Венские каникулы

...Жерар, Владимир, Вахтанг и Даниэль шли по коридору отеля. Перед ними семенил низкорослый портье и медленно, величественно ступал владелец отеля сухопарый, седовласый господин в черном костюме. Портье остановился перед дверью в номер, загремел связкой ключей, открыл дверь:

- Прошу вас, господа. Один из лучших номеров в отеле.

В открытую дверь была видна громадная комната, заставленная старой черного дерева мебелью. Дальше видны двери в другие комнаты.

- Нам нужен самый лучший, - оглядываясь, сказал Жерар.

- Это недешево стоит, господа, - вежливо улыбнулся портье. Сухопарый владелец отеля молчал.

- Сколько? - спросил Жерар.

- Шестьсот марок в день, господа.

- Дружище, заплати ему, сколько нужно, - Жерар обратился к Владимиру. Тот молча достал толстую пачку банкнот, небрежно протянул портье. Владелец отеля прощупал пачку глазами, проговорил:

- Могу предложить самый лучший номер. В нем останавливался сам Гиммлер, когда приезжал в Вену, - последние слова владелец произнес почти шепотом и величественно направился дальше по коридору, устланному темно-вишневой дорожкой. Четверо друзей и портье последовали за ним.

- Совсем забыл, - сказал Жерар, - с нами еще собака. Чудесное, добродушное животное.

Портье забежал чуть вперед, посмотрел на сухопарого владельца: как быть с собакой? Тот, чуть помедлив, едва заметно кивнул головой.

- Ну, кто же будет возражать, если господа так любят животных,-угодливо улыбнулся толстяк-портье. - Но за пребывание животного в отеле платить придется больше. Я сожалею, господа, но такие правила.

- Дружище, заплати ему, - величественно уронил Жерар.

Владимир поморщился, но достал из кармана пиджака еще пачку банкнот, протянул портье. Тот схватил пачку на лету, а Владимир едва слышно проворчал:

- Кончится тем, что я отравлю эту подлую тварь. Вахтанг прыснул в кулак, но тут же снова принял неприступное выражение лица.

Вдруг владелец остановился, посмотрел на всех четырех:

- Простите, господа, вы будете жить в отеле?

- Разумеется, - ответил Жерар.

- И все в одном номере? - едва заметная усмешка тронула сухие губы владельца отеля.

- Нет, дружище, мы не педерасты, - Жерар тоже усмехнулся, - нам нужен еще номер. Или два. И не хуже.

- В которых останавливался хотя бы Риббентроп, - добавил Даниэль.

- Или Кальтенбруннер, - сказал Владимир, - и еще принесите русской водки и грузинского вина. Цинандали.

- Лучше Гурджаани... - подал голос Вахтанг.

- Распорядитесь, дружище, - и еще одна пачка банкнот перекочевала в ловкие руки портье...

...Когда они вошли в номер, предупредительный портье закрыл за ними дверь со словами:

- Я надеюсь, вам понравится в нашем отеле, господа.

Жерар тут же подбежал к массивному старинному креслу с выточенными на спинке орлами, собравшись с силами, поднял его над головой и смаху обрушил на пол. Раздался треск дерева, у кресла отвалились ножки.

- Что ты делаешь? - испуганно вскрикнул Даниэль.

- Хочу почувствовать себя хозяином в этой паршивой конуре! Тем более, что на этом кресле, наверное, сидел сам Гиммлер! - Жерар обеими ногами с силой прыгнул на широкую кровать. С хрустом подломились ножки, лопнули пружины. - И он, наверное, спал на этой кровати! И уж, конечно, пил из этих фужеров, чтоб он еще раз сдох на том свете! - Жерар стал колотить об стену тяжелые хрустальные фужеры. Хрустальные осколки разлетались в разные стороны с мелодичным звоном.

- Ах, как звенят! - мечтательно прикрыв глаза, говорил Жерар. - Настоящий венский хрусталь!

Владимир хохотал, глядя, как беснуется Жерар, протянул ему огромное блюдо:

- Трахни-ка вот это! Кажется, богемское стекло!

- Давай! - Жерар с силой швырнул блюдо о стену, прищелкнул языком. Действительно, настоящее богемское!

- Прекратите! - кричал Даниэль. - Вы с ума посходили? Вахтанг, а ты что сидишь, как на панихиде?

- Я жду мой любимый Гурджаани, - улыбнулся Вахтанг. - Я мечтал о нем четыре с половиной года...

- Прекратите же! - снова закричал Даниэль. - Варвары!

- За все заплачено! - резонно возразил Владимир.

...Когда портье в сопровождении официанта с подносом, на котором стояли бутылки водки и тарелки с закуской, появились в номере, у портье едва не отвалилась челюсть. Можно было подумать, что тут прошло стадо быков. Портьеры на окнах порваны, переломаны кресла, побита посуда. На сломанной широкой кровати лежал, раскинув руки, Жерар и кричал:

- Что еще можно сломать в этом борделе?! Владимир, Вахтанг, придумайте, что еще можно сломать! У меня руки чешутся!

- О, перекур! - Владимир кинулся к официанту, налил в фужер водки, залпом выпил, схватил с тарелки ломти колбасы, обернулся. - Вахтанг, твое любимое Гурджаани!

- Твой любимый Гурджаани, - по-русски поправил его Вахтанг и тоже подошел к официанту с подносом, взял бутылку, подержал, словно взвешивал, прочел этикетку, улыбнулся, проговорил тихо: - Ну, здравствуй, дорогой... столько лет к тебе шел...

- Господа... как это понимать? - бормотал подавленный портье. - Это дорогая мебель... восемнадцатый век, господа... дорогая мебель...

- Не волнуйтесь, дружище! - прожевывая колбасу, успокоил его Владимир. Просто нам некуда девать силы и мы решили немного повеселиться после этой проклятущей войны! Имеем право? Или веселиться можно только Гиммлеру с Кальтенбруннером?

- Восемнадцатый век... Боже мой... - лепетал портье.

- Мы понимаем - восемнадцатый век! За восемнадцатый особая плата, так? Пожалуйста, получите, - Владимир достал еще пачку банкнот, сунул ее портье, и выметайтесь отсюда, дружище, не мешайте веселиться! Давай шевели ногами! он подтолкнул портье и официанта к двери, захлопнул ее...

...В ресторане дымно и шумно. Больше всего галдят американские солдаты, расположившиеся за несколькими столиками недалеко от эстрады. Дальше столики с французами, в углу четверо русских офицеров. Через плечо у одного висела на красной ленте гитара. На эстраде пела моложавая женщина, белокурая, в длинном серебристом платье с разрезом почти до пояса, так что мелькало голое бедро. На лице ее морщины преждевременной усталости и только когда она улыбалась, из глубины души всплывала придавленная годами трудной жизни красота.

Жерар, Владимир, Вахтанг и Даниэль вошли в ресторан, глазами ища свободный столик. Затем Жерар пальцем поманил к себе метрдотеля, что-то проговорил ему на ухо, сунул деньги и тот повел их через зал к свободному столику, тут же приказал что-то официанту и тот, кивнув, торопливо ушел.

Жерар, Владимир, Вахтанг и Даниэль сели за стол.

- Вон русские, - сказал Владимир, - два старлея и капитан... Я бы теперь, наверное, был бы уже майором... или подполковником...

- Ты теперь - живой... - сказал Вахтанг.

- И свободный человек! - ухмыльнулся Жерар. - Гражданин мира!

- Грабитель и убийца, - язвительно добавил Даниэль.

- Кажется, мы одной веревочкой повязались, - парировал Владимир, - разве не так?

- Хотел бы я знать, куда она нас приведет? - спросил Даниэль.

- Боюсь не туда, куда мы захотим, - задумчиво проговорил Вахтанг.

- Слушайте, а певичка ничего! - сообщил Жерар. - Да посмотрите же, сукины дети!

Владимир посмотрел на певицу и ему показалось, что она тоже смотрит на него. Она пела и улыбалась, плавно раскачиваясь над сценой, и маленький оркестрик за ее спиной старался вовсю, и французские солдаты восхищались больше всех, кричали, аплодировали, кто-то швырнул ей под ноги букет фиалок, и она грациозно подняла их, послала французам воздушный поцелуй и продолжала петь.

- Веселый народ австрийцы, - грустно улыбнулся Даниэль. - Была война - не было войны, они веселятся и никаких гвоздей. Не то что мы...

- Они не видели настоящей войны, - сказал Владимир, продолжая глядеть на певицу, - Жерар, как ты думаешь, у нее красивый голос?

- Замечательный! - с готовностью восхитился Жерар и подмигнул Даниэлю и Вахтангу. - У нее голос настоящей оперной певицы! А фигура, как у греческой богини!