Личности в истории

Всю жизнь Гайдн неустанно трудится. Из-под его пера вышли не только 104 симфонии (кстати, ни один композитор больше не написал столько симфоний!), но также множество камерных произведений, мессы, оратории.

Томаса Гарди. Йозеф Гайдн. 1792

Вот как Гайдн описывает начало своего рабочего дня: «Я рано встаю и, как только оденусь, становлюсь на колени и молю Господа и Пресвятую Деву, чтобы мне и сегодня была удача. Потом я завтракаю и сажусь за клавесин и начинаю искать. Если нахожу скоро, то дело идет без особых помех. Но если работа не дается и я вижу, что из-за какого-то проступка я лишился милости Божьей, тогда я снова приступаю к молитве и до тех пор молюсь, пока не почувствую, что я прощен».

И такая внутренняя чистота и искренняя вера соединялась с жаждой постоянного поиска и эксперимента. Наверное, оттого еще при жизни Гайдна все его произведения называли «скандально веселыми», возмущались, что у него «никогда не знаешь, в какую сторону повернется мысль», что он нарушает «правила строгого письма» в музыке. Но для Гайдна важнее строгих правил было то, что его музыка доставляла слушателям радость. «В этом мире так мало счастливых и довольных людей, везде их преследует горе и заботы; быть может, моя музыка послужит источником, из которого обремененный делами человек будет черпать свое спокойствие и отдых», – любил повторять композитор. Наверняка он согласился бы с Бетховеном, сказавшим: «Нет правила, которого нельзя было бы нарушить ради более прекрасного».

Музыкальные идеи не покидают его до глубокой старости: «Воображение играет на мне, как если бы я был клавиром».

Свою старость, в отличие от Моцарта и Бетховена, которых тоже принято считать венскими классиками, Гайдн прожил в мире и почете. Его музыку исполняли в Лондоне и Париже, Москве и Петербурге. Лишь последние дни его были омрачены вторжением в Вену войск Наполеона в 1809 году. В это время Моцарта уже не было на свете, а Бетховен успел написать свою третью, «Героическую» симфонию.

И все-таки жизнь Гайдна была полна трудностей и забот, а порой ему приходилось и терпеть унижения. Мы этим тоже не обделены, скажете вы, что же здесь героического? Только в музыке Гайдна не слышится и малой толики его проблем, нет в ней озлобленности и раздражительности, вся она – «источник, в котором человек черпает радость и свет». Этот закон композитор не преступил ни разу. Послушайте его музыку, и убедитесь сами.

Времена жизни Антонио Вивальди

Надежда Макагон

XVII–XVIII века – эпоха барокко. Величие рядом с нищетой, пышные зрелища и суды инквизиции, изысканность и невежество, роскошь и религиозные войны, гении и злодеи. Непросто было среди всего этого обрести внутреннюю гармонию, найти Бога…

Чувствуя всеобщее внутреннее смятение, люди искусства стремились наполнить мир красотой и гармонией, искали в них утешение и смысл бытия. Эпоха принимала все, но, обладая переменчивым нравом, то возвеличивала творца, то ниспровергала.

Не сделала она исключение и для Антонио Вивальди. В 1770 году, спустя всего 30 лет после его смерти, имя Вивальди даже не упоминается в списке итальянских композиторов. В XIX веке о нем говорили лишь как о композиторе, чьи ноты переписывал великий Бах. А в начале XX века произошло чудо: с 1912 по 1926 годы была найдена большая часть его произведений, и за короткое время его музыка облетела весь мир, тронула души многих и многих. Она словно ждала подходящего момента, чтобы зазвучать вновь. Может, наше время чем-то сродни той непростой эпохе?

Франсуа Морелона дё ля Кавэ. Портрет Антонио Вивальди. 1723

После почти 200-летнего забвения Антонио Вивальди вернулся в мир! Сейчас редкий оркестр не имеет в своем репертуаре знаменитых «Времен года». Любой музыковед скажет вам, что это картины природы, понятные каждому: пение весенних птиц, летняя гроза… Но в руках гения все приобретает иной смысл: знакомые образы вызывают ассоциации с чем-то более тонким и глубоким – не просто с картинами природы, но с ее законами. Владимир Спиваков как-то назвал это произведение «фреской человеческой жизни», ведь человек проходит тот же путь, что и природа – от рождения до смерти.

Какая же она – фреска жизни самого Антонио Вивальди?

Начало пути

В 1678 году в Венеции в семье парикмахера и музыканта Джованни Батиста Вивальди родился первенец Антонио.

«Мы создаем наши города, а они создают нас», – говорил Аристотель. Венеция – бесчисленные острова, соединенные каналами, пышные дворцы и соборы, четкий ритм колоннад, гармоничность пропорций… Венеция – свободная республика, устоявшая и перед завоевателями, и перед Ватиканом. На отвоеванном у моря пространстве жизнь била ключом. «Вместо улиц там каналы, Вместо будней – карнавалы», – пелось в народной песенке. Если во Флоренции карнавал проходил раз в год, то в Венеции прерывался лишь на время Великого поста, в театрах почти не играли трагедий, город был наполнен музыкой – песни гондольеров, оперные арии.

Именно здесь в 1637 году был открыт первый в Италии общедоступный оперный театр. Опера была всенародной любимицей: театры ломились от жаждущих новых зрелищ. Конечно, за пышными фасадами скрывалось и другое: огромные долги, дворцы соседствовали с грязными лачугами, не собиралась сдаваться инквизиция, наводнив город шпионами… Но жизнь не переставала бурлить, рождая новые таланты.

Бурный характер города передался юному Антонио, вот только проявлять его не получалось: от рождения у него был серьезный недуг – сдавленная грудь, всю жизнь его мучила астма, и он задыхался при ходьбе. Но зато от отца вместе с огненным цветом волос и столь же огненным темпераментом мальчик унаследовал музыкальные способности. В доме Вивальди часто звучала музыка: отец играл на скрипке, дети учились играть на музыкальных инструментах (в то время это было обычным делом), а еще они затевали веселые игры, порой драки.

Антонио с удовольствием разделил бы с братьями их жизнь, полную приключений, но не мог, и всю свою энергию, все свои мечты он передал музыке. Скрипка сделала его свободным. Физический недостаток не мог повлиять на внутренний мир мальчика: его воображение поистине не знало преград, его жизнь была ничуть не менее яркой и красочной, чем у других, просто жил он в музыке.

Новая жизнь для Антонио началась, когда его отца пригласили в капеллу собора Сан-Марко, крупнейший оркестр тогдашней Италии. Четыре органа, большой хор, оркестр – величественное звучание музыки поражало воображение. Семилетний Антонио не пропускал ни одной репетиции, жадно впитывал музыку мастеров, в том числе Монтеверди, «отца итальянской оперы».

Вскоре Джованни Легренци – знаменитый скрипач, композитор и педагог – заинтересовался талантливым мальчиком. Кроме музыкальных знаний Легренци привил ему желание экспериментировать, искать новые формы, чтобы ярче и точнее выражать свои замыслы. Антонио начал писать музыку (сохранились произведения, которые он написал в 13 лет). Но жизнь сделала резкий поворот.

Священник-виртуоз

Джованни Батиста Вивальди, возможно, из-за слабого здоровья сына решил сделать его священником, ведь сан всегда обеспечит положение в обществе. И вот Антонио начал подниматься по церковной лестнице: уже в 15 лет его посвятили в сан аббата, к 25 годам он закончил духовное обучение – получил сан священника и право служить мессы. Все эти годы молодой человек исправно постигал церковные науки, но его сердце тянулось к творчеству, и вот наконец он мог сам решать, что ему делать. Служить мессы он вскоре перестал, ссылаясь на сильные приступы астмы. Правда, поговаривали, что в разгар службы «рыжий священник» часто удалялся за алтарь, чтобы записать пришедшую на ум мелодию… Но, как бы то ни было, патриарх Венеции в конце концов освободил его от этой обязанности.