Начало Руси

Обращу внимание еще на следующее: Рядом с произвольным предположением о малочисленности болгар ставится еще другое произвольное предположение о том, что они ославянились не так быстро; что от VII века (времени их окончательного водворения за Дунаем) до IX века (времени крещения и славянской письменности) прошло около двух веков. И этот срок все-таки небывалый для превращения господствующего энергического племени в покоренное, притом якобы вялое, пассивное племя, дотоле ничем себя не заявившее и никакою культурою не обладавшее. Но не замечают еще при этом следующего промаха. Доказательства неславянства болгар, на основании их варварских нравов, сгруппированные Шафариком (на которого ссылаются), взяты преимущественно из войн Крума с Византией и из Ответов папы Николая I в 866 г. В эпоху же своего крещения (около 860 г.) болгары пользуются славянскою грамотой и вообще являются уже чистыми славянами. Итак, если взять в расчет варварство болгар во время Крума, то для превращения их в славян получится каких-нибудь пятьдесят лет. А если принять во внимание указание на варварские превращения болгар в славян не только времени не останется, а первые продолжали оставаться болгарами, то есть самими собою, так сказать, вне всяких сроков. Одним словом, со всех сторон такие вопиющие противоречия, такое отсутствие смысла, что говорить после того о каком-то туранстве болгарских личных имен, прибегая при этом к греческой транскрипции и всякого рода натяжкам, и искать поддержки этому туранству в этимологических домыслах - просто недостойно людей, занимающихся наукою2 . Вообще, в виду выставленного мною на передний план положения о невозможности помянутого превращения болгар в славян при данных условиях, заниматься всякого рода иными аргументами, вроде некоторых личных имен и некоторых обычаев - я в настоящее время считаю не более как толчением воды, простым делом самолюбия или национального пристрастия со стороны корифеев туранских теорий. Считаю долгом оговориться при этом, что книгою г. Соколова я пользуюсь как новым случаем указать на полный недостаток научных историко-критических приемов той школы, к которой он принадлежит относительно данного вопроса. От него, как начинающего молодого ученого, нельзя еще требовать полной самостоятельности и критической зрелости в подобных вопросах. Я имею в виду собственно тех, кого он повторяет. Нельзя не заметить, что в вопросах о неславянстве руси и болгар петербургская университетская наука находится под непосредственным влиянием С.-Петербургской академии наук и главным образом А. А. Куника. По крайней мере, я постоянно встречаюсь со ссылками на него в статьях и книгах петербургских молодых и немолодых ученых, как скоро речь заходит о древней Руси и болгарах. (К ним принадлежит и г. Соколов.)

Относительно названного выше сочинения г. К. Грота я должен отдать справедливость его изысканиям о Сербах и Хорватах. Тут можно было бы сделать только кое-какие замечания второстепенной важности. Но одно из приложений к своей книге он посвятил Болгарам, где касается вопроса о их народности. При этом он почти буквально, только вкратце, повторяет те же доводы и те же положения, какие предлагает г. Соколов. От г. Грота, конечно, также нельзя еще требовать самостоятельности в этом случае и критического отношения к туранской теории своих руководителей.

Итак, я обвиняю своих противников по данным вопросам в сильном недостатке истинных критических приемов, в занятиях мелочами, вообще предметами, не имеющими серьезного значения, и в упущении из виду главных и важнейших сторон. Так, в вопросе о Руси я приглашал их прежде всего объяснить, как и куда бесследно пропал сильный Роксаланский народ и филологически опровергнуть, что первая половина его имени тождественна с названием Рось; затем приглашал доказать, что уже первоначальный летописный текст заключал в себе смешение Варягов с Русью в один народ, а далее доказать возможность того, чтобы целая федерация разноплеменных народов призвала откуда-то из-за моря чуждый народ для господства над собою. Точно так же в вопросе о Болгарах прежде всего им следовало доказать физическую возможность такого быстрого превращения энергического племени завоевателей и основателей государственного быта в народность покоренную, не обнаружившую дотоле никакой политической организации, никакой сколько-нибудь развитой культуры, доказать сравнительно-филологическим путем возможность такой быстрой, бесследной утраты родного языка этим туранским племенем в пользу языка славянского. Когда это будет доказано, только тогда и можно толковать о таких предметах, как сбивчивая какая-нибудь фраза источника, как некоторые черты нравов или некоторые личные имена, этимологию которых филологическая наука пока разъяснить не в состоянии, точное произношение которых нам неизвестно и которые в древней истории Болгар перемешаны с такими обще- или явнославянскими именами, как Драгомир, Добромир, Владимир, Нравота, Звениц (Zvynitzes), Баян, Борис и др. Что касается до моих собственных исследований, то я уже не раз заявлял о возможности мелких недосмотров и не раз делал в этом случае разные поправки. Но такие поправки не нарушают моих главных выводов; не нарушат их и впредь. Позволяю себе говорить с уверенностью. Ибо прежде чем выступить в печати с иным решением данных двух вопросов (о Руси и Болгарах), я много и внимательно взвешивал и обследовал основные, исходные или краеугольные пункты, которым и принадлежит решающее значение. В их правильной установке и заключается вся суть дела; а разработка мелочей и даже второстепенных сторон должна следовать после, и тут я мог что-нибудь недосмотреть. Но моих основных пунктов никто не опровергнет, или история - не наука. Повторяю это смело и решительно.

1 Из Журн. М. Н. Пр. 1881. Май.

2 В высшей степени ненаучно и ссылаться на непонятные речения в известной Росписи болгарских князей (найденной А. Поповым) как на признак туранства болгар; прежде следовало разъяснить эти речения, а потом еще доказать их принадлежность болгарскому языку.

ГУННСКИЙ ВОПРОС

Пересмотр вопроса о гуннах1

В 1876 году, издавая сборник своих исследований и полемических статей под общим заглавием "Розыскания о начале Руси", куда вошло и мое исследование о болгарах дунайских, я в конце сего последнего поместил оговорку относительно собственно гуннов. Не отвергая пока господствующего мнения об их угро-финской народности, я объявил вопрос о них еще не решенным окончательно или открытым. "По многим признакам, - сказал я, едва ли главная роль в толчке, породившем так называемое великое переселение народов, не принадлежала именно народам сармато-славянским, и преимущественно болгарам. Представляется еще вопрос: кому первоначально принадлежало самое имя гунны? Очень возможно, что оно и с самого начала принадлежало славяно-болгарам, и от них уже перенесено греко-римскими писателями на некоторые другие народы, а не наоборот" (см. выше стр. 228). Дело в том, что немецкое мнение о туранстве гуннов послужило исходным пунктом антиславянской теории в отношении болгар, так как некоторые источники относят сих последних к народам гуннским. В своем исследовании я старался выделить болгар из группы гуннских народов и рассматривать их независимо от вопроса о том, кто были сами гунны IV века и времен Аттилы. Изыскания мои расположились таким образом, что я постепенно восходил от последующего к предыдущему. Занявшись вопросом, кто такое была русь, я убедился в ее туземном, славянском происхождении; но в то же время я натолкнулся на некоторые болгарские племена, обитавшие в Южной России и вошедшие в состав русской национальности. Это обстоятельство заставило меня пересмотреть вопрос о народности болгар, и результатом пересмотра есть полнейшее убеждение в их славянстве. В свою очередь, исследование сего вопроса волей-неволей приводит меня к пересмотру туранской теории о народности гуннов. Тем труднее уклониться от такого пересмотра, что великое гуннское движение тесно связано не только с начальною историей всего славянского мира, но и с судьбою Роксаланского племени, то есть с начальною историей русской государственной жизни. Со времени помянутой выше моей оговорки прошло пять лет, и я неоднократно посвящал свой досуг пересмотру этого вопроса и наблюдениям, к нему относящимся. Не берусь в настоящий момент представить о нем подробное и законченное исследование. Если время и обстоятельства позволят, может быть, вернусь к нему впоследствии. А пока ограничусь сообщением тех результатов, к которым я пришел.