Всемирная история. Том 1. Древний мир

Гробница банкира. Реконструкция Л. Канины.

Интересы этих богачей и составляемых ими акционерных обществ не расходились с интересами знати. Тому обществу, которое, например, откупило подати в Сицилии, были необходимы претор этой провинции и квестор, на которых были возложены заботы о финансовой части в управлении этой провинции. И все это способствовало достижению одной и той же цели: расширить количество крупных богачей, особенно увеличить до невероятной цифры богатства этих богачей, а число собственников средней руки и особенно благосостояние этих мелких собственников уменьшить.

Постепенное исчезновение среднего сословия и сословия свободных землепашцев среднего состояния, которые некогда служили главной основой могущества республики, стало наконец бросаться в глаза как тяжкое социальное и политическое бедствие. Римское правительство, сенат и чиновники не могли этого бедствия не заметить и даже пытались бороться против него обычными в то время средствами — например, основанием новых колоний, которых в период 218–133 гг. до н. э. образовалось не менее 45; но это не приводило ни к какому результату. Это зло, как и все ему подобные, переплелось и спуталось с целой сетью тяжелых социальных зол и вызвало необходимость реформы, которую мог предпринять только человек дальновидный и уверенный в себе, только первоклассный государственный человек и с таким весом, который исключал бы всякие сомнения. Таким человеком мог быть только Сципион Эмилиан, и всем было известно, что в кружке Сципионов лелеялись подобные замыслы великих реформ. Гай Лелий, друг Эмилиана, предложил в качестве народного трибуна новый закон о распределении земель, но тотчас же взял его обратно, испугавшись огромных трудностей проведения. К тому же кружку принадлежал и совсем еще молодой человек, который теперь решился взять этот вопрос в руки: Тиберий Семпроний Гракх, по матери своей, Корнелии, внук победителя при Заме.

Корнелия, мать юного Гракха, которую представляют женщиной необычайно умной, развитой и высоконравственной, и его отец, по доброму римскому обычаю во многих и различных должностях послуживший на пользу обществу с замечательным бескорыстием и тактом истинно государственного человека (особенно заслуживший большую признательность своим управлением в Испании), оба развили в своих сыновьях — старшем Тиберий и младшем Гае — с самой ранней юности высокое, чисто идеалистическое честолюбие.

Корнелия, мать Гракхов. Гемма.

Эту фигуру называют также «Читающая», т. к. атрибуция ненадежна.

Бюст весталки на Римском форуме.

У старшего брата к этому прибавилась дружба с несколькими благородно настроенными мечтателями греками, придерживающимися стоических воззрений, и когда в 133 г. до н. э. он стал добиваться трибуната, то уже не скрывал своего намерения ознаменовать вступление в должность крупным реформаторским мероприятием. Это мероприятие, с которым он и выступил, как только был избран в трибуны, состояло в том, что он предложил восстановить знаменитый закон Лициния-Секстия (367 г. до н. э.), по которому никто не мог обладать более чем 500 югерами общественной земли. По этому аграрному закону Семпрония признавалось возможным добавление еще 500 югеров для отцов, имеющих более одного сына; излишек же земли следовало поделить между нуждающимися гражданами в виде жребиев, размером доходящих до 30 югеров, которые затем уже не могли быть отчуждаемы продажей и должны были нести на себе самые умеренные подати. Для приведения закона в действие плебс должен был ежегодно избирать комиссию из трех выборных.

Возбуждение, вызванное этим предложением в среде высших сословий, было неописуемо. О законе Лициния все давно уже забыли, а правящие классы перестали различать действительную личную собственность от захваченной ими казенной земли; ее и закладывали, и в ипотечные условия ставили, и дарили, и наследовали, — и вот все общество поднялось против неслыханного новшества с такой яростью, как будто нарушались вполне законно приобретенные им права на владение неоспоримой собственностью. Тиберию Гракху приносит великую честь уже то, что он устоял в этой первой буре. Он не остался без поддержки, т. к. многие высокопоставленные лица высказались за него в сенате, как, например, знаменитейший знаток прав в тогдашнем Риме Публий Муций Сцевола, т. к. с юридической точки зрения предложение Гракха не представляло собой ничего противозаконного. Но у аристократов в руках было простое средство избавиться от ненавистного предложения — трибунское вето, у которого они давно уже отняли первоначальное значение, подчинив его своему произволу. Трибунство в течение весьма непродолжительного периода было сильным орудием в руках плебейской аристократии против патрициата. Но теперь предложение Гракха одинаково угрожало всей знати, и поэтому нетрудно было найти трибуна (Марка Октавия), который кассировал предложенный Гракхом закон. Но Гракх приступал к своей реформе с полной серьезностью и непринужденностью человека, убежденного в своей правоте и проникнутого своей идеей. Он пытался отговорить Октавия. Известно, что он даже предлагал ему возместить его возможные убытки из своих личных, Тибериевых, средств и, когда Октавий настоял на своем, Гракх решился наложить запрет на деятельность всех других сановников впредь до проведения в действие его законного предложения. Но оказалось, что орудие это уже не действует и что никто не желает такому закону повиноваться. Однако этот юноша с кроткой внешностью и мягким темпераментом оказался человеком весьма серьезным. Он сумел извернуться и поразить корыстную оппозицию в самое сердце: поднял вопрос о том, может ли трибун, явно исправляющий свою обязанность в ущерб всему плебсу, дальше оставаться трибуном? И предложил этот вопрос на решение народных комиций, т. к. Октавий все еще упорствовал. Все трибы высказались против Октавия, который тотчас же был смещен и заменен другим новоизбранным трибуном. И вот закон прошел, комиссия была избрана: сам Тиберий, его брат Гай, находившийся в отсутствии, и его тесть — Аппий Клавдий Пульхр. Дальнейший закон, проведенный без всяких затруднений передал в руки этих троих мужей законное право произнесения решений, по которым тот или другой участок земли мог быть отнесен к государственным землям или к частной собственности.

Смещение трибуна во время его служебного года было шагом революционным. Там, где можно взывать к высшей власти большинства таким образом и где простое голосование может уже в одно мгновение решать всякие политические задачи — там уже нет закона, там господствует произвол народа и все зависит от благорасположения того или другого народного вождя. И Тиберий Гракх тоже не мог остановиться на первом шаге. Ради своего дела и собственной безопасности он обязан был выступить на выборы и в следующем году; но эти выборы не состоялись вследствие того, что противная Гракху сторона сослалась на закон, по которому вторичное вступление в ту же общественную должность могло быть допущено только после 10-летнего промежутка (закон 342 г. до н. э.). Однако Гракх не унимался и, чтобы поддержать свои выборы, указывал в будущем на многие другие важные для народного блага законы, которые собирался предложить. Одно из подобных предложений было даже проведено им: оно касалось казны царя Аттала III Пергамского, который умер бездетным и потому назначил своим наследником римский народ. Гракх предлагал обратить эту богатейшую казну на первое обзаведение новосозданных его законом землевладельцев. И не сенат, а именно народ должен был решить, как следует поступить с наследством, выпавшим на долю римского народа.

Именно в этот день выбора трибунов дошло до открытого насилия. Большинство сената решилось не допустить вторичного избрания опасного народного представителя и даже предполагало вовлечь его в процесс, как только его священная обязанность не будет служить ему защитой. В этом случае закон был на их стороне. Сенат был в полном сборе в одном храме, а на вершине Капитолийского холма, напротив храма Юпитера, собралась толпа противников и сторонников Тиберия Гракха, и в этой толпе находился он сам. Дело дошло до сумятицы и до насильственных действий между партиями, и жрецы храма поспешили закрыть двери святилища.