История имперских отношений. Беларусы и русские. 1772-1991 гг.

Новый беларуский литературный язык стал складываться в начале XIX века на волне беларуского национального возрождения, развиваясь на основе западных говоров беларуской народной речи. Как при своём зарождении, так и в дальнейшем он уже не пользовался старым литературным языком, протяженная, последовательная связь с которым была утрачена. Он развивался и обогащался на базе народного беларуского языка, черпая из него все необходимые ему слова и выражения, и создавая для новых понятий необходимые неологизмы, опираясь при этом на внутренние законы этого народного языка. Такой путь развития беларуского литературного языка длился до начала 30-х годов XX века, когда был внезапно прерван по воле советских русификаторов. С той поры единственной основой дальнейшего развития нашего литературного языка стал русский язык, как предлагает советская лингвистика и как официально требуют партийные директивы от нерусских языков.

Боле того, как мы видели на множестве примеров, из беларуского языка удаляются те его грамматические формы и слова, которые в нём существовали и были общепризнанны, но отличались от соответствующих русских форм и слов. Таким образом, русификация происходит не только одновременно с развитием беларуского литературного языка, но и распространяется на то его состояние, в котором он находился до начала русификаторской кампании, и о чем ни советские языковеды, ми партийные директивы в области языка не упоминают.

…Стоит напомнить, что в самом начале кампании по русификации нерусских языков народов Советского Союза (в начале 30-х годов) главное внимание… было направлено на внезапное и полное прекращение языковых процессов, посредством которых нерусские языки пополняли свою лексику словами интернационального значения, ориентируясь в основном на западные языки и обходясь без посредничества русского языка. Например, русификаторская кампания в отношении украинского языка, как показал профессор Р. Смаль-Стоцкий на богатом фактическом материале, фактически началась с требования унификации на русской основе не только технической и научной терминологии, но и вообще всех слов иностранного происхождения. И в БССР главным объектом большевистских нападок стала деятельность Терминологической Комиссии Беларуской Академии Наук — по причине выработки ею беларуской научной и технической терминологии в отрыве от русского языка.

После реформы 1933 года последующая языковая практика в СССР уже полностью завершила процесс русификации слов иностранного происхождения, так что беларуским элементом в этой категории слов осталось только правописание, да и то сильно русифицированное. Ныне даже некоторые личные имена рассматриваются в беларуском литературном языке как слова иностранного происхождения и используются с русскими языковыми особенностями. Весьма унизительно и то, что в беларуский язык механически введены из русского языка отчества, никогда ранее не употреблявшиеся ни в литературном языке, ни в народных диалектах.

…Таким образом, советская языковая политика направлена на прекращение сразу двух равноправных процессов нормального и естественного развития беларуского литературного языка: его базирования на беларуском народном языке и его ориентации на Запад в области усвоения необходимых интернациональных слов, принуждая и в первом, и во втором случае ориентироваться исключительно на русский язык.

Главным лозунгом беларуского национального возрождения всегда был лозунг, призывающий к сохранению родного языка. Ещё в конце XIX века Франтишек Богушевич страстно воскликнул: «Не пакідайце ж мовы нашай беларускай, каб ня ўмёрлі» Каб ня ўмёрлі, не исчезли мы, беларусы, с исторической арены. В XX веке Янка Купала, духовный вождь беларуского народа, во многих своих программных стихах определял роль родного языка как самого важного и могучего фактора нашего национального бытия. Ныне историческую задачу сохранения этого фактора решают наследники Купалы, беларуские писатели и поэты — носители и выразители национального самосознания.

(На этих словах текст доктора Станкевича заканчивается. Однако составитель взял на себя смелость дополнить его одним материалом).

Дорогие товарищи!

Если бы сила воображения могла нарисовать мне лет 50 тому назад сегодняшний Минск и всю нашу республику такими, какие они сейчас, это показалось бы недостижимой мечтой, фантастическим сном. Я говорю о том, что особенно дорого моему сердцу, ведь на моих глазах вырос и окреп беларуский народ, стал жить несравненно лучше, изменил облик своей земли. Молодые люди уже не могут представить свою страну без автомобиля на улице, без трактора в поле, без больших городов, без электрического света, без всеобщей грамотности, без кино и театра. Это всё — (результат) нашего труда, нашей заботы… Наше достояние — это мы сами, советские люди, трудолюбивые, простые. С тем большей бдительностью и усердием бережём мы свое счастье, труд, свои богатства.

Величайшим духовным богатством народа является его язык. В языке отразилась история народа, его трудовая жизнь, его борьба, его печали и радости, его природа, его любовь и гнев. Любить и уважать (родной) язык нас учил великий Ленин, выдающиеся писатели, учёные, педагоги.

Беларуский язык сравнительно молод. Хотя и давно уже говорит на нем народ, но как язык науки, политики, литературы он (ещё) находится в периоде становления. Поэтому задача советской интеллигенции республики — беречь (свой) язык, изучать его, разрабатывать и расширять. Это достигается, прежде всего, ежедневным его употреблением в быту, на работе, в государственных, общественных и культурных учреждениях.

Всё ли хорошо у нас в этом отношении? Далеко не всё. На мой взгляд, дальнейшее развитие культуры республики очень много проиграет и, скажу прямо, стоит перед серьезной угрозой именно от недостаточного внимания к родному языку. Учреждения столицы вывели из обихода беларуский язык: на нём не ведется переписка, на нём не говорят с посетителями, в городах нет беларуских вывесок и надписей, мало беларуских афиш и плакатов. Смешно сказать, но, проехав Минск и (отрезок) Слуцкого шоссе на протяжении 30 километров, я не увидел ни одного беларуского слова. Только в Русинове на исследовательской картофельной станции нашлись две почерневшие от времени надписи: «Кузьня» (кузница) и «Сьвіран» (амбар). Да и то, видимо, они были сделаны в 30-е годы, до реформы правописания, ведь после мягких согласных в них стоит мягкий знак.

Неужели наши автомобили, тракторы, станки, ткани, конфеты, папиросы стали бы хуже, если бы на них были беларуские надписи. Пусть только качество не подведёт! Ведь сколько не пиши «Казбек» на минских папиросах, все равно потребитель потребует ленинградские. Свислочь река незавидная, но если папиросы с таким названием будут самыми лучшими, то они найдут спрос во всём Советском Союзе. Почему же мы допускаем, чтобы беларуские этикетки появлялись только на плохом гуталине и не очень вкусных напитках? Это ведь и мало, и просто обидно.

Академия Наук, которая должна быть центром беларуской науки, не пользуется беларуским языком, не издаёт на нём работ, не проводит заседания. То, что в Академии существуют институты языка и литературы, ещё дело не решает. У нас до сих пор не разработана беларуская терминология по всем отраслям науки, что дало бы возможность писать по-беларуски научные работы, излагать по-беларуски специальные дисциплины. Неужели научная работа, если она хороша и интересна, что-нибудь потеряет, если будет написана по-беларуски! Наоборот, её станут переводить и распространять на многих языках мира, как это происходит с произведениями наших литераторов.

Могут сказать, что, став на такой путь, распугаем в Академии учёных, уроженцев других республик, которые не владеют (беларуским) языком. Нет, никто не собирается сажать за букварь уважаемых серьезных людей. Однако, проживая в Беларуси, им бы не грех научиться хотя бы читать газеты (на беларуском языке). Большинство же наших учёных — беларусы, и (свой) язык они знают, но им не пользуются. В их адрес и направлен этот упрёк. Разве может быть серьезное развитие науки, если учёные не хотят уважать язык народа, на чьей земле они трудятся?