Российская разведка XVIII столетия. Тайны галантного века

«У меня канцеляристы одиннадцать месяцев живут без жалованья, в великой нужде; что прислано ко мне из дому для моего пропитания, и то трачу для поддержания интереса вашего величества и всего государства. Кроме того, занимаю деньги. Во всю мою бытность в Польше редко когда мне было так трудно, как теперь».

И все-таки, несмотря на все трудности русских, король потерпел поражение. Сейм и на этот раз разъехался, ничего не решив. Август опять пошел на попятную, начал напрашиваться в друзья к Петру.

В 1721 году Григорий Федорович Долгорукий, видный российский дипломат и разведчик Петровской эпохи, вернулся на родину и через два года скончался. Он провел в Польше в общей сложности 18 лет, сумел приобрести там первоклассные связи, изучил страну как нельзя лучше и, выполняя волю и указания Петра, в сложнейших условиях, иногда без средств, сумел добиться превосходных результатов. Он во многом способствовал вовлечению Польши в фарватер русской политики. По тем временам это было большим политическим завоеванием Российского государства.

НАЗЛО НАДМЕННОМУ СОСЕДУ?..

Северная война (война Петра Великого против шведов) нередко представляется в западной историографии как война немотивированная, как своего рода агрессия Петра против «невинного агнца» — Швеции. Когда в подобных исследованиях говорится, что Петр прорубил окно в Европу, то создается впечатление, будто до этого Россия никакого выхода к морю не имела, что Петр впервые в истории Российского государства отодвинул границы России на запад до Балтики. Эта версия внедрялась в сознание широкой публики идеологами пруссачества, сторонниками признания Прибалтики зоной влияния пангерманизма, зоной, которую Петр-де аннексировал.

Это отнюдь не следует воспринимать как случайность. Такая пропаганда нужна была Пруссии для оправдания своего Drang nach Osten, своих волчьих аппетитов и устремлений, издавна ориентированных на славянский Восток.

Между тем побережье Финского залива — Ижорская земля и Карелия — входило в состав Русского государства с древних времен. В XII веке карелы вместе с войсками новгородскими воевали против финских племен. В XIII веке, уже будучи крещенными, они воевали против немецких грабителей-рыцарей под знаменами Александра Невского. Позже, когда нажим шведских захватчиков усилился, эти земли неоднократно превращались в военный плацдарм, где русские защищали свою независимость.

В конце XVI века, в 1594 году, Борис Годунов, тогдашний правитель Ингрии и Карелии, уступил Швеции Нарву и Ревель. Когда в начале XVII века Польша, воспользовавшись Смутным временем, двинула свои полчища на Россию, чтобы окончательно разбить Московское государство и ополячить Русь, шведы в свою очередь решили, что настал удобный момент для грабежа и утверждения своего окончательного господства на берегах Финского и Рижского заливов.

Смутное время… Россия переживала труднейшие дни: Смоленск в осаде поляков, в Тушине сидел Лжедмитрий II с крамольными боярами. Русских сил не хватало для борьбы с врагами. В этой обстановке Василий Шуйский обратился к шведскому королю Карлу IX, с которым у России был договор о союзе. «Союзник» милостиво согласился помочь, но потребовал в качестве компенсации Кексгольмский уезд и плату наличными деньгами за посланные войска. Русские были вынуждены согласиться на все условия.

Карл IX прислал помощь — 8000 кавалеристов и 4000 пехотинцев под командованием генерала Делагарди. Они были направлены в Смоленск на помощь русским, осаждаемым польским королем Сигизмундом. И что же? Прибывшее подкрепление вместо того, чтобы бороться с поляками, напало на русский обоз, разграбило казну и, соединившись с поляками, начало разорять русские земли.

Измена шведского войска в немалой степени способствовала поражению русских в войне с поляками, привела к пленению Василия Шуйского и дальнейшему разорению и упадку страны. Шведы же, воспользовавшись этим, прислали в Россию новые корпуса, которые заняли Новгород и начали бесчинствовать на Новгородской земле.

Борьба с ними продолжалась до 1616 года, когда по Столбовскому миру, навязанному Швецией России, шведами были оккупированы Карелия, Ингрия и города Ивангород (Нарва), Ям, Копорье, Орешек и Кексгольм. Россия оказалась отрезанной от балтийских берегов, которыми она владела на протяжении многих столетий. «Таков-то был трактат вечнаго со шведами мира!» — восклицает Н.И. Голиков, один из старейших историографов Петра Великого.

«Обязательство с Российской стороны, данное в храпении онаго трактата, подобно было данному от человека, впадшего в разбойническия руки, у которого они, отняв имения, взяли с него обязательство, чтобы никогда с них не требовать и не искать пограбленного, которое он для спасения своея жизни утвердил еще и присягою» ^{21}.

Россия задыхалась от отсутствия выхода на внешние рынки. Огромное государство от восточного океана и до Днепра не имело никакого выхода к морю, если не считать далекого замерзающего Архангельска. В России купечество стонало от того, что «за морем телушка — полушка, да рубль перевозу». Необходимость выхода к морю заставляла великую державу Россию еще в 1662 году при отце Петра I царе Алексее Михайловиче обращаться к курляндскому герцогу с просьбой допустить российские торговые корабли для промыслов. Канцлер курляндского герцога Фельгерзам ответил царскому посланнику Желябужскому в довольно прозаической форме: «…пристойнее великому государю заводить корабли у Архангельска». Это означало: «Нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок».

Между тем без доступа к Балтийскому морю Россия не могла занять подобающее ей место в Европе. И заслуга Петра Великого заключается не в том, что он поставил проблему отвоевания русских прибалтийских земель, ибо до него тоже воевали со шведами, а в том, что он подошел к разрешению этой проблемы как крупный государственный деятель. Петр понял, что балтийская проблема не ограничивается рамками русско-шведских отношений, что проблема Балтики — это европейская проблема и поэтому она сможет быть решена только в сочетании со всеми остальными европейскими вопросами.

Грубо говоря, можно утверждать, что Петр I занимался в течение всей своей жизни двумя политическими проблемами:

а) балтийской, связанной с Северной войной;

б) черноморской, связанной с взаимоотношениями с Оттоманской Портой.

Он связал эти проблемы, выкристаллизовал из них одну задачу, и этой задаче он посвятил всю свою энергию и дипломатическое искусство.

Если к Азовским походам Петр готовился почти исключительно как полководец, ибо с точки зрения международной казалось, что обстановка была вполне благоприятной, так как Турция ко времени Азовских походов была в состоянии войны с Австрией, Польшей и Венецией, то к Северной войне Петр готовился раньше всего дипломатически. Война со Швецией вызревала медленно в дипломатических канцеляриях тогдашней Европы, и поэтому в подготовке ее играла значительную роль дипломатическая разведка.

Нет никакого сомнения в том, что еще до отъезда Великого посольства из России (1697 г.) во главе с Петром I у последнего уже созрела убежденность в необходимости в ближайшее время воевать со Швецией, и что эту войну следует вести России в союзе с другими странами Европы, и что к ней надо готовиться исподволь. Этим надо объяснить и маршрут, избранный царем для посольства. Если бы целью посольства было только посещение далекой по тем временам Западной Европы, то незачем было заезжать в Лифляндию и Курляндию. Поездка же через эти страны была дипломатической и разведывательной в полном смысле этого слова. Тем большим должно было быть разочарование Петра, когда он встретился с крепкой шведской контрразведкой, раскусившей все его намерения.