Отрешенные люди

- Вот, извольте послушать, что пишет мне некий граф Гюимон, бывший французский посланник в Генуе, - и принялся чуть нараспев читать: " Мы желали бы испросить позволения вашего сиятельства побывать в Санкт-Петербурге и своими глазами увидеть столь блистательный двор, и отдать дань восхищения достоинствам государыни, пользующейся столь громкою славою во всем мире".

- Каково?- остановился на мгновение канцлер, переведя дух от быстрого чтения.- Нет, вы послушайте далее, что эта лиса пишет обо мне,- продолжил он: "А кроме того, мечтаем мы познакомиться с министром русского двора, заслуги и высокие качества коего столь высоки...". Вот лиса! Вот проныра! Они меня там ненавидят, врагом наипервейшим почитают, а вот на тебе, расписались, расщедрились на похвалы! Без них я не знал бы, кем являюсь и кому служу. Тьфу на речи их льстивые.

- То о многом говорит,- чуть подумав, осторожно высказался Претлак.

- О чем именно?- вытянул в его сторону указательный палец с большим перстнем на нем Алексей Петрович.

- Прежде всего о том, что дела французиков не так хороши, как они желают показать всему миру...

-- И...- вопросительно смотрел на посланника граф.

-- И надо ждать перемены в общеевропейской политике.

- Вы совершенно правы,- согласился канцлер,- это первое, что пришло мне в голову, когда одно за другим мной были получены оба послания. Король Фридрих, не выпуская Францию из своих могучих, удушающих объятий, за ее спиной будет и дальше строить козни, дабы перессорить все европейские дворы. Уверен, и вы лично это хорошо понимаете.- Претлак чуть наклонил голову, но не произнес ни слова.- Из двух французских посланий мы с вами, оставаясь едва ли не единственными дружескими державами на всем континенте, можем сделать бесспорный вывод: Фридрих готов нарушить свое соглашение с Людовиком и сделать очередной ход. Вы со мной согласны?

- Беспрекословно и полностью,- согласился австрийский посланник.- Скажу более того, вы разволновали меня настолько, что немедленно отправлюсь домой и составлю донесение своей императрице, в котором, не ссылаясь на вас, граф...

- И на увиденные вами грамоты,- поспешно добавил Бестужев.

- Именно, ни в коем случае не затрагивая государственных тайн переписки, сообщу императрице о неустойчивости равновесия, в котором мы пребываем сегодня.

- Пока прусскому орлу не выщиплют часть его черных перьев и не укоротят хищные лапы, никто во всей Европе не сможет спать спокойно.

- Можем ли мы по-прежнему надеяться на помощь России? - негромко спросил Претлак и внимательно посмотрел в разгоряченное беседой лицо российского канцлера.

- Разве мы не связаны обоюдным договором? - хитро усмехнувшись, ответил тот.

- Понимаю, граф, но договор - договором, а действия есть действия. Придет ли русская армия на помощь моей империи в случае военных действий со стороны прусского короля? Прошу вас ответить определенно.

- Как вам сказать, - неожиданно отвел в сторону глаза Бестужев,- боюсь, что мы не совсем готовы к открытым проявлениям наших дружеских отношений. Слишком велики расходы.

- Сколько? - сухо спросил австрийский посланник и поднялся с кресла.

- О чем вы спрашиваете?- замялся Бестужев и также приподнялся, но глаз не поднял.

- Мне известно, насколько важно слово вашей светлости в решении государственных вопросов, известно мне и про ваши расходы, связанные с проведением собственной линии. Мы готовы возместить часть от израсходованных вами средств. Назовите цифру, граф.

"Все-то ему известно,- подумал про себя Алексей Петрович и поморщился,но, может, оно и к лучшему, не нужно полунамеков, когда тебя очень хорошо понимают и сами предлагают деньги".

- Не стесняйтесь, назовите сумму,- подбодрил графа Претлак.- Я сообщу о том в сегодняшнем послании.

- Можно, я не буду называть конкретную сумму, а предоставлю это сделать вам самостоятельно?- неожиданно нашел выход из щекотливой ситуации канцлер, и хитро улыбнулся.

- Что?- переспросил Претлак и, поняв хитрость сказанного Бестужевым, весело рассмеялся.- Как хорошо, что вы, граф, в числе наших сторонников, а не наоборот.

- Могу со своей стороны ответить тем же,- сделал что-то похожее на реверанс канцлер.- Скажу больше, последнее время вынашиваю планы, дабы король прусский полностью раскрыл свой хищный клюв и сделал, если не прыжок, то хотя бы намек на него. Тогда и императрица, и все мои недруги увидят правильность моей позиции.

- Благодарю за откровенность, ничуть в том не сомневался,- откланялся австрийский посланник и не спеша направился к выходу.

- Поспешите с посланием,- вдогонку ему проговорил Бестужев, но Претлак лишь кивнул, не останавливаясь, и осторожно прикрыл за собой дверь.

Оставшись один, Бестужев схватил колокольчик и нетерпеливо позвонил. Не прошло и минуты, как в кабинет, запыхавшись, вбежал его секретарь и, преданно глядя, спросил:

- Изволили звать, ваше сиятельство?

- Бери бумагу и пиши, - хмуро буркнул тот, не глядя на секретаря.

- Готово,- сообщил тот, усевшись на уголок кресла возле столика, где только что сидел австрийский посланник, разложив перед собой письменные принадлежности.

- Писать от своего имени будешь,- пояснил канцлер, принявшись вышагивать по кабинету, как делал это обычно, когда случалось диктовать какое -то письмо или иной документ.- Начнешь так, что по приказу его сиятельства велено ответить вам...

- Кому ответить?- осмелился робко перебить его секретарь.

- В свое время все узнаешь,- недовольно остановился напротив него канцлер, но чуть подумал и добавил,- господину Гюимону письмо составишь, во Францию. Понял, дубина?

- Так точно, понял,- заскрипел пером секретарь.

- Напиши, мол, въезд в империю нашу всегда открыт для всякого честного человека в любое время...- Канцлер замолчал, обдумывая очередное предложение и давая возможность секретарю успеть записать сказанное.- Далее напишешь, чтоб не обременял себя сударь сей напрасным трудом писать частные письма и испрашивать разрешение ее императорского величества, нашей августейшей государыни и императрицы, титулом которой господину Гюимону не следовало бы пренебрегать, так как сам король его и все другие дворы делают. А впредь пусть обращается за видом на въезд куда следует, по соответствующей инстанции, и нас более не тревожит.

- Все?- спросил секретарь, когда канцлер уселся в свое кресло.

- От себя что-нибудь добавь, поклон королю Людовику, а лучше и не стоит, и без поклонов наших обойдутся,- злорадно хмыкнул он. - Как начисто перепишешь, мне занесешь показать.

Секретарь шустро соскочил с кресла, сгреб бумаги и, низко кланяясь, попятился вон из кабинета, оставив канцлера в глубокой задумчивости.

4.

Гаврила Андреевич Кураев немало удивился, когда неожиданно получил коротенькую записку от Ивана Григорьевича Чернышева, который в ней сообщал, что ждет завтра своего старого друга у себя дома к обеду. После их последней поездки на тайное собрание членов масонской ложи они не видались, и Кураев начал было подумывать, что о нем забыли. Да и от Бестужева-Рюмина более не поступало распоряжений добыть какие-либо новые сведения о заговорщиках. Тем не менее, он долго размышлял, стоит ли ему встречаться с Чернышевым и не лучше ли, сказавшись больным, к нему не ездить. Проведя вечер и часть ночи в раздумье, все же решился принять приглашение, на всякий случай сообщив слуге, куда он отправляется, и в назначенный час подъезжал к дому Чернышева.

Как только он назвал лакею свое имя, сразу был проведен в кабинет Ивана Григорьевича, где тот восседал в полном одиночестве с книгой в руках.

- Наконец-то!- протянул тот руку, вставая.- А я подумал, может, тебя опять куда по делам услали из столицы.

- Совсем недавно вернулся из Малороссии,- сообщил Кураев, отвечая на рукопожатие.

- Забываешь старых друзей, носа не кажешь, - весело погрозил ему пальчиком Чернышев. - Служба службой, а дружба дружбой. Наши общие друзья интересовались тобой, - чуть понизив голос, сообщил он.