Сократ

- Да собственное свое изображение!

Сократ вспыхнул гневом:

- И это - я? Я - этот старый козел, вечно пьяный, вечно рот до ушей? Глупости говоришь, Критон!

- Да нет. Он отлично знает, что говорит, - вмешался Киреб. - А почему ты этому старому козлу, который насмехается над людьми и вместе с толпой сатиров творит всякие безобразия, - почему ты не приделал ему копыта? Ха-ха-ха! - Киреб прямо давился смехом. - И с чего это ты не привесил ему к заднице хвост? Из деликатности к самому себе?

- Превосходно! - воскликнул Критон. - Перед нами Силен, но очищенный от признаков древней козлиной породы! Меня вдруг осенило: потому-то и показался Силен живым моему отцу, что это ты сам, Сократ!

Сократ не двигался. Молча смотрел он на Критона, только рука его крепче сжала чашу. А тот прекрасно видел, что речь его, развеселив гостей, омрачила Сократа, но не в силах был остановиться, чем бы ни кончилась игра. Показав рукой на Силена, а потом на Сократа, он продолжал:

- Не ему - тебе недостает кое-чего, чтобы стать вам еще ближе друг другу: венка из виноградных листьев, да набекрень!

Киреб встал, пошатываясь, подошел к стене, по которой вился виноград, сорвал свежий побег, свернул венком и надел на голову Сократа, который даже теперь не вышел из неподвижности.

- Танцуй! Как он! - потребовал Критон.

Медленно и твердо, почти не разжимая губ, Сократ сказал:

- Вы мне заплатили. Переплатили даже. Так что - танцуй, Сократ, повесели нас за это!

Ни сама обстановка, ни настроение Критона не были таковы, чтоб побудить его извиниться за шутку. Напротив, он надулся:

- Какие бесы в тебя вселились? Почему не танцуешь? Смейся со мной вместе! Смейся со всеми нами!

Сократ хмуро молчал. И увядал смех его товарищей, пока совсем не сник. А Критон от судорожного уже хохота вдруг перешел к жалостливому хныканью:

- Я, наверное, обидел тебя... Ударь меня! Побей меня, Сократ! - Подойдя к приятелю, он подставил лицо.

Сократ не двигался. Критон потянулся снять с него венок - Сократ сухо отрезал:

- Оставь!

Критон отступил, собираясь с силами, а для чего - он уже и сам не знал.

Солнце садилось. Заря угасла, хотя вечер еще не совсем погрузился в темноту.

К Критону вдруг обратился Симон:

- А ну-ка, остроумный Критон, разгляди Силена получше!

Критон обернулся. Белый с прожилками мрамор изваяния светился в сумерках.

- Не видишь? - напирал Симон. - Кроме того, что ты сказал, не видишь ничего больше?

Критону легче было высказать через Симона то, на что не повернулся у него язык, когда он обращался к Сократу непосредственно:

- А что я увидел? Разве дурно - предаваться вину и веселью? Да ведь Сократ - по уши в вине! Здесь, по стенам его дома, вьется лоза, в Гуди у него виноградник, в погребе бог весть сколько каменных чанов... - Он повернулся к Сократу. - Зачем же стыдишься этого, великий скульптор? Мы ведь эллины! Отчего же нам и не пить? Сам Зевс пьет, один его божественный глоток - целый хус! Бедняга Ганимед с ног сбивается, пока натащит столько вина для одного Громовержца, а тут еще другие боги! - Критон робко улыбнулся Сократу. - Не поверю я, Сократ, не можешь ты хотеть, чтоб мы бегали по воду к источнику Каллирои! - Но что-то в лице Сократа не понравилось Критону, он взорвался. - Да пил ли ты сегодня? Хмуришься, киснешь - клянусь девственной Афиной, ты ни капельки не захмелел! Скажите, друзья, пил он? Вы видели?

Все наперебой закричали, что Сократ пил как все, и даже больше других.

Симон встал, подошел к Критону:

- Причина в том, что Сократ всего может вынести больше, чем мы, понимаешь?

Критон вскипел:

- Ты, Симон, не вмешивайся сейчас! Это наше с Сократом дело!

- Нет, стой, - не уступал Симон. - Это дело не только ваше. Сократ мой друг, так же как и твой. Почему же нельзя мне вмешаться в ваш спор? Мне можно! И не тебе помешать нам! Тебе - меньше всего! Куда ты смотришь? Я же сказал: на Силена смотри! Не видишь - на руках у него маленький Дионис?

Критон - юноша умный и образованный. Рассудок его не притупляется даже во хмелю, хотя работает порой как-то неровно.

Слова Симона о маленьком Дионисе будто подтолкнули его мысль - и разом открылись ему все связи. Искра, вспыхнувшая в Силене, перескочила на Диониса, от него так и сыплются искры, сыплются от сатирического культа, отовсюду, куда ни шагнет юный бог и его наставник Силен. Из дифирамба родится музыка, танец, и пение, и декламация... И вот уже огромное пламя разгорелось, огненными языками взвиваются мысли, чувства, страсти, клики восторга и свет, озаряющий тысячи сердец и умов людей, сидящих в театре, когда на сцену в силеническом ликовании вступает во главе хора сатиров трагический поэт... Критон покраснел от стыда.

- Стоит ли вдаваться в подробности, - буркнул он грубо и раздраженно.

- Сейчас - стоит, - с глубокой серьезностью ответил ему Симон. - Коль скоро ты заговорил о вине - почему умолчал о мудрости? Силен, пестун и неразлучный спутник Диониса, не топил в вине разум, как ты сегодня, Критон, но находил в нем мудрость. Вот где ищи сходство между этими двумя - Силеном и Сократом, - просто закончил он.

А Сократ, словно пробудившись от хмурых сновидений, вдруг звонко расхохотался:

- Симон, Симон! Знаю, у тебя доброе сердце, и сказал ты то, что, по-твоему, следовало сказать, чтоб не сочли меня никчемным пьяницей. Но я сердился на Критона не за то, чем он меня почтил, а за то, что он напился и не совладал со своим языком, и если я, скажем, немножко похвастался своим Силеном, то он решил похвастать остроумием. Не нравилось мне, что он падает все ниже и ниже - вы ведь знаете, как я его люблю! Не нравилось мне, что сам он превращается в этакого рогатого козла, в которого хотел превратить меня!

Веселье вернулось за стол. Киреб рассмеялся так, что расплескал вино.

- Критон - рогатый козел! Ха-ха-ха!

Критон не держался на ногах. Сократ подхватил его под руку:

- Дорогой Критон, ты, как я сказал, высоко почтил меня. Ты пошел в отца - тот мне за Силена переплатил, ты же меня переоценил. Да что вы, друзья, могу ли я быть воспитателем бога? Тем более столь прославленного, как Дионис? Знаете, почему мне удался Силен? Потому что я делал его с любовью, как ни одну другую скульптуру, и во время работы - признаюсь вам я непрестанно думал о маленьком боге, чудотворце, который гонит прочь заботы и несет людям пьянящую радость... Хотел бы и я - ах, как бы я хотел! освобождать людей от забот и дарить им взамен что-нибудь получше. Но где взять мне для этого столько человеческой силы, коли уж нет у меня божественной?