую противоположность своему предшественнику. Луи Барту являлся одним из образованнейших людей Франции. Член Французской академии, блестящий оратор и публицист, автор широко известных работ о Мирабо и Ламартине, Гюго, Вагнере и Бодлере, страстный любитель книги, Барту привлекал симпатии людей своей высокой культурой. Четырнадцать раз он был министром. Накануне первой мировой войны, в 1913 г., он стоял во глава правительства. На посту премьера, невзирая на недовольство средней и мелкой буржуазии и. особенно зажиточного крестьянства, этот гуманист и эстет твёрдой рукой провёл закон о трёхлетней военной службе, сыгравший важную роль в деле подготовки Франции к вооружённой борьбе с империалистической Германией.

Барту ненавидел Германию как подлинный французский патриот. Сын лавочника из Олорен-Сеят-Мари, затем провинциальный адвокат, далее депутат, министр в составе ряда кабинетов, наконец, глава правительства, Жан-Луи Барту оставался неизменно верен заветам великодержавной французской политики. Франция — оплот буржуазного порядка в Европе; сильнейшее государство континента, призванное вместе с союзниками охранять Версальский мир; могущественная Держава, уже отплатившая милитаристической Германии за позор франко-прусской войны, буржуазно-демократическая республика, выросшая в мировую колониальную империю, — таковы были основы внешнеполитической программы Луи Карту. Нужно отдать должное этому государственному деятелю. Широкий исторический кругозор, верное чувство действительности, ясное сознание национальных интересов Франции помогали ему разбираться в международной обстановке и находить в ней правильный путь. На конференции в Генуе в 1922 г. Луи Барту выступал ещё против Советской России как убеждённый враг социализма, как противник разоружения, как сторонник дальнейшего прямого нажима на побеждённую Германию. Но проходит несколько лет. Действительность убедила того же Барту, что Советский Союз представляет силу мирового значения и что только в сотрудничестве с ним может быть обеспечена международная безопасность в Европе. И вот в Женеве, перед вступлением Советского Союза в Лигу наций, Барту в замечательной речи доказывает необходимость такого сотрудничества со страной социализма. Разумеется, сам он не отрекается от своей принадлежности к классу буржуазии. Барту был лишь выразителем интересов наиболее передовой части этого класса, которая в лице Советского Союза видела надёжнейший оплот борьбы против войны, грозившей буржуазной Франции не только возможностью поражения, но и глубочайшими социальными потрясениями. И вот со всей решительностью Луи Барту вступает на путь борьбы с поджигателями войны; он развивает необычайную для своего возраста энергию, ратуя за организацию союза сторонников мира против агрессора. Фашисты знали, кого они убивали в Марселе. В лице Барту они устраняли своего опаснейшего противника, пламенного французского патриота, одного из лучших представителей дипломатии большого стиля, каких знала буржуазная Франция.

Пьер Лаваль. Сын трактирщика из Оверни, бедствующий гимназист, впоследствии неимущий студент Парижского университета, мелкий адвокат, довольствующийся гонораром в 25 франков за любое дело, далее мэр парижского предместья Обервилль, с 1914 г. — депутат палаты, один из самых левых членов социалистической партии — таковы начальные этапы личной и общественной биографии Пьера Лаваля. Совершенно иной представляется его дальнейшая карьера. В 1930 г. Лаваль — уже богач, наживший аферами миллионы, хозяин нескольких провинциальных газет, собственник доходнейшего поместья «Ла Корбьер» в Нормандии, обладатель увесистого пакета акций минеральных вод Виши, обитатель аристократической виллы «Саид» в одном из наиболее изысканных районов Парижа. Лаваль уже ушёл из социалистической партии. В парламентских кулуарах ему приятельски пожимают руку правые депутаты. С ним ведёт интимные застольные беседы Андрэ Тардье, начавший свою политическую карьеру с попыток продаться немцам, ради власти готовый предать любого из своих друзей и покровителей, как он и сделал со своим «патроном» Клемансо, и до конца дней своих мечтавший о то» «решающем часе», который сделает его, Тардье, диктатором Франции. Лаваль шепчется и с продажным агентом Германии де Бриноном; он приближает к себе грязного провокатора Дорно, которого ценит за горластую демагогию, звериную ненависть к коммунистам и умение сколачивать банды фашистских погромщиков. Сочувственно присматривается он и к полковнику де ла Року, бывшему контрразведчику, а затем вожаку «Боевых крестов» — военизированной контрреволюционной организации, французского издания германского «Стального шлема».