За кулисами Мюнхенского сговора. Кто привел войну в СССР?

К примеру, говоря о двух вариантах соглашений оппозиции с тевтонами — «если центр заговора приходит к власти самостоятельно без помощи немцев; второй, если заговорщикам в их приходе к власти помогут немецкие штыки во время войны», — Ягода заявил следующее: «При первом варианте речь шла о следующих условиях: 1) разрыв СССР договоров о союзе с Францией и Чехословакией; 2) заключение военного и экономического союзов с Германией; 3) ликвидация Коминтерна; 4) предоставление Германии [права] на долголетние концессии источников химического сырья СССР (Кольского полуострова [426], нефтяных источников и прочее); 5) установление в СССР такого политического и экономического строя, который гарантирует германским фирмам полную возможность развития своей частной инициативы на территории СССР. При втором варианте, т. е. при приходе к власти в военное время при помощи немцев, оставались в силе те же условия, плюс… территориальные уступки…» [427] То же самое на допросах показал и Артузов. Небольшое уточнение о «химическом сырье», То ли косноязычие тех времен, то ли просто неграмотность Ягоды сыграла, однако же под его термином «химическое сырье» следует однозначно понимать полезные ископаемые. Собственно говоря, это-то и вытекает из его слов. Более того. Именно в этом-то и была вся загвоздка в реализации планов военного строительства в Германии. Ее экономика, особенно же промышленность, прежде всего тяжелая, в первую очередь металлургия, не могли обеспечить потребности растущего вермахта ни сталью различных сортов, ни цветными металлами, ни иными материалами. Дефицит был столь острый, что генералы вынуждены были немедленно корректировать только что принятые планы строительства вермахта. Так что проявить симпатию к РККА именно по этой причине — для «герров генералов» было вполне естественно. Для западных военных вообще характерно экономическое мышление, и в этом смысле они не чета нашему генералитету, ни в какие времена не отдающему себе отчета в экономических возможностях страны.

То, что за этим всплеском симпатий к РККА, как, впрочем, и за всем заговором отчетливо проглядывались в том числе и экономические мотивы (наряду, «естественно», с военно-геополитическими), однозначно свидетельствует и политика Великобритании. Выше уже указывалось, что к середине 30-х гг. МИД Великобритании осью всей своей континентальной, в том числе и германской, политики сделал именно же недопущение возобновления прежде всего какого бы то ни было широкомасштабного экономического сотрудничества Германии с СССР. Как по линии официально урегулированных межгосударственных торгово-экономических отношений, так и в результате реализации заговора по свержению Сталина и советской власти. Как передовой отряд по реализации предписаний Комитета 300, высшее британское руководство прекрасно понимало, что если к Рурскому промышленному центру Германии любым образом добавить хотя бы уже имевшиеся к началу второй половины 30-х гг. промышленные центры в СССР, то абсолютный экономический перевес будет на стороне Германии. И в таком случае уже неважно, каким образом это будет достигнуто. Более того. Неважным окажется и то, с Гитлером ли Германия или без него. Особенно же бриттов страшил вариант захвата власти в Германии реваншистски настроенными генералами с прагматичной просоветской ориентацией. Тем более если они будут опираться еще и на военно-геополитический и военно-экономический альянсы с захватившими власть в пост-СССР военными. В таком случае «последний день англосаксов» настал бы точно.

Самые выдающиеся, высшего мирового уровня «гроссмейстеры финансово-экономических шахмат» вовсе и не собирались играть в подобные игры. В финансовых кругах Запада давно и полностью возобладало мнение о том, что «война между Советским Союзом и Германией лишь соответствовала бы их (то есть этих кругов. — А. М.) собственным интересам». Более того, они были просто фанатически убеждены в том, что «Россия неминуемо должна потерпеть поражение и это повлекло бы за собой крах большевизма». Для того и привели Гитлера к власти. Естественно, что никакие всплески просоветских симпатий в вермахте, тем более с такой их экономической подоплекой, не могли их обрадовать. Расправа с заговорщиками по обе стороны баррикад стала фатально неминуемой — все дело было только во времени и очередности. Первым «под раздачу» должен был попасть заговор советских генералов. Так оно и случилось.

Взбесил бриттов и основной вывод по итогам этих игр. Он гласил: «Никакого точного решения в восточной кампании не будет найдено, пока не будет разрешен вопрос о создании базы для операций в Восточной Польше». Вывод свидетельствовал о том, что германский генералитет отдает себе отчет в возможности такого успеха. Но только при наличии плацдарма для нападения на Советский Союз непосредственно на территории Восточной Польши. То есть, если по-нашему, в Западной Белоруссии и Западной Украине. Без этого самая идея блиц- «Дранг-нах-Остен» -крига — всего лишь мыльный пузырь. Просто так отдать такой плацдарм Гитлеру не входило в планы Великобритании. В ее планах Польша значилась не просто как особая «козырная карта», а как главный «архимедов рычаг» в решении вопроса о предоставлении Гитлеру возможности действовать.

Поразительно, но сразу после этих игр и такого вывода по их итогам германский посол в Лондоне — пресловутый И. фон Риббентроп — стал настойчиво вдалбливать наиболее влиятельным представителям британского истеблишмента, что «важнее, чтобы Англия предоставила Германии свободу рук на востоке Европы. Германии нужен лебенсраум… Поэтому она вынуждена поглотить Польшу и Данцигский коридор. Что касается Белоруссии и Украины, то эти территории абсолютно необходимы для обеспечения будущего существования германского рейха, насчитывающего свыше 70 миллионов душ. На меньшее согласиться нельзя» [428].

Сообщая об этом в своих мемуарах, У. Черчилль особо подчеркнул, что его ответ на такие заявления Риббентропа базировался на утверждении, что Великобритания никогда не утратила бы интереса к судьбе континента настолько, чтобы позволить Германии установить свое господство над Центральной и Восточной Европой. Черчилль, естественно, не объяснил, что речь идет не о миролюбии Великобритании, что ей вообще наплевать на всех и вся, но ей отнюдь не наплевать на саму себя. Еще в статье «STOP IT NOW» («Остановить это сейчас») от 3 апреля 1936 г. он указывал, что «тот, кто готов ограничиться концепцией "западной безопасности", тот развязывает Германии руки не против большевизма (ибо СССР сейчас достаточно силен для того, чтобы отстоять себя от атаки со стороны Германии), а для создания "Серединной Европы" от Северного и Балтийского морей до Средиземного. "Серединная Европа" означала бы смерть для Британской империи» [429].

Хотя ненависть Гитлера и германских генералов к Польше не была секретом для Запада, в том числе и для Великобритании, тем не менее их попытки самостоятельно, то есть за спиной Лондона, разобраться с ней взбесили PERFIDIOUS АLBION. Неожиданный удар Германии по Польше запросто мог вызвать и войну с Францией, а следовательно, автоматически пришлось бы втягиваться и Великобритании на стороне Франции, вслед за которой последовало бы и вступление в войну Чехословакии, а затем и СССР. И в таком случае война против СССР уже не получилась бы. Не говоря о том, что британская разведка в то время уже располагала вполне достоверными сведениями, гласившими, что Франция вообще не решится на войну и будет склоняться к миру, принуждая к этому и поляков. Чуть позже, когда бриттам стало известно и содержание привезенного Уборевичем плана поражения, они схватились за голову. Было от чего.