Падение Римской империи

Однако согласие или отказ в признании никак не влияли на решение другой и гораздо более серьезной проблемы, с которой столкнулся римский Запад. Как мы видели в VIII главе, исчезновение гуннов в качестве эффективной силы не оставило западноримским имперским властям иного выбора, кроме как покупать поддержку по крайней мере некоторых из племенныхобъединений иммигрантов, обосновавшихся на территории империи. Авит привлек на свою сторону вестготов, посулив им свободную землю — как оказалось, к вящей их выгоде — в Испании. Майориан был вынужден принять требование бургундов о расширении их владений и разрешил им занять еще несколько новых городов (civitates) в долине Роны; кроме того, он и дальше позволял вестготам делать в Испании все, что им заблагорассудится. Чтобы обеспечить поддержку Либию Северу, Рицимер аналогичным образом передал вестготам старинный римский город Нарбонн со всеми его доходами ^{427} . Однако теперь стало слишком много «полевых игроков», и это обстоятельство наряду с частой сменой императоров создало ситуацию, при которой уже значительно оскудевшие денежные ресурсы Запада и дальше продолжали истощаться в ходе отчаянной борьбы за стабилизацию положения. Три вещи должны были произойти на Западе, чтобы его крушение было предотвращено. Следовало восстановить легитимную власть; число «игроков», которых приходилось умиротворять каждому новому правительству, надлежало сократить; наконец, было необходимо поднять уровень доходов империи. К такому же заключению пришли аналитики Восточной империи, и в середине 460-х гг. они разработали план, у которого был вполне реальный шанс восстановить нормальную жизнь на всем пространстве погибавшего Запада.

Смерть Севера позволила возобновить» переговоры между Рицимером и Константинополем. Они были продолжительными и весьма непростыми. Ни один источник не сообщает нам деталей, однако последовало 17-месячное междуцарствие, оказавшееся самым продолжительным, прежде чем 12 апреля 467 г. был провозглашен очередной западноримский император. Этот временной промежуток, равно как и личность нового императора, заставляет нас обратить внимание на дипломатические хитросплетения, которые пришлось преодолеть во время этого междуцарствия. Выбор пал на Антемия, восточноримского полководца известных способностей и высокого происхождения, являвшегося кандидатом восточного императора Льва (что касается Рицимера, то он, разумеется, принял эту кандидатуру!). Дед Антемия по матери, которого тоже звали Антемием, был фактическим правителем Восточной империи в течение 10 лет (405–414 гг.), занимая должность префекта претория в последние годы правления императора Аркадия и в начале царствования его сына, Феодосия II. Отец нового императора, Прокопий, был не менее известным человеком. Являясь потомком Прокопия, узурпатора 360-х гг., и, следовательно, имея отдаленные родственные связи с домом Константина, в середине 420-х гг. он занимал пост командующего римскими войсками на персидском фронте (magister militum per Orientem). Молодой Антемий последовал за своим отцом в армию, где отличился, сыграв в середине 450-х гг. решающую роль в сдерживании того потока, который хлынул из пределов гуннской империи после смерти Аттилы ^{428} . Вскоре после этого он стал консулом 455 г., патрицием и был назначен командующим одной из центральных полевых армий (magister militum praesentalis). Кроме того, его обручили с единственной дочерью императора Маркиана, Элией Марцией Евфимией. Сидоний сообщает, что после смерти Маркиана в конце 457 г. Антемий едва не стал императором, и на этот раз сообщение Сидония не выглядит как преувеличение. Женитьба Антемия предполагала, что он станет наиболее вероятным наследником Маркиана. Однако пурпур обошел его стороной. Сидоний утверждает, что Антемий сам отказался принять власть (впрочем, это очередной прием, типичный для панегирика). Вместо него императором стал Лев — один из гвардейских командиров, за спиной которого другой magister militum praesentalis, Аспар, намеревался управлять империей. Впрочем, Антемий едва ли был сильно обижен, ибо он продолжал служить новому императору в качестве полководца ^{429} .

Короче говоря, репутация Антемия в империи была безупречна; он являлся настолько очевидным претендентом на восточноримский престол, что Лев и Аспар могли бы взяться за внимательное изучение колонки под названием «вакантные должности в Италии» в константинопольской «Таймс» ^{430} задолго до столь своевременной кончины Севера. Хотя они были рады отделаться от Антемия, это обстоятельство не повлияло на уменьшение объема той помощи, которую они намеревались ему оказать. Весной 467 г. Антемий прибыл в Италию во главе военного отряда, выделенного ему командующим римскими полевыми войсками в Иллирике (magister militum per Illyricum), Марцеллином ^{431} . Изначально Марцеллин был креатурой Аэция, а после его убийства взял всю эту область под свой контроль. Император Майориан утвердил его в должности, однако после смерти Майориана он предпочел обратиться в Константинополь, нежели к Либию Северу, за санкцией на продление срока его полномочий. Вот почему Марцеллин оказывал помощь Антемию с одобрения восточного императора Льва. Лев также обеспечил согласие Рицимера на возвышение Антемия, и их отношения были скреплены брачным союзом: как только Антемий прибыл в Италию, его единственная дочь Алипия вышла замуж за Рицимера. Соединив способности и происхождение с опорой на Запад (в лице Рицимера) и Константинополь, Антемий стал фигурой, призванной восстановить (если это вообще было возможно) политическую стабильность на римском Западе.

Антемий отправился в Италию с намерением заняться решением наиболее сложных проблем, с которыми столкнулась его новая империя. Во-первых, он быстро навел элементарный порядок в Трансальпийской Галлии. Трудно сказать, какая часть Галлии еще находилась в составе Западной империи в 467 г. На юге вестготы и, разумеется, бургунды признали власть Антемия; их земли номинально оставались в составе империи. Нам известно, что такие институты, как cursus publicus, еще сохранялись на этой территории. Как обстояли дела севернее, полной ясности нет. Римская армия на Рейне, или то, что от нее осталось, подняла мятеж после низложения Майориана, и часть этой группировки все еще составляла ядро полунезависимого объединения западнее Парижа. Беглецы из опустошенной войной римской Британии, по-видимому, тоже внесли свой вклад в образование нового мощного политического объединения в Бретани; наконец, отряды воинственных франков впервые показали свою силу на римской земле. В IV в. франки играли на северном участке границы по Рейну ту же самую роль, какую на южном рубеже играли алеманны. Наполовину независимые клиенты, они совершали набеги и торговали с Римской империей, а также в значительной степени обеспечивали личным составом имперские вооруженные силы; некоторые выдающиеся представители этой среды, такие как Баутон и Арбогаст, достигли высших командных постов в римской армии. Как и алеманны, франки представляли собой объединение более мелких групп, каждая из которых имела собственного лидера. К началу 460-х гг., когда римская власть в северных регионах прекратила свое существование, некоторые из этих предводителей вооруженных отрядов впервые начали действовать исключительно на римской стороне границы, продавая свои услуги, как кажется, по наивысшей цене ^{432} .

Ни одно из этих объединений в Галлии не являлось достаточно сильным, чтобы представлять собой непосредственную угрозу тому, что осталось от римского Запада, когда он был вдохновлен поддержкой Востока, и прибытие Антемия по крайней мере их всех умиротворило. Однако Галлия не была главной проблемой. Еще Майориан делал в этом регионе практически то же, что и Антемий, в плане привлечения симпатий и даже поддержки со стороны галло-римских землевладельцев. К примеру, галл Сидоний сыграл свою роль в захвате бургундами Лиона, и за это Майориан поначалу наказал его тем, что повысил для него ставку налоговых платежей. В ответ Сидоний послал императору сочиненную им поэму, в которой жаловался в вычурной и исполненной нарочитого самобичевания манере: «Ибо теперь мою словоохотливую музу заставил замолчать налог, и на смену строкам Вергилия и Теренция явились денарий и полденария, которые надлежит внести в казну» (Poem. XIII. 35–36). В итоге Майориан его простил, и, наряду со многими людьми своего круга, Сидоний пополнил ряды тех, кто поддерживал императора в Галлии. В письме, относящемся к тому времени, отражена обстановка веселого ужина, когда император вкушал пищу и обменивался шутками с Сидонием и его друзьями (Epist. I. 11).