Голубиная книга. Славянская космогония

Сказочный Зоревик (Даждьбог-Колаксай), чтобы добыть яйцо-царство, спускается в нижний мир или поднимается на Золотую (Стеклянную) гору. В одной русской сказке эта гора именуется Сиянской (как бы одновременно «сияющей» и Сионской). И обитает на ней старый богатырь Тарх Тарахович (Таргитай-Сварог, отец Колаксая-Даждьбога). Эта солнечная гора и скрывается в стихе за евангельским Фавором.

Заметим, что в недрах Святой (Сионской) горы обитает и Индрик-зверь.

Мать всем камням — белый камень Алатырь (Латырь). На нем отдыхал и беседовал с 12 апостолами Христос, на этом камне утвердил он веру христианскую, отсюда распустил книги по всей земле. Сторонники книжно-христианского происхождения стиха полагали, что «алатырь» — это алтарь. И именно алтарь уже упомянутой церкви Марии на Сионе, построенной на месте Тайной Вечери. В Новом Завете большую роль играет образ краеугольного камня, на котором строится церковь и с которым отождествляется сам Иисус [13]. Однако последний ни на каком камне с учениками не беседует, книг же и вовсе не пишет. И вообще христианский алтарь — не жертвенный или иной камень, а наиболее сакральная часть церкви, соответствующая целле античных храмов и «святая святых» Иерусалимского храма. «Не знать» такого мог разве что тот, кто никогда не бывал в христианской церкви.

Мы уже знаем, как относились к иерусалимским святыням создатели «Стиха о Голубиной книге». Поэтому обратимся к источнику еще более языческому — восточнославянским заговорам. Здесь Алатырь-камень — один из ключевых образов, притом меньше всего похожий на церковный алтарь. Находится он не в церкви и не в Иерусалиме, а на острове Буяне посреди моря-океана. На нем или рядом с ним растет мировое дерево, восседают Богородица, Илья и другие святые, девица-Заря, или же на камне стоит церковь, а в ней престол, на котором и сидят эти небожители. Здесь христианская церковь с престолом — явная надстройка над языческим священным камнем. Церковный престол (жертвенник) — вовсе не сиденье, а возвышение в алтаре, и лежит на нем Евангелие. Емельян Пугачев однажды уселся на это возвышение, заявив: «Давно я на престоле не сиживал!». И такое поведение «царя Петра Федоровича» вовсе не шокировало повстанцев. Престол — это престол, на нем место богам-святым или царю. Возле Алатыря, под ним или на нем находятся и вовсе языческие существа: птицы Сирин и Алконост, золотая щука, «матери» зверей, птиц, змей и т. д. И даже злые персонажи: Сатана, Соломея. Заметим, что почитание священных камней у славян дожило до нашего времени. Церковники то топили эти камни, то высекали на них кресты, но изжить древний культ не могли.

Словом, Алатырь — это священный центр мира, средоточение всего сверхъестественного, божественного и бесовского, источник магических сил. Постоянный эпитет и синоним Алатыря «бел-горюч камень», «кип-камень». То есть это камень светлый, огненный, кипящий, солнечный. Он описан и в псалмах русской народной секты духоборов: «Посереди земли возстают горы новые. На горах является море белое, посереди моря освещается бел камень самоцветный. Вокруг камня венец воссияет, яко солнце Господне… Из камня течет река огромная; вода белая, во всю вселенную…» В одном из вариантов стиха из-под Алатыря текут по всей земле реки, неся миру исцеление и пропитание. Согласно поверью, змеи, зимующие под землей, вместо питания лижут Алатырь. Такие волшебные камни, дающие сытость, по преданию, имели соратники Степана Разина (того самого, что принес персидскую княжну в жертву то ли Волге — матушке, то ли Яику-Горынычу).

Во всем этом нетрудно узнать уже знакомые нам арийские Святые места. Солнечная мировая гора, текущая с нее Белая река, Белый остров в Молочном океане, средоточие всего светлого, солнечного… Гора Иремель, Меру-Хукарья, исток Белой Ра-реки — вот где, видимо, находился изначально Алатырь, престол светлых богов. Но ведь там нет ни моря, ни острова? Мифологическое мышление способно отождествлять реальные вещи самым неожиданным образом. В данном случае оно слило Золотую гору с Белым островом. А есть ли земной адрес у этого острова? Белыми ныне зовутся два полярных острова. Один — у северного побережья Ямала. Другой — в архипелаге Шпицберген (Грумант), некогда освоенном русскими поморами. Есть на Севере и Белое море. На его берегах арии, скорее всего, никогда не бывали [14]. Славяне же достигли их вряд ли раньше IX в. Но, осваивая Север, они давали вновь открытым местам имена, взятые из древних мифов.

Славяне же «приземлили» Алатырь и в другом месте — на Балтийском море. Оно звалось на Руси Латырь-морем. Название же Алатыря происходит, по мнению многих исследователей, не от алтаря, а от греческого «электрон» — «янтарь». Этот камень действительно белый (точнее, бело-золотистый, желтый или красный) и горючий. Главное его месторождение находится в юго-восточном углу Балтики, у нынешнего Калининграда. Один из вариантов стиха говорит о корабельщиках, плывущих к Алатырю и собирающих его обломки. Эллины познакомились с янтарем в микенскую эпоху (II тыс. до н. э.). Уже тогда купцы проложили «Янтарный путь» от северного берега Адриатики до низовьев Вислы. Он шел по землям иллирийского народа венетов, родственного нынешним албанцам. Южные венеты дали свое имя Венеции. Северные же, населявшие Западную Польшу, слились со славянами. Видимо, поэтому западные и южные соседи славян — германцы, греки и римляне — называли их венетами, вендами, виндами. Эллины сложили миф о янтаре. В него будто бы превратились слезы дочерей Гелиоса-Солнца, оплакивавших смерть своего брата Фаэтона. Не справившись с отцовской колесницей, он упал в реку Эридан. Эллины отождествляли Эридан с По или Роной, хотя янтаря в этих реках нет. Подлинный Эридан, река Солнца, — очевидно, Висла или Неман.

По Янтарному пути приходили с микенских времен в храм Аполлона на Делосе священные дары, посланные, как считалось, любимыми Аполлоном гипербореями. Представления греков об этом блаженном солнечном народе были навеяны арийскими и скифскими мифами о Меру и Белом острове. Но дары-то, завернутые в пшеницу, присылал какой-то вполне реальный народ, притом обитавший не в Заполярье, где земледелия не знали, а, очевидно, в Прибалтике. Это были, как полагал Б. А. Рыбаков, славяне и балты, почитавшие богиню Ладу и отождествлявшие ее с Лето (Латоной), матерью Аполлона.

Именно в низовьях Вислы праславяне обрели выход к морю. Долгое время они боролись за него с германцами, но уже во II в. н. э. Птолемей именует Балтийское море Венедским заливом. А в VI в. весь южный берег Балтики от Вагрии (Восточной Голштинии) до устья Вислы был населен славянами. Прежде обитавшее тут германское племя ругов (выходцев из Ругиланда в Норвегии) частично ушло на юг, в Среднее Подунавье и Италию, частично же, быть может, ославянилось. По крайней мере западные источники часто называют ругами славянское племя руян, населявшее остров Руяну (Рюген), иногда же — восточнославянских русов.

Ученые более двух столетий спорят о варяжском племени русь, приведенном, согласно летописи, Рюриком и его братьями в землю словен ильменских. Было ли это племя скандинавским, славянским, балтским, сарматским или кельтским и существовало ли оно вообще? Археологически это переселение не прослежено. Но археологами точно установлено другое: по крайней мере часть предков словен ильменских пришла в VI–VII вв. из области балтийских славян. Лингвисты также прослеживают западнославянские элементы в новгородском диалекте. Следовательно, северо-восточное славянство было достаточно тесно связано с северо-западным, балтийским независимо от того, откуда пришел Рюрик и были ли руяне русами. Потому весьма правдоподобно выглядит гипотеза (популярная среди сторонников балтийско-славянского происхождения Руси) о том, что остров Буян — это Руяна.

Для славян-язычников Руяна с ее знаменитым храмом Святовита в Арконе была подлинной Меккой, тем же, чем Киев или Иерусалим для православных русских. Сюда съезжались паломники из всех славянских земель. И не только славянских. Датский король Свен Вилобородый подарил храму драгоценный кубок, хотя Дания незадолго до того была крещена. Огромный по тем временам деревянный храм с искусно вырезанной, деревянной же статуей четырехликого бога возвышался на мысу, защищенном с моря высокими меловыми обрывами, а с суши — мощным земляным валом. Гадания и праздничные обряды собирали сюда множество верующих. Другие славянские храмы подчинялись Арконе, образуя своего рода языческую «Церковь» во главе с верховным жрецом Святовита. (У балтов и славян-кривичей такую же роль играло святилище Перкунаса в Ромове и его главный жрец — криве кривейте, «судья судей»). В качестве оракула храм был не менее влиятелен, чем античные Дельфы. Охранял святыню «рыцарский орден» из трехсот всадников. Аркона оставалась оплотом славянского язычества до 1168 г., когда датские рыцари взяли ее штурмом, разрушили храм и сожгли статую. Роковую роль здесь сыграла все та же борьба за власть между князьями и жречеством: руянский князь Яромир не пришел на помощь осажденной святыне, а затем сам крестился. Его потомки быстро онемечились и онемечили собственный народ, наводнив Руяну немецкими колонистами. То же произошло с поморянами, бодричами и другими северо-западными славянами, даже сохранившими, подобно руянам, «родных» крещеных князей.