Путешествия по Центральной Азии. Путешествия по Сибири

За речкой Столбоухой дорога уже колесная; проезжаем деревушку Козлушку, начинаются пашни и покосы. С юга это расширение долины ограничено еще одной высокой грядой с двумя острыми вершинами (одна и называется гора Острая). Еще раз переезжаем через Хаиркумын, здесь уже многоводный, и останавливаемся в д. Паутинцевой, где можно было нанять телеги и лошадей, отпустить алтайцев и быстро проехать (верст двенадцать) с перевозом через Бухтарму и далее по холмистой степи на Зыряновский рудник.

Окрестности последнего малопривлекательны – плоские степные горы. Сам рудник, конечно, было бы интересно посетить, но я торопился в Москву. Узнав, что на Иртыше у пристани Вороньей уже грузится пароход, я нанял лошадей, быстро доставивших нас на следующий день на пристань Воронью, до которой из Зыряновска более 40 верст. Дорога идет все время по плоским степным горам и таким же долинам; рельеф этой степи выражен на 40-верстной карте совершенно неверно – такой же отмывкой, как и высокогорная часть Алтая. На пристани мы узнали, что пароход отойдет только под вечер, и имели возможность осмотреть обнажения на берегу по соседству. Более интересную часть долины Иртыша пароход, к сожалению, прошел ночью.

Хотя моя поездка по Алтаю из-за начала войны кончилась раньше намеченного срока и я не посетил восточной части горной страны к востоку от р. Катуни и к северу от р. Чуи, но главная задача, которую я себе поставил, была достигнута. Наблюдения относительно тектоники и рельефа целого ряда горных хребтов показали, что современный рельеф Алтая создан не складками, а сбросами по разломам. Алтай в качестве складчатой горной страны был создан движениями земной коры в конце палеозойской эры, в течение герцинского (или варисского) цикла горообразования (геотектоники). Но затем эта горная страна была размыта, понижена, сглажена процессами эрозии и денудации, превращена, вероятно, почти в равнину. Позднейшие же движения земной коры в этом, уже сильно складчатом, окрепшем, пронизанном многочисленными вторжениями массивных изверженных пород, участке могли выразиться только разломами, разбившими его на отдельные клинья или глыбы, которые смещались один относительно другого в виде сбросов, взбросов и надвигов, образовали простые и ступенчатые горсты – столовые горы, разделенные грабенами и затем уже разрезанные, расчлененные процессами эрозии и денудации, которые и создали современный сложный рельеф.

Глыбы или клинья, поднятые особенно высоко, выше линии постоянного снега, были превращены в наиболее мелко изрезанные вечноснеговые цепи Катунских, Северо– и Южно-Чуйских альп. Это объясняется тем, что выше снеговой линии особенно энергично работают агенты выветривания – мороз и жар, вода, замерзающая в трещинах и разбивающая скалы на щебень, и ветер, дующий с особенной силой. Более низкие и широкие клинья были расчленены значительно меньше, как показывают формы горных цепей, называемых белками – с куполообразными, редко конусообразными плоскими вершинами. Еще меньше пострадали от размыва более широкие и менее высокие глыбы, образующие высокие плато с очень мягкими формами, столь часто встречаемые на Алтае и покрытые альпийскими лугами.

Наблюдения над формами современного рельефа и их распределением подтверждались определениями простирания пластов осадочных горных пород в обнажениях, которое очень часто не совпадало с простиранием современных горных цепей, а пересекало его наискось. В горных цепях, созданных складчатостью, простирание пластов в общем должно совпадать с направлением цепи. Таким образом, посещение Алтая показало, что предположение, возникшее при изучении Калбинского хребта, что Алтай, вопреки общему мнению, не древняя складчатая, а молодая сбросовая горная страна, было правильным. Свои наблюдения и выводы относительно тектоники Алтая я изложил в отдельной статье, напечатанной в журнале «Землеведение» под заглавием «Алтайские этюды». Я предпослал им изложение взглядов прежних исследователей Алтая на его тектонику, поясняемое несколькими карточками.

Интересно отметить, что к тому же выводу относительно тектоники Алтая пришел финский ученый Г. Гранэ, который начал изучение его в 1913 г. и продолжал его в 1914 г. Его первый отчет появился в печати в конце 1914 г., т. е. не мог быть известен мне во время путешествия, а мой очерк в «Землеведении» вышел из печати в 1915 г., и ему, конечно, не был известен. Это совпадение выводов двух исследователей, работавших одновременно, но совершенно независимо друг от друга, говорит в пользу правильности этих выводов. Но Г. Гранэ полагал, что движения, создавшие современный рельеф Алтая, происходили в конце третичного и в начале четвертичного периода, тогда как я считал их более древними, начавшимися в конце пермского периода или в начале мезозойской эры, впрочем с оговоркой, поставленной в скобки, – «а может быть и значительно позже». Но с тех пор дальнейшее изучение тектоники Сибири заставило меня признать эти движения именно более молодыми – третичными и четвертичными, что принимают и другие исследователи.

Хотя моя поездка на Алтай имела главной задачей изучение его тектоники и отношения ее к современному рельефу, но попутно меня, конечно, не могли не занимать и вопросы древнего оледенения этой страны, так как с 1890 г., со времени работы на Ленских приисках, я считал, что Сибирь, подобно Европе, испытала четвертичное оледенение – вопреки мнению геолога Черского и климатолога Воейкова и согласно наблюдениям Кропоткина, сделанным еще в 1863 г., Алтай, на котором до сих пор сохранились ледники, конечно, не мог не представлять гораздо большее оледенение в ледниковые эпохи.

Признаки его находили уже другие путешественники новейшего времени, особенно томский профессор В. В. Сапожников, по специальности ботаник, но также и географ, который при своих поездках по Алтаю много внимания уделил современному и прежнему оледенению и описал их. Я на своих маршрутах, конечно, отмечал признаки оледенения, заметил даже такие, которые ускользнули от других путешественников, например на р. Аргуте в устье р. Иедыгем и выше Узун-Бома, на р. Чуе, ниже ст. Боротала (как упомянуто в своем месте). Эти наблюдения я изложил в другой статье тех же «Алтайских этюдов» в журнале «Землеведение». В этом отношении еще больше данных собрал профессор Г. Гранэ, который до сих пор продолжает обрабатывать их и печатать описания рельефа Алтая.

XXIII. Вторая поездка на Алтай в 1936 г. Курорт Манжерок. Чуйский тракт. Долина реки Катуни

По возвращении с Алтая в 1914 г. мне уже долго не пришлось бывать в Сибири, хотя ее геологией я занимался почти все время, только после составления «Алтайских этюдов» Октябрьская революция и работа на юге и в Крыму, где я возобновил педагогическую деятельность в Таврическом университете, оторвали меня временно от сибирской геологии. Но по возвращении в Москву в 1921 г. в качестве профессора Горной академии я снова занялся Сибирью. В 1922 г. в статье о юных движениях на древнем темени Азии, написанной по поводу 75-летия моего учителя А. П. Карпинского, я рассмотрел значение молодых движений земной коры по разломам, обнаруженным в Калбинском хребте и на Алтае, также для области Сибирской платформы.

Затем подготовил краткую сводку геологии всей Сибири в одном томе, обнимающую наши достижения за 30 лет после начала постройки железной дороги через Сибирь. Закончил и сдал в печать два выпуска с описанием геологии низовий р. Бодайбо по исследованиям 1901 г., остававшиеся еще неизданными. Это возрождение интереса к геологии Ленских приисков совпало с приглашением меня организовать на них разведочные работы, которые, впрочем, не осуществились из-за сдачи этих приисков в концессию. Но геологией золотоносных районов я затем занялся как консультант сначала по Алданскому тресту, а затем по Всесоюзному, и организовал новые исследования к востоку и к югу от Ленских приисков.