Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы)

В КАНУН МЯТЕЖА

Каким представлялось из августа 1993-го весьма вероятное будущее? Мнение Анатолия Шабада той поры:

— Взгляд на перспективу у меня довольно пессимистический. Съезд — а Хасбулатов может созвать его до ноября в любой момент — способен вернуть ситуацию в дореформенное состояние, он способен прекратить реформы, сделать президента чисто номинальной фигурой. Самое же главное — сейчас намечается союз Хасбулатова с частью правительства. В правительстве разногласия: силовики и «директора» вовсе не так преданы реформам, как сами оставшиеся еще в кабинете министров реформаторы. Правда, та тревога, которую мы забили после «круглого стола» — о том, что образовалась ось Хасбулатов — Черномырдин, — вроде бы оказалась преувеличенной. Впрочем, возможно, именно эта поднятая нами тревога и оказала свое действие, предотвратила образование упомянутой оси. Возможно, под влиянием ее президент как-то собрался с мыслями и предпринял какие-то упреждающие шаги. Увольнение Баранникова — очень существенный шаг в разрушении союза Хасбулатова с частью правительства. Но в общем перспективы, повторяю, представляются очень тяжелыми.

Напомню, что «круглый стол» политических партий, движений и общественных организаций, о котором говорил Анатолий Шабад, был созван Верховным Советом в феврале 1993-го. На нем Хасбулатов попытался вбить кол между президентом и правительством, привлечь Черномырдина на свою сторону.

Что было бы, если б Хасбулатов с Руцким пришли к власти? На эту тему мы тоже разговаривали с Анатолием Шабадом в августе 1993-го. По мнению моего собеседника, вполне ясно, какой это был бы режим. И тот, и другой явно против реформ. При всей их «рыночной» риторике они — за возвращение госрегулирования. Но поскольку этот путь обречен, их приход к власти привел бы к убыстренному распаду экономики, к экономической катастрофе, после которой наступила бы полная дестабилизация. Так что режим выбирали бы уже не Хасбулатов с Руцким — его выбирала бы стихия. Предел же дестабилизации и хаоса — это, как всегда, некая репрессивная форма правления.

Я тогда возразил Шабаду: установить репрессивный режим на таком гигантском и разобщенно-пестром пространстве теперь уже не сможет ни один Хасбулатов и ни один Руцкой, при всех их диктаторских замашках. Ответ моего собеседника: после достаточно продолжительной смуты репрессивный режим устанавливается сам собой; в такой ситуации все начинают склоняться к тому, что пусть уж лучше будет любая, какая угодно репрессивная власть, но только чтобы не было этого разброда. Собственно, так и было после прихода к власти большевиков.

Я тогда остался при своем мнении: в случае воцарения Хасбулатова и Руцкого, вообще в случае тотального отката от реформ, независимо от персоналий, единого режима, репрессивного или нерепрессивного, на всем пространстве России уже не будет. Будет распад и развал по югославскому или какому-либо иному варианту. Население в регионах мало-помалу начинает подозревать, что, если в этой огромной стране никак не удается навести элементарный порядок, значит, она просто-напросто нежизнеспособна. Очередная попытка вернуться к дедушке Ленину положит конец всяким сомнениям на этот счет.

Если же все-таки, представим себе на минуту, в стране будет установлен единый репрессивный режим, возникает вопрос, каким будет его идеологический камуфляж. По мнению Шабада, если такое случится, возникший режим будет исповедовать шовинистические и националистические лозунги: к тому времени они эксплуатировались все больше и больше; в устах Хасбулатова особенно отвратительно звучало, когда он настаивал на том, что политика властей должна быть прорусской. Здесь он становился похож на приснопамятного Сосо, который, не будучи, как известно, русским, в иные моменты тоже любил апеллировать к национальным чувствам русского народа.

В ту пору разговоры на эту тему — что будет, если Хасбулатов и Руцкой прорвутся к власти, — шли повсеместно и всерьез. Вот отрывок из передачи ОРТ «Диалог в прямом эфире» от 22 августа. Участвуют социолог Игорь Клямкин, известные деятели демократического движения Гавриил Попов, Галина Старовойтова, Сергей Юшенков.

«Клямкин:

— Из-за чего возник конфликт? Как только начались реформы, перед этими людьми — Хасбулатовым и Руцким — сразу встал вопрос об их политическом будущем. Возник выбор — либо целиком замкнуться на президента, либо дистанцироваться от него, учитывая непопулярный характер этих реформ. Они выбрали второе. Тактика их в основном сводилась к тому, что надо выиграть время, и вся их борьба минувшего периода против президента — это борьба не за какой-то альтернативный вариант реформ, — его нет до сих пор, — а борьба за выигрыш времени, с расчетом на то, что рано или поздно вот этот вариант реформ, который сейчас проводится, он себя исчерпает и будет отвергнут. И тогда они предстанут в роли победителей и смогут претендовать на главенствующую политическую роль.

Ведущий:

— Но это выглядит довольно странно. Поскольку ни у Хасбулатова, ни у Руцкого нет никакой позитивной программы, то в нынешней тяжелой социально-экономической обстановке прорываться на первое место — это, в общем-то, политическое самоубийство. К тому же надо учесть, что эти люди прорываются на первое место не с сотого и не со сто первого, а со второго и третьего, то есть с тех мест, которые со всех точек зрения — с точки зрения имеющейся власти, материальной обеспеченности, с той точки зрения, насколько удовлетворено их самолюбие, — обеспечивают им прекрасное существование за широкой спиной Ельцина. Сокрушить эту спину и оказаться прямо перед амбразурой, — это похоже на политическое самоубийство. Разве не так?

Попов:

— Понимаете, им представляется, что победа близка. Что власть сама плывет к ним в руки — через импичмент президенту или что-то подобное. И это делает их агрессивными. Что они будут делать с этой властью, — это их сейчас не очень волнует. Как мне кажется, получив ее, они собираются действовать примерно так, как действует Назарбаев в Казахстане или Каримов в Узбекистане, то есть обеспечить некоторую стагнацию всей системы, с тем чтобы замедлить темп реформ, замедлить темп преобразований, после чего, через некоторое время, как они надеются, станет видно, что делать дальше. Ну а самое главное, почему они стремятся захватить власть: тот вариант, который предлагает Ельцин, — перевыборы, реформа всей системы власти, — это конец их политической карьеры. В случае перевыборов и этой реформы никакого политического будущего у них нет.

Ведущий:

— Мы все время говорим: «Хасбулатов и Руцкой, Руцкой и Хасбулатов»… Действительно ли прочна эта связка? Ведь когда люди объединяются по принципу — против кого будем дружить? — эта связь не слишком прочная. Если представить себе вариант, что они пришли к власти, между ними, по-видимому, достаточно быстро возникнет достаточно острый конфликт. Как бы он мог развиваться?

Старовойтова:

— Между ними наверняка и сейчас существует конфликт. Руцкой представляет собой конституционное препятствие для Хасбулатова, мешающее ему целиком захватить власть: как-никак, вице-президент, а не спикер парламента, второе лицо в Кремле. Кроме того, Руцкой русский, по крайней мере так считается.

Попов:

— А если Руцкой станет президентом, то станет для Хасбулатова еще большим препятствием, чем Ельцин, поскольку за ним будет стоять парламентское большинство.

Юшенков:

— Я бы позволил себе не согласиться с тем, что Руцкой — слишком большое препятствие для Хасбулатова. Ему вовсе не нужно через это препятствие перескакивать. Хасбулатову достаточно изменить пару статей в Конституции, так чтобы все силовые министры или все министры вообще назначались по представлению Верховного Совета. После этого вся полнота власти окажется в его руках. У него и сейчас почти вся власть — Центробанк, прокуратура, суды…