Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

Не исключено, что Хрущев, только что осев в родной Калиновке со своей семьей, не испытывал горячего желания бросить дом и семью и стать участником Гражданской войны. Однако, как это постоянно бывало в переломные моменты его судьбы, его захватила новая жизнь. Известно, что уже в 1918 году после зачисления в Красную Армию Хрущев вступил в РКП(б), а, стало быть, стал активным бойцом вооруженных сил, сражавшихся за победу Советской власти.

Как ни странно, Хрущев почти не оставил воспоминаний о своем участии в одном из наиболее драматичных событий в российской истории – Гражданской войне 1918-1920 годов. Лишь по отдельным его рассказам можно понять, что в ходе боевых действий он дошел с частями Красной Армии до Кубани, а затем принял участие в "советизации" Грузии в 1921 году. (За это Сталин шутливо называл его "оккупантом"). По сведениям, которыми располагал В.Н.Шевелев, Хрущев "в годы Гражданской войны… принимает активное участие в военных действиях. Хрущев был комиссаром батальона, а затем – инструктором политотдела армии". У.Таубмэн же полагает, что Хрущев в активных боевых действиях не участвовал, а состоял в строительном батальоне. Но каким бы ни был скромным вклад Хрущева в боевые действия Красной армии, нет сомнения в том, что почти с самого начала Гражданской войны он был ее непосредственным участником.

Братоубийственная война расколола страну на два противоборствующих лагеря и многомиллионную инертную массу, которая металась между этими полюсами притяжения. Классовое противостояние и национальная вражда, порождавшие беспощадные расправы с мирным населением, хозяйственный развал, вызвавший массовый голод и эпидемии, военные действия во всех концах распавшейся на части страны, общий хаос и анархия, сопровождавшиеся разгулом бандитизма толкали власти противоборствующих сторон к применению насилия и устрашения как основных способов управления. Принудительные реквизиции, массовые мобилизации мирного населения на фронт или трудовые работы были обычными. Страдания населения, лишенного пропитания, лекарств, социальной защиты, усугублялись террором красных и белых властей, "черных" анархистских и "зеленых" бандформирований.

Одержав победу в кровавой Гражданской войне, Советская власть доказала не только то, что она являлась наиболее боеспособной, наиболее организованной силой. Советская власть сумела предложить большинству населения страны более привлекательную альтернативу, чем белое движение и национал-сепаратистские силы. Большевики демонстрировали свою приверженность принципам социальной справедливости, лозунгам "Земля – крестьянам! Фабрики – рабочим!", хотя и проводя суровую политику "военного коммунизма". Их оппоненты также прибегали к жестким методам управления, но они до последних дней Гражданской войны не смогли предложить никакой убедительной программы для преодоления социального неравенства и решения других отчаянных проблем России. Лозунг белых "Россия – великая, единая, неделимая" на практике оборачивался лишь восстановлением дореволюционных порядков, которые были решительно отвергнуты большинством населения в 1917 году.

Присоединившись к Красной Армии, Хрущев к концу 1920 года оказался в стане победителей. Гражданская война востребовала его энергию, предприимчивость, умение общаться с людьми. Ведь даже для того, чтобы подобрать нужных людей, достать материалы для строительного батальона, организовать его работу, обеспечить в нем дисциплину и хотя бы физическое выживание сотен людей в условиях всеобщего хаоса, надо было проявлять недюжинную активность, смекалку, умение управлять людьми. Нет сомнений в том, что победа в Гражданской войне была во многом достигнута благодаря энергии и энтузиазму таких красноармейцев и коммунистов, как Хрущев, даже если они и случайно присоединились к защитникам советского строя.

Возможно, что в обстановке Гражданской войне даже импульсивность Хрущева приносила больше пользы для "красного дела", чем вреда, так как в то время требовалась необыкновенная быстрота в принятии решений и их неординарность. Ошибки же, которые мог совершать Хрущев, вряд ли слишком выделялись на фоне неудачных действий многих других красных командиров. Как и у Хрущева, у них, как правило, не было большого опыта управленческой работы. Они не сильно отличались от Хрущева и по уровню боевой и общеобразовательной подготовки. Выборочное исследование 1920 года показало, что лишь 5% членов партии имели высшее образование, 8% – среднее, 3% были неграмотными, а остальные – "низшее, домашнее, тюремное". (Правда, уровень образования членов партии был выше среднероссийского. К этому времени лишь 1% населения России имел образование выше начального, а свыше четверти населения были неграмотными.)

Впрочем, Хрущев не обладал и "тюремным" образованием, которое имели многие коммунисты, вступившие в партию до 1917 года. Находясь в тюрьмах и ссылках, многие революционеры России, усиленно занимались самообразованием под руководством хорошо образованных марксистов. Такая же учеба велась и в различных марксистских кружках в революционном подполье. С одной стороны, такая учеба зачастую убеждала в том, что в сочинениях Маркса и Энгельса содержатся ответы на все вопросы окружающей жизни. А поэтому, решая различные политические проблемы, начинающие марксисты прибегали не столько к объективному анализу реальности, сколько к поиску цитат из Маркса, Энгельса и их последователей и подгонке фактов под марксистские изречения. Догматическое отношение к марксизму порождало также стремление внедрить в жизнь чисто теоретические схемы, игнорируя общественную реальность, возможности и желания людей. Революционная же направленность марксистского учения нередко истолковывалась для оправдания откровенно нигилистического отношения ко всемирному культурному наследию.

С другой стороны, изучение марксистской теории, которая, по словам Ленина, сводилась к трем составным частям (философской, экономической и политической) и имела три источника (германскую философию, английскую политэкономию и французскую политическую науку), невольно расширяла у учеников марксизма кругозор и помогала им овладевать умением глубоко анализировать реальность. Они учились находить "рациональные зерна" в сочинениях Гегеля и Фейербаха, знакомились с идеями Адама Смита и Давида Рикардо, узнавали об истории революционных движений Западной Европы. Изучая в подпольных кружках, тюрьмах и ссылках "Капитал" Маркса, "Анти-Дюринг" Энгельса, полемику между Каутским и Бернштейном, следя за теоретическими спорами между большевиками и меньшевиками, революционеры приобщались к теоретическому мышлению, учились осмысливать действительность на основе широкого исторического опыта общественного развития, осваивали основы диалектического подхода к реальности. Они старались оценивать то или иное явление в историческом контексте, оценивать его в связи с экономическими, социальными, этно-культурными процессами. Они пытались оперировать абстрактными категориями для обозначения конкретных событий, классифицировать их, обнаруживать закономерности в кажущемся хаосе общественных явлений.

Даже не освоив всю сумму знаний, заключенную в учении Маркса – Энгельса, и лишь поверхностно ознакомившись с трудами выдающихся философов, экономистов, историков, революционеры, благодаря занятиям в марксистских кружках, осознавали важность теории для для определения целей революционного движения и средств их достижения. Освоение теоретического наследия марксизма помогало революционерам преодолевать ограниченность их личного жизненного опыта, сохранять верность провозглашенным принципам социалистической революции, искать научно обоснованные методы достижения этих целей. По словам Сталина, теория служила революционерам компасом, руководствуясь показаниями которого революционеры могли подняться над стихией бунта, чтобы направить рабочее движение для осуществления глубоких общественных преобразований.