Крушение Римской империи

Таким образом, поскольку германцы продолжали вторгаться в Империю через Рейн и Дунай, стало ясно, что повсеместно для противостояния не удается эффективно использовать города и укрепленные пункты. Сальвиан, пресвитер Массилии (Марселя), нарисовал очень мрачную картину современных ему ужасных бед: по его словам города оставались без охраны даже тогда, когда к ним уже подступали варвары; защитники и жители города, разумеется, не имели желания умирать, и в то же время никто из них пальцем не двинул, чтобы защитить себя от смерти. Правда, часто римские солдаты, несмотря на полное отсутствие энтузиазма, продолжали хорошо драться, если у них были способные и смелые командиры. Например, Стилихон несколько раз наносил поражение армиям куда больших размеров, чем его собственная. Но во многих других случаях имперские войска чувствовали себя обреченными еще до того, как они мельком видели германских воинов. Многими столетиями позже это не вызвало никакого удивления у Карла Маркса, который указывал, что не было никаких резонов этим насильственно призванным крепостным хорошо драться, поскольку у них на было никакой заинтересованности в судьбе страны.

С другой стороны, как зло заметил свидетель тех лет Синесий из Сирены (Шахха), если армия не сеет страх среди врагов, она жестока к своим согражданам.

Ритор Либаний из Антиохии (Антакия), современник Константина, показал, почему это происходит. Он говорит о солдатах в лохмотьях, слоняющихся вокруг винных лавок далеко от линии фронта и проводящих время в дебошах за счет местных крестьян.

Аммиан рисует столь же печальную картину. Прежде, чем стать историком, он был сам офицером, а потому, описывая дикую жестокость и предательское непостоянство войск, он описал, в основном, только то, что хорошо знал. Что солдатам больше всего нравилось, писал епископ шестого века Эннодий из Тицина (Павии), так это задирать местного фермера. Военная служба в лагере им надоела. Они жаловались на то, что старшие по чину их постоянно угнетают. Как только предпринимались попытки переместить солдат из мест, где они выросли, в другие районы, они тут же переставали подчиняться. Как тогда говорили, они больше походили на иностранных оккупантов, нежели на армию граждан Рима. В результате, их очень ненавидели и боялись. В Северной Африке, например, Августин критиковал личную гвардию правителя за ее возмутительное поведение. А прихожане его церкви настолько ненавидели армию, что линчевали ее местного командира. «Главные города на границах, — писал Гиббон, — были заполнены солдатами, которые считали своих сограждан наиболее непримиримыми врагами».

Не является ли все это преувеличением? Возможно, в какой-то мере, поскольку все, приведенное выше, взято в основном у писателей, которые отбирали из окружающего наиболее характерное в соответствии со своими политическими и социальными взглядами. Тем не менее все эти сообщения в сочетании с мрачными фразами из имперских законов безошибочно указывают на то, что в армии было неблагополучно.

Военный эксперт Вегетий считал, что решение проблемы было возможно только с возвратом к дисциплине античных времен. Всегда есть консерваторы, которые говорят такие вещи. Однако невозможно так просто перевести часы назад. Валентиниан I делал все, что мог, поскольку он слыл безжалостным к нарушителям дисциплины. Но ему не удалось довести этот процесс до своего логического завершения, поскольку, хотя он и был очень строг к солдатам, он чувствовал, что нужно ладить с офицерами, если хочешь быть уверен в сохранении их лояльности.

В офицерском корпусе Рима оставалось еще много хороших воинов. Но и они зачастую отходили от прекрасных традиций прошлого. Солдаты пограничных гарнизонов, в частности, зависели от милости своих офицеров, которые бесстыдно их эксплуатировали, отбирая часть жалованья, а в виде компенсации глядели сквозь пальцы на нарушения дисциплины. Ходили рассказы об офицерах, умышленно разрешавших подразделениям с неполным численным составом прикарманивать вознаграждения не существующих в действительности солдат.

Грек при дворе Аттилы рассказывал Приску из Панин (Барбарос) в Трейсе, посланнику Восточной империи, какого низкого мнения он был об офицерах Рима. В своем описании войны против Западной империи, как «более мучительной» по сравнению с войной против Восточной империи, Аттила делает мало комплиментов пресловутой мощи Запада, поскольку он не нашел солдат Запада грозными и внушительными; зато он высоко оценил боевые качества готов, которые к этому времени составляли важную часть армии Запада.

Вот почему императоры рады были обменять военные обязательства граждан римских провинций на золото: они могли на эти деньги взамен завербовать рекрутов-германцев. В самой по себе вербовке не было ничего нового. На заре империи вспомогательные армейские подразделения включали в свой состав много германцев, в основном служивших под началом римских офицеров. Затем, в начале четвертого века, Константин резко повысил роль таких солдат, заключая при вербовке с каждым из них контракт на индивидуальной основе о службе под командованием римлян. В свете таких постановлений Порфирий, который написал плохую хвалебную поэму в честь Константина, мог с полным правом заявить ему: «Рейн обеспечивает тебя армией». За исключением некоторых военнопленных, которых призывали в обязательном порядке, эти германцы ни в коей мере не были врагами Рима и стремились завербоваться в армию. Службу в армии Римской империи они рассматривали, как возможность сделать карьеру.

Юлиан Отступник (361—363) выразил свое неодобрение «проварваризмом» Константина. Но ему не хватило времени в течение короткого периода его правления обернуть эту тенденцию вспять, да и наверное он никогда бы этого не сделал, поскольку германские солдаты уже стали незаменимыми.

Когда Валенс перед сокрушительным поражением при Адрианополе пригласил в провинции Рима вестготов, основным оправданием этого поступка были необходимость увеличения армии, а также рост доходных статей, поскольку суммы, которые жители провинций должны были выкладывать за освобождение от воинской службы, превышали расходы на выплату вознаграждения германцам. Затем в 382 г. Феодосии I принял энергичные судьбоносные решения. Германские «союзники», или «федераты», которых он вербовал в солдаты, не были просто индивидуальными рекрутами. Теперь вербовали на службу племена в целом, вместе с их вождями, которые получали от императора Рима годовую сумму деньгами и товарами, чтобы платить солдатам, которыми они продолжали командовать. Эти люди служили в армии в качестве добровольцев на очень хороших условиях. Им разрешалось уволиться, если они находили себе замену.

В 388 г. Амвросий указывает на решающую роль германцев в армии Феодосия. Он мог бы сюда также добавить негерманцев — гуннов, которые в это время также обеспечивали Рим большим количеством солдат. Однажды начавшись, участие новых федератов в армии быстро нарастало. И оно росло с особой скоростью, поскольку в битвах между Феодосием I и другими претендентами на трон участвовало много германцев и неримских войск с обеих сторон.

Хотя придворные льстецы восхваляли мудрость императоров, набиравших солдат из германских племен, этот процесс широко критиковали другие римляне и греки. Синесий считал бесполезным доверять сторожить стадо овец стае матерых волков, набрасывающихся на овец, — людям той же расы, что и римские рабы. Иероним также заявлял, что римляне теперь самая слабая нация на земле, поскольку они целиком зависят от того, как за них будут сражаться варвары. И языческий историк пятого века Зосим, который мало в чем соглашался с Иеронимом, также писал, что Феодосии уменьшил истинно римскую армию почти до нуля. Это было не совсем верно. Но это очень мало отличалось от правды, поскольку римская армия, если не считать германцев, быстро угасала.

Поскольку проблема вербовки рекрутов стала совсем безысходной, действия Феодосия по замене римских солдат на германцев, по-видимому, были наилучшим практическим средством, которым он располагал. Они также предоставляли замечательные возможности для расового сотрудничества, однако из-за сочетания предрассудков римлян и непокорства германцев, эти возможности не удалось эффективно использовать и, впоследствии, иллюзии о надежности подразделения федератов исчезли.