Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина

•  Падение производства начало перерастать в коллапс, в па­ралич экономики. В целом в 1992 году объем промышленного производства по сравнению с 1991 годом снизился на 19%, товаров народного потребления — на 15%, из них продуктов питания — на 18%, тканей и обуви — на одну треть и так по всем отраслям. Это было падение неструктурного характера, хотя правительство неук­люже стремилось обосновать идею структурного спада: останав­ливались эффективные производства, сокращался выпуск крайне необходимой продукции. Такое падение производства было вполне закономерным следствием ошибочной промышленной политики, поскольку она не опиралась на рыночную инфраструктуру, создать которую правительство «забыло».

• Другой стратегический просчет правительства — это ориен­тация на немедленную ликвидацию дефицита бюджета. Уже в пер­вом квартале 1992 года правительство, вопреки предупреждениям со стороны парламента, утверждало о своих возможностях реали­зовать бездефицитный бюджет. В итоге же получило дефицит феде­рального бюджета в объеме 5% от ВНП в формально учитываемом варианте. И вдвое больший с учетом скрытого участия Централь­ного банка в его покрытии, что, естественно, было неизбежным в создавшейся обстановке. Парламент России оценил бюджетную политику правительства отрицательно, корректировка бюджета продолжалась практически до конца 1992 года.

• В стремлении добиться бездефицитного бюджета под мощ­ным давлением правительства, парламент неоправданно взвинтил налоги и недопустимо сократил государственные расходы на раз­витие жизненно необходимых отраслей, производств и сфер дея­тельности. В результате развился платежный коллапс, проблему ко­торого, кстати, пришлось решать самим в июле-августе 1992 года парламенту и Центральному банку, которые тогда практически за­менили правительство Гайдара, полностью потерявшее управление экономикой. Действительно, в своем пике неплатежи достигали 78% валового внутреннего продукта. Кризис охватил четыре пятых всех промышленных предприятий.

• Следствием этих ошибочных решений явилось катастро­фическое падение курса рубля по отношению к доллару и другим мировым валютам. Это привело к многократному обесцениванию национального богатства страны и укреплению криминальных ас­пектов в политике денационализации, росту нищеты, социальному расслоению.

• Наиболее крупной неудачей оказалось более глубокое, чем прогнозировалось правительством, падение уровня жизни населе­ния. По официальным расчетам, около одной трети населения име­ли к концу 1992 года доходы ниже прожиточного минимума.

•  В итоге в 1992 году совокупные денежные накопления населе­ния относительно среднемесячных потребительских расходов были в 2,3 раза меньше, чем в 1991 году, а сбережения в организованных формах (вклады, акции, облигации и так далее) были меньше при­мерно в 4 раза. Это при том, что все сбережения населения, состав­лявшие внушительную сумму примерно 600 млрд долл., были фак­тически не просто обесценены, а конфискованы «Гайдаром и К⁰».

•  Причинами этих катастрофических последствий являются не «коммунистическое прошлое», не «сопротивление реакционных сил «реформам», как это утверждалось президентскими сторонниками, а грубые просчеты в экономической стратегии, легкомысленное отношение к сложнейшим внутренним проблемам, даже скорее — незнание этих проблем, в частности, в центр реформы была по­ставлена не серьезная практическая и организационная работа по созданию рыночной среды, перегруппировке производства, а лишь мероприятия в финансовой сфере, к тому же необоснованные, а потому малореальные. Практика подтвердила опасения многих эко­номистов, что либерализация цен без предварительного создания хотя бы первичной рыночной инфраструктуры приведет к их неук­лонному и неограниченному повышению монополистами.

• Порою меры правительства выглядят вроде бы радикальны­ми, но оказывается оторванными от реальной действительности, не учитывающими ее. Например, парламенту был предложен проект закона о банкротстве предприятий в надежде, что он будет прова­лен, а парламент его принял. И что же? С мая 1992 года (со времени принятия) он так и не действует. Изумленное правительство так и не поняло, что же делать с этим законом о банкротстве?

Таким было мое выступление, я конечно, отклонялся от текста,

некоторые

моменты сокращал, но текст (писаный) я привожу достаточно подробно. Эта программа корректи­ровки реформ, разработанная видными учеными и специа­листами страны, не вызвала внимания ельцинистов. Этим самым было нанесено прямое оскорбление академической экономической науке. Разработчики программы, внесшие свой опыт и знания, тяжело переживали такое равнодушие власти к их мнению.

Очевидное отсутствие корректировок в правительствен­ном курсе в сторону прагматизма в сложных условиях выну­дило парламент пойти на самостоятельное проведение мер в

области социальной политики. Это прежде всего усиление контроля за социальной политикой и, как ключевое звено, укрепление Пенсионного фонда в статусе независимого от правительства органа, аккумулирующего средства, направ­ляемые на пенсионные цели. Это давало возможность пар­ламенту более или менее постоянно поддерживать уровень пенсионного обеспечения людей.

По инициативе парламента были приняты акты о воз­можности купли-продажи дачных, приусадебных участ­ков, имеющихся у 73% семей Российской Федерации, о безвозмездной передаче в частную собственность жилья, целый ряд нормативных актов, направленных на повыше­ние минимального уровня заработной платы, пенсий и сту­денческих стипендий. Эти меры имели задачу конкретного улучшения положения людей. Собственно, все эти меры, предпринятые парламентом со второй половины 1992 года, практически «спасли» правительство от позорного изгна­ния еще в сентябре — октябре 1992 года, а экономику — от полного развала. Однако общей ситуации в стране действия парламента изменить не могли. К тому же многие позитив­ные идеи парламента блокировались шумными акциями ультрарадикалов, бездумно поддерживавших обанкротив­шуюся правительственную политику. Продолжалось нало­говое «удушение» регионов и предприятий. К тому же пра­вительство и президент встали на путь введения косвенных налогов. А массированная пропаганда о чудодейственности западной помощи в размере 24 млрд долларов парализова­ла волю предпринимателей, хозяйственных руководителей, внесла беспокойство в общественное мнение и во многом повлияла на результаты решений VI Съезда народных депу­татов. К этому времени (март 1992 года) стало уже предель­но ясно, что надо было заменить ни к чему позитивному не способное правительство Гайдара. Но этого не произошло. Поэтому экономическое состояние общества продолжало непрерывно ухудшаться. Все это, конечно, ослабляло пози­ции исполнительной власти во главе с Ельциным, что силь­но меня беспокоило. Не способный к серьезному анализу, не терпящий критики, он уже начинал ненавидеть всякого, кто говорил правду, кто был способен на объективный анализ.

Но я продолжал с ним работать, хотел тесного взаимодейст­вия в работе, исходя из наших общих задач и общей ответ­ственности за судьбы Отечества.

Тэтчер

...Британский посол, посетив меня, пригласил на зав­трак в посольстве с госпожой Маргарет Тэтчер, прибывшей с неофициальным визитом в Москву. Ее партия консервато­ров проиграла в 1990 году парламентские выборы лейбори­стам Мэйджора, и она уступила пост главы правительства после почти 12-летнего правления. Согласился. Завтракаем, разговариваем о чем-то, я делаю комплименты относитель­но ее удачной экономической политики в 80-х годах. Она, в свою очередь, расспрашивает о законодательной деятель­ности Верховного Совета, восхищается нашей августовской (1991 года) победой. Вдруг открывается дверь, входит посол и... Гайдар. Госпожа Тэтчер с наигранной радостью пригла­шает гостя присоединиться к нашей «интересной беседе». Разумеется, я поддакиваю с не меньшим радушием, хотя про себя думаю: «

Что это за затея?»