Сталин. Битва за хлеб

Для пересаженного к нам с Запада полицейского государства эти выводы протестантства были весьма пригодными и потому были весьма скоро и основательно усвоены всеми по-государственному мыслящими людьми. Они свили себе гнездо и в официальном богословии. Но подлинно православной, в особенности русской православной богословской науке с этими выводами не по пути. Недаром немцы возмущались некультурностью нашего мужика, невозможностью никакими силами привить ему помянутые буржуазные добродетели. Он все продолжает твердить, что земля «Божья», т. е. ничья, что все, что нужно всем, и должно быть в общем пользовании. Но не то же ли в конце концов скрывается и под кожею всякого русского интеллигента и вообще русского человека? Возьмем нашу народную поэзию, начиная с былин и кончая беллетристикой (даже дореволюционной). Где у нас идеал честного и аккуратного собственника? Напротив, не юродивый ли, если взять духовную литературу, не босяк ли, если взять светскую, а в том и в другом случае, не человек ли, живущий вне условий и требований буржуазной жизни, есть подлинно наш русский идеал? Я убежден, что Православная наша церковь своими «уставными чтениями» из отцов церкви, где собственность подчас называлась, не обинуясь, кражей, своими прологами, житиями святых, содержанием своих богослужебных текстов, наконец, «духовными стихами», которые распевались около храмов нищими и составляли народный пересказ этого церковно-книжного учения, всем этим церковь в значительной степени участвовала в выработке вышеописанного антибуржуазного идеала, свойственного русскому народу. Допустим, что церковное учение падало уже на готовую почву или что русская, по-западному не культурная, душа уже и сама по себе склонна была к такому идеалу и только выбирала из церковной проповеди наиболее себе сродное, конгениальное. Во всяком случае можно утверждать, не колеблясь, что Православная наша церковь своим (теперь неофициальным) учением не только не заглушала таких естественных произрастаний русской души, но напротив, доставляла им обильную пищу, развивала их и давала им освящение. Впоследствии, в эпоху послепетровскую, с появлением латинской богословской науки, древле православная церковная книжность была выброшена сначала из нашей духовной школы и перестала участвовать в воспитании духовного юношества, будущих пастырей церкви: а потом постепенно вышла и из повседневного церковного употребления, почти совсем удалена была и от воспитания народа, сохранившись разве у каких-нибудь деревенских грамотеев да отчасти в наиболее строгих монастырях и у единоверцев с старообрядцами-раскольниками. Теперь эта церковная книжность настолько основательно нами всеми забыта, что нашей духовно-академической науке удавалось делать в этой области настоящие научные открытия. Такой разрыв нашей духовной науки и школы с прошлым был одной из причин часто глубокого расхождения народно-церковного мировоззрения с официальным церковным учением и взаимного непонимания обеих сторон. Отсюда, от потери обоюдо упомянутого языка ведут свое происхождение и некоторые сектантские движения, по недоразумению отделявшиеся от официальной церкви и по недоразумению же ею преследовавшиеся. Вот почему и утверждаю, что примириться с коммунизмом как учением только экономическим (совершенно отметая его религиозное учение), для православной нашей церкви значило бы только возвратиться к своему забытому прошлому, забытому официально, но все еще живому и в подлинно церковной книжности, и в глубине сознания православно-верующего народа. Примириться с коммунизмом государственным, прибавим в заключение, для церкви тем легче что он, отрицая (практически лишь в известных пределах, хотя это и временно) частную собственность, не только оставляет собственность государственную или общенародную, но и карает всякое недозволенное пользование тем, что лично мне не принадлежит. Заповедь «не укради» остается основным положением и советского уголовного кодекса: Христианство же заинтересовано не тем, чтобы обеспечить христианину право на владение его собственностью, а тем, чтобы предостеречь его от покушений на чужую собственность.

Итак, второе постановление нашего Поместного Собора могло бы быть таким: С решительностью отметая религиозное учение коммунизма, Священный Собор, однако, не находит непримиримых возражений против коммунизма как учения экономического, отрицающего частную собственность и признающего все общеполезное и нужное общим достоянием, ни в священном писании, ни в подлинно церковном учении, особенно в учении древней русской православной церкви и потому приглашает и благословляет верных чад церкви бедных и неимущих со спокойной совестью, без боязни погрешить против святой веры, радостно приветствовать узаконенный Советскою властью в СССР. Коммунистический строй, а богатых и имущих безропотно, во имя той же веры, ему подчиниться, помня слово св. писания, что «блаженнее давать паче нежели принимать» (Деян. XX, 35) и что лучше быть обиженным и лишенным, нежели обижать и лишать других «да еже братию» (I Кор. VI, 7–8).

Приложение 3

СТИХИ О ДЕРЕВНЕ СОВЕТСКОГО ВРЕМЕНИ

Демьян Бедный

Памяти селькора Григория Малиновского