Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока

Во Владимире Волынском со времени Владимира Святославича сидели Мономашичи, которые рассматривали Волынь как свою отчину, где они выделяли уделы своим сыновьям (Владимир Волынский, Белз, Луцк и др.). В конце 60-х — начале 70-х годов XII в. здесь формируется Владимиро-Волынское княжество, князь которого Роман Мстиславич (правнук Мстислава Владимировича и праправнук Владимира Мономаха), стремившийся к автономии от Киева, в 1199 г. объединил его с Галицким княжеством, где умер последний из Ростиславичей. В результате было создано могущественное государственное образование, но оно держалось в основном на военной силе и авторитете Романа. До его смерти в 1205 г. в княжестве не успели сложиться единые административный аппарат и системы налогообложения и судопроизводства. Его составные части были неоднородны: бывшее Владимиро-Волынское княжество обладало прочной центральной властью, в Галицком — при слабости княжеской власти силу набирало боярство.

Консолидации государственной структуры Галицко-Волынского княжества помешала война, начатая галицким боярством после смерти Романа.

Бояре восстали против его вдовы Анны и их малолетних сыновей Даниила и Василька. Княжество распалось, в его отдельных волостях и городах власть перешла к удельным князьям и даже боярам, являвшимся ранее наместниками и «держателями» Романа. Бегство Анны с детьми в Польшу, а затем в Венгрию дало возможность бывшим союзникам Романа, полякам и венграм, начать наступление на Галицко-Волынское княжество с целью его раздела. На несколько лет им удалось посадить в Галиче сына венгерского короля, тогда как Перемышль оказался под властью польского князя. Романовичам были выделены небольшие уделы, но между 1214 и 1215 гг. во исполнение соглашения между Венгрией и Польшей о разделе княжества они получили Владимир Волынский. На протяжении более 20 лет Даниил и Василько Романовичи с переменным успехом собирали отчинные земли, но только в 1238 г. Даниил, опираясь на поддержку горожан, закрепился на галицком столе, восстановив тем самым Галицко-Волынское княжество.

Междукняжеские войны и отсутствие сильного объединяющего центра, дробление княжеств и соответственно снижение их военного потенциала в эпоху раздробленности существенно ослабили Древнерусское государство перед лицом надвигающегося врага — орд Батыя.

ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ ДРЕВНЕЙ РУСИ

Восточнославянская культура дописьменной поры известна мало и в основном в ее материальном выражении (домостроительство, одежда, украшения), поскольку она восстанавливается прежде всего по археологическим материалам. Общественное сознание формировалось язычеством с развитым пантеоном и мифологией, многочисленными культами, часть из которых, видимо, отправлялась в святилищах. Во главе пантеона, судя по позднейшим источникам, стоял Перун, небесный бог-громовержец, которому противопоставлялось единственное женское божество — Мокошь (Макошь), очевидно, богиня воды (земли). Важное место занимали солнечные божества Хоре (иранского происхождения?) и Дажьбог («русичи» названы в «Слове о полку Игореве» Дажьбожьими внуками). Земледельческие культы были связаны с Велесом, «скотьим богом». Функции других богов, Симаргла, Стрибога и т. д., неясны. Обнаруженные святилища и установленные на них резные изображения богов (как, например, Збручский идол), были, очевидно, связаны с культами одного или нескольких богов, однако определить такие связи не удается, так же как не сохранились и мифологические повествования. В славянском язычестве, безусловно, существовало почитание предков (Лады, Рода и рожаниц), в том числе первопредков племен и знатных родов, отголоском такого предания является сказание о Кие, Щеке и Хориве.

Возникновение Древнерусского государства во главе с военной элитой скандинавского происхождения вызвало формирование новой, «дружинной» культуры, маркировавшей социальный статус элиты. Она изначально синтезировала несколько этнокультурных традиций: восточнославянскую, скандинавскую, кочевническую, что ярко демонстрируют курганные погребения X в. в Киеве, Чернигове и Гнёздове. В это время создается пласт дружинных сказаний (возможно, в поэтической форме) о деяниях вождей и правителей: их переложения легли в основу реконструкции летописцами XI — начала XII в. ранней истории Руси от Рюрика до Святослава. Наиболее значительным был цикл сказаний о князе Олеге, который, будучи перенесен на север, нашел отражение в древнескандинавской литературе.

Важнейшее воздействие на формирование древнерусской культуры оказало распространение на Руси христианства в его византийском варианте. Ко времени крещения Руси христианство было сложившейся религией с собственным мировоззрением, системой литературных и литургических жанров и искусством, которые стали немедленно насаждаться в новообращенной стране греческими иерархами.

Еще в дохристианскую эпоху на Русь проникает (из Болгарии?) славянская письменность — глаголическая (изобретенная Кириллом) и кириллическая (основанная Мефодием). Древнейшая древнерусская надпись — «Гороухша» или «Гороуна» — процарапана на сосуде, найденном в погребении в Гнёздове и датируется серединой X в., но находки подобного рода крайне редки, поскольку письменность распространяется широко только после принятия христианства и прежде всего в церковной среде (такова «Новгородская псалтирь» — цера (восковая табличка), на которой было записано несколько псалмов; найдена в Новгороде в слоях начала XI в.). Обе надписи выполнены кириллицей — глаголица получила на Руси незначительное распространение.

Появление письма и знакомство с византийской культурой вызвало быстрое зарождение на Руси литературы. Древнейшее дошедшее до нас произведение принадлежит митрополиту Илариону. Написанное между 1037 и 1050 гг. (время написания спорно), «Слово о законе и благодати» настаивало на равноправии новообращенных народов и прославляло князя Владимира как крестителя Руси. Вероятно, в то же время или еще раньше (в конце X в.) возникают историописания, сначала, возможно, в виде отдельных записей на пасхальных таблицах. Однако необходимость воссоздания и осмысления национального прошлого нашла выражение в летописании. Его начальным этапом, как полагают, было составление сводного сказания о первых русских князьях, где были соединены исторические повествования разного происхождения — о Рюрике (ладожско-новгородское), Олеге (киевское) и др. Древнейшая дошедшая до нас, хотя и в составе более поздних летописей (самые ранние списки которых датируются концом XIV в.), — «Повесть временных лет». Она была написана в начале XII в. и явилась результатом работы нескольких поколений летописцев — монахов Киево-Печерского монастыря. Предшествующая «Повести» реконструируемая летопись — так называемый «Начальный свод», как считается, более точно отразилась в другой ранней летописи — Новгородской первой. Наряду с устной традицией летописцы XI–XII вв. использовали византийские исторические сочинения, которые служили для них образцом историописания, а также Священное писание, парафразы которого они охотно включали в свой текст. С середины XII в. ведение погодных записей начинается в Новгороде, несколько позднее в Суздальской земле, в Галиче и других крупнейших центрах Древней Руси.

Развитие как церковных, так и традиционных жанров литературы и словесности породило богатейшую библиотеку Древней Руси. С одной стороны, расцветает один из наиболее распространенных видов христианской литературы — жития святых, которые были известны на Руси в переводах с греческого языка. Собственная агиографическая литература появляется с середины XI в.: в житиях Антония Печерского и Феодосия Печерского рассказывается об основателях Киево-Печерского монастыря. Огромное политическое и идеологическое значение имели жития Бориса и Глеба («Чтение о Борисе и Глебе» Нестора и анонимное «Сказание о Борисе и Глебе»), посвященные сыновьям Владимира Святославича, убитым в 1015 г. во время борьбы за киевский стол их сводным братом Святополком. С другой стороны, видимо, продолжает существовать исторический эпос, единственным сохранившимся памятником которого является «Слово о полку Игореве». Основанное на реальных событиях 1185 г. — неудачном походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев, это произведение пропитано фольклорными мотивами и языческими образами и прямо апеллирует к устной поэтической традиции. В условиях раздробленности и княжеских междоусобий оно героизирует Игоря как спасителя Руси от половцев и призывает русских князей к сплочению. Другой общественной средой, остро нуждавшейся в письменности, было городское население, состоящее из ремесленников и купцов, а также княжеская и городская администрация.