Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

Он услышал жалобный вздох шагающего обок Ипата и открыл глаза.

- Что, Ипат, - спросил он с улыбкой, - иль загрустил?

- Во сне будет являться, как я за ним бежал! Истинный бог!

- За кем бежал?

- Да за матерым! Теперь, поди, издох где в буераке. Жалко шкуру... А все из-за этих окаянных, чтоб их розорвало!

Он со злостью погрозил кулаком на арестованных.

- Были б у нас награды, я бы тебя представил за этих окаянных, сказал Кирилл.

- А мне матерый волк дороже наград. У меня в подсумке два "Егория" болтаются.

Он примолк на минуту, потом вскинул меткий взгляд, точно нацелившись разгадать мысли Кирилла.

- Вы мне грамоту выпишите, товарищ комиссар, что я имею заслугу перед рабочей крестьянской армией. Я в рамочку оправлю, на стенку вывешу в горнице. Пускай знают. (Он с хитринкой прищурился.) Да за волка еще с вас приходится. И с товарища командира тоже. На верные номера я вас поставил. Целое искусство!

- Возьми шкуру с моего волка, если уж дошло до расчета, - опять улыбнулся Кирилл и дернул повод, догоняя Дибича.

- Как самочувствие, Василий Данилыч?

- Превосходно! - сказал Дибич с таким движением всего тела, вдруг поднятого на стременах, что конь под ним сбился с шага и затанцевал, готовясь перейти на рысь.

- Видите перевал? - продолжал Дибич, указывая протянутой рукой на взгорье, накрытое густым багрово-сизым от заката лесом, - во-он сосны золотятся. Дальше будет с полверсты ложбина, потом холмы, и между ними в ущельях скиты староверов, женский и мужской, по соседству. Еще немного податься к Волге, в начнется слобода. Так вот, в слободе...

- Что там?

- Моя хижина, - смутившись, негромко кончил Дибич.

Заговорив с ним, Извеков ожидал, что он непременно захочет подробно узнать - кто же такие Мешков и Полотенцев, и собирался рассказать о своем прошлом. Но Дибича, видно, совсем перестали занимать люди, которых вел конвой впереди отряда. Будь они ничем не связаны с судьбой Кирилла, безразличие Дибича не особенно задело бы его: бывший офицер согласился драться с врагами революции, нес свой долг добросовестно, и ждать от него чего-нибудь, кроме исполнительности, было бы нелепо. Но ведь в избе, показывая на высыпанные из банки деньги, Кирилл сам напросился сказать, как неожиданно много из прошлого объяснило ему мешковское золото. Пройдя мимо откровенности Кирилла, Дибич словно говорил, что личная жизнь - частное дело каждого, и это было черство и обидно.

- Значит, скоро Хвалынск?

- Рысью минут двадцать, не больше.

- Тут, наверно, тихо - к городу банды подойти не посмеют.

- Конечно, вряд ли кого встретим. Не знаю, как другие отряды. Наверно, тоже дойдут без стычек.

- Вы довольны?

- Чем особенно? Серьезного дела пока не видно.

- А вам хочется серьезного? Довольны, что пошли с нами?

- С красными? Мне хорошо с этими солдатами... вот с этими комиссарами.

Ямка на подбородке Дибича раздвинулась и почти совсем исчезла: он смотрел на Кирилла с любовной улыбкой.

- Я испытываю это больше как ощущение, - сказал он. - Ясно не могу объяснить, почему, собственно, хорошо. Например, философски мотивировать, что ли.

- Философия нынче - не абстракция, а деятельность. Вы разберитесь политически, как деятель. Тогда все станет на место.

- Да у меня, собственно, все на месте, - не переставая весело улыбаться, проговорил Дибич. - Я думаю, решил для себя все, как должно быть.

Кирилл не мог не ответить тоже весело: очень ему показался Дибич свободным и открытым в эту секунду.

- Рассказывайте! Просто счастливы, что добрались до дому.

- Пять лет! И каких лет! Подумать только! - воскликнул Дибич и тут же, робким, прозвучавшим юношески голосом, спросил: - Выберем с вами часок, Кирилл Николаевич, заглянем к моей матушке, а?

- Нет, что ж, зачем я буду мешать...

- Честное слово, не помешаете! Она у меня такая славная - вот увидите!

- Нет, я уж за вас покомандую, справлюсь как-нибудь, а вы...

Кирилл вгляделся пристальнее в растерянное от волнения лицо Дибича и неожиданно предложил:

- Хотите, поезжайте сейчас вперед, домой, а завтра явитесь, поутру? К тому времени, надеюсь, рота будет в сборе.

- Правда? - чуть ли не испуганно вырвалось у Дибича.

Он придержал лошадь и, сбоченясь в седле, наклонился к Извекову. Глаза его сияли, но он колебался - поверить ли тому, что слышал.

- Роту мне боитесь передать? - засмеялся Кирилл. - Если б вы из боя выбыли, я принял бы командование по уставу. А ведь боя нет. Езжайте. Придет случай - поеду я, останетесь вы. Кстати, за вами мой внеочередной отпуск. Помните, за немца? Я еще не использовал... Ну?!

И Кирилл протянул руку Дибичу.

Дибич скомандовал отряду остановиться и отдал приказание, что свои обязанности командира возлагает на комиссара, а сам вернется к ним из отлучки завтра, в городе, к восьми часам.

Он пожал руку Извекову, дважды сильно ударил коня шенкелями и, подпрыгивая в седле, крупной рысью обогнал отряд.

Он скоро свернул в лес. По глухой дороге, не убавляя рыси, а только все чаще кланяясь встречным ветвям, он перевалил гору, спустился в ложбину. Здесь было местами так просторно, что несколько раз Дибич пускал лошадь вскачь. Но когда он достиг холмов, дорога перешла в тропу. Неклен сплетался над ней сплошным низким сводом. Дибич спрыгнул с лошади и повел ее под уздцы.

С пологой высоты он различил в междухолмье раскинувшийся сад, затененный наступившим вечером. Два-три дымка виднелись среди яблонь. Это были самые уединенные кельи скитов. Сюда в давние-давние годы забредал Дибич с маленькими своими приятелями ловить певчих птиц.

Он шел быстрее и быстрее, разминая усталые от седла ноги. Ветви бурно зашумели в нескольких шагах впереди него и стихли. Лошадь вздрогнула, испуганно потянула повод назад. Дибич расстегнул кобуру револьвера. Ему послышался короткий болезненно-неприятный звук, и вслед за тем лес повернулся вокруг него каруселью, сонно качаясь. "Не может быть!" - хотел крикнуть Дибич, но голос уже не повиновался ему...

...В тот же момент сквозь листву он увидел над собой набирающего высоту ястреба. Бесшумно взмахивая черневшими снизу огромными треуголками крыльев и накренив маленькую головку, птица косила на тропу яркой пуговицей глаза. Пройдя немного, Дибич заметил под ногами разлетевшийся пух, потом ворох крупных перьев, по рябизне рисунка которых узнал тетерку. В другое время он, наверно, остановился бы и поискал в кустах растерзанную жертву, но сейчас он даже не убавил шага. Мелькнуло только в памяти, что когда-то он уже видел на этой тропе такого же ястреба, разорвавшего тетерку...