История дипломатии. Том 3

25 июля 1934 г. отряд нацистов ворвался в здание австрийской радиовещательной станции и под угрозой расстрела заставил диктора объявить об отставке правительства Дольфуса и об образовании фашистского правительства Ринтелена. В то же время другая банда нацистов ворвалась в кабинет Дольфуса и нанесла канцлеру смертельные ранения.

Однако попытка захвата власти австрийскими гитлеровцами была в течение двух-трёх дней повсеместно ликвидирована. Муссолини, выражая негодование по адресу убийц Дольфуса, заявил, что Италия будет «ещё энергичнее» защищать независимость Австрии. Вечером 25 июля он отдал приказ об отправке четырёх дивизий на Бреннер и на границу Каринтии. Послы Англии и Франции одновременно выступили в Берлине с энергичными представлениями, напоминая правительству Гитлера о международных гарантиях независимости Австрии. Гитлер вынужден был бить отбой. От своего имени и от имени Гинденбурга он послал в Вену телеграмму с выражением соболезнования по поводу убийства Дольфуса. Германский посол Рит был отозван из Вены. В Вену был назначен чрезвычайным послом фон Папен. В письме, адресованном ему, Гитлер поручал «ввести отношения с германо-австрийским государством в нормальные и дружественные рамки». Папен освобождался от обязанностей члена германского правительства и направлялся в Вену в качестве личного эмиссара Гитлера, которому он непосредственно и подчинялся. Назначение Папена состоялось без предварительного согласования с австрийским правительством. 15 августа 1934 г. Папен явился в Вену, вручил свои верительные грамоты президенту Микласу и тотчас же отбыл «в отпуск» в Берлин, чтобы выждать, пока рассеется тяжёлое впечатление после убийства Дольфуса.

На заседании Лиги наций 12 сентября 1934 г. новый австрийский канцлер Шушниг заявил о твёрдой решимости Австрии защищать свою свободу. С другой стороны, Барту добился подписания 27 сентября 1934 г. англо-франко-итальянской декларации о необходимости сохранения независимости и целостности Австрии. Дальше этих словесных манифестаций дело не пошло. Фашистской Германии в Центральной и Западной Европе никто не осмеливался противопоставить действительные преграды. Взоры сторонников коллективной безопасности, естественно, обращались при этих условиях к Советскому Союзу.

Вступление СССР в Лигу наций. 15 сентября 1934 г. по инициативе французской дипломатии правительства 30 государств — членов Лиги наций — обратились к советскому правительству с телеграммой, в которой указывалось, что «задача поддержания и организации мира, являющаяся основной целью Лиги наций, требует сотрудничества всех государств. Ввиду этого нижеподписавшиеся приглашают Союз ССР вступить в Лигу наций и принести своё ценное сотрудничество».

Советское правительство приняло обращённое к нему приглашение 30 государств. Сообщая об этом председателю 15-й Ассамблеи, Наркоминдел писал в своём ответе на приглашение:

«Советское правительство, которое поставило главной задачей своей внешней политики организацию и укрепление мира, никогда не оставалось глухим к предложениям международного сотрудничества в интересах мира. Оно расценивает приглашение как действительное желание мира со стороны Лиги наций и признание необходимости сотрудничества с Союзом ССР>>-

18 сентября 1934 г. общее собрание Лиги постановило принять СССР в Лигу и включить его представителя в Совет Лиги в качестве постоянного члена. Только три государства — Голландия, Португалия и Швейцария — голосовали против этого решения.

Оценивая международно-политическое значение вступления СССР в Лигу наций, т. Молотов в отчётном докладе о работе правительства VII съезду Советов СССР 28 января 1035 г. дал объяснение этому событию в свете борьбы за укрепление всеобщего мира и за коллективную безопасность. «Советский Союз, — заявил глава правительства СССР, — не мог не признать целесообразным сотрудничество с Лигой наций в этом деле, хотя нам и не свойственна переоценка роли подобных организаций. Нечего уже говорить о том, что приглашение СССР " Лигу наций 30 государствами отнюдь не умаляет международного авторитета Советского Союза, а говорит об обратном. Мы записываем этот факт в свой актив».

Вступая в Лигу наций, советское правительство предупредило, что не принимает на себя ответственности за её предшествующие решения и за договоры, заключённые без участия СССР. Всё же французская дипломатия рассчитывала, что вхождение Советского Союза в Лигу нации откроет путь деятельному дипломатическому сотрудничеству обеих стран. Однако враги мира решили помешать осуществлению этих планов.

Убийство Барту. Злодейские планы Гитлера, включавшего террористические акты в систему своей дипломатии, были с полной очевидностью раскрыты в отношении Барту значительно позже. Но ещё при жизни Барту было достаточно сигналов, свидетельствовавших, что он намечен как очередная жертва гитлеровских убийц.

В своих воспоминаниях французская журналистка Женевьева Табуи приводит любопытную беседу с германским послом в Париже Кестнером, который не принадлежал к национал-социалистам и не одобрял методов гитлеровской «дипломатии».

Эта беседа происходила в тот вечер, когда Табуи узнала, что румынский премьер-министр, защитник идеи коллективной безопасности, Дука убит своими политическими противниками. Взволнованная Табуи приехала к Кестнеру прямо из редакции. Во время обмена впечатлениями по поводу убийства Дука Кестнер сказал, намекая на причастность к убийству фашистской агентуры:

«— Если бы вы только знали, о чём они говорят в Германии. Ещё несколько таких убийств, как это, и Германия будет в состоянии разрешить свои проблемы и достичь своей цели, не прибегая к войне в Европе.

— Действительно, мне кажется, господин посол, что убийство — не новшество в жизни Веймарской республики.

— Да. Но результатов того, о чём я говорю, ожидают от убийств в других странах Европы, а не в нашей собственной. Они утверждают, что Германия обойдётся без войны с помощью шести рассчитанных политических убийств.

— Шесть убийств! — воскликнула я. — Вы шутите!

— Прежде всего есть Дольфус. По мнению Берлина, он единственный австриец, находящийся в серьёзной оппозиции к аншлюссу. Берлин, верящий, что количество сторонников аншлюсса растёт, надеется на своих соотечественников, чтобы убрать Дольфуса. После него идёт король Югославии. Берлин верит, что когда его уберут с дороги, перспективы альянса между Югославией и Францией будут сведены на нет. Затем они хотят разделаться с Румынией и особенно с Титулеску, который пользуется расположением Парижа и Лондона. Здесь я прервала его.

— Думаете ли вы, что они имеют какое-либо отношение к убийству Дука? — спросила я прямо.

Фон Кестнер, не поморщившись, ответил:

— Возможно. Я действительно этого не знаю.

— Затем, — продолжал он, — они хотят ликвидировать Бенеша. Они надеются, что, как только это будет сделано, германские меньшинства в Чехословакии сами побегут в объятия Веймарской республики.

— Так! — заметила я. — Но это только четыре?

— Да, — сказал он, — другие два? Имеется ещё бельгийский король Альберт — традиционный враг в глазах большинства немцев. На Вильгелъмштрассе думают, что, пока Альберт жив. Бельгия никогда не войдёт в германскую систему.

Когда фон Кестнер замолчал, я сказала:

— Ясно, что должны быть и такие французские деятели, которых Вильгельмштрассе желало бы видеть устранёнными с дороги?

Фон Кестнер, откинувшись в своем кресле, разразился искренним смехом:

— Да, есть несколько, и среди них особенно Эррио. Они хотели бы, чтобы и с ним что-нибудь случилось, потому что это человек, которого они в настоящий момент боятся больше всего, несмотря на то, что он дал им «равенство в правах»…».

«Будущее не замедлило самым зловещим образом подтвердить это мрачное интервью, — добавляет в своей книге Женевьева Табуи. — Было убийство Дольфуса, было убийство Александра Югославского. И было убийство бедного Барту, который стал министром иностранных дел, когда Эррио отказался принять этот пост из-за вопроса об американском долге».