Очерки бытия российского (СИ)

В середине XVIII столетия русская интеллигенция подверглась "эпидемии чувства вины" за беспризорность своего народа.

Выдь на Волгу: чей стон раздается

Над великою русской рекой?

Этот стон у нас песней зовется -

То бурлаки идут бечевой!..

Волга! Волга!..

Весной многоводной

Ты не так заливаешь поля,

Как великою скорбью народной

Переполнилась наша земля,.-

писал Н. Некрасов. Ему вторил И. Репин своей картиной "Бурлаки на Волге". Эта эпидемия дала ожидаемый эффект: многие русские люди из среды дворянства и предпринимателей на свои средства организовывали школы, различного рода промыслы, в земствах обсуждали политические реформы по вовлечению народа в более сложные производственные и бытовые отношения [31].

В книге "Мост через бездну" П. Волкова отметила, что в действительности судьба бурлаков была далеко не столь удручающей. Их артельная организация труда имела чёткую структуру трудовых отношений. Оплата была достаточно высокой, что после сезона работы позволяло им длительный отдых. В общем, это были коллективы физически сильных и волевых людей с чувством собственного достоинства и нравственными принципами. "В них не было следов холопства, которые кладет нужда. И новости, и неудобства они несли как господа",- писал Пастернак, не будучи затронутым этой "русской" эпидемией вины. Это же заметил и Репин, обращавший внимание на доброжелательное, с чувством достоинства, отношение бурлаков к богатым пассажирам волжских судов.

Замутнение взора явление опасное. В отличие от культурной элиты, у разночинной молодёжи это "замутнение взора" вызывало позывы к революционным преобразованиям, способным рабов в одночасье превратить в свободных граждан.

(Раздел 3). Человек меняет мир быстрее, чем он меняется сам. Это мнение не только А. Платонова означает, что для успеха радикальных преобразований в жизни общества необходимо не упустить момент, пока разрыв между уровнями желаемых изменений жизни и текущего менталитета людей не превзойдёт некую критическую величину, когда события выходят из под контроля. Этот разрыв во время свершения революции в России был столь велик, что "революционный народ в действительности смог только рассесться у того же пирога, у которого сидела дореволюционная бюрократия" (А. Блок).

"Люди устраивают революции, чтобы дешевым, хотя и кровавым, способом внешнего переустройства избавиться от необходимости внутреннего перерождения. Легче, конечно, бить полицейских и взрывать министров, чем переделать себя или хотя бы ... быть [людьми]. Но Бог с ними!" - из письма М. Цветаевой к А. Тесковой в 1933. Прав К. Маркс утверждая, что человечество движется не туда, куда надо, а туда, куда проще. По мнению Ницше "деловые катятся как камни в силу глупости механики". Эти слова можно расценивать как признаки существования в живой природе законов близких по смыслу к принципам минимума диссипации энергии. Распространённой метафорой этого принципа является поговорка "рыба ищет где глубже, а человек - где лучше". (Курс лекций "Концепции современного естествознания" под редакцией С. Хорошавиной).

"Парадоксальным, но глубоко истинным и важнейшим принципом жизни является то, что для того, чтобы достигнуть какой-то определенной цели, следует стремиться не к самой этой цели, но к чему-то ещё более возвышенному, находящемуся за пределами данной цели" - писал в книге "Постижение истории" философ и историк А. Тойнби. (1889-1975). Уайтхед уточнил эту мысль - "и в том и в другом случае мы должны предаваться чему-то более высокому, чем то, что может быть оправдано лишь анализом чистого разума". Восстание есть единственный способ закрепить общественное рабство, провозгласив свободу мысли и

слова, написал Жижек в своей статье "13 опытов о Ленине" (1998), развив идею Вальтера Беньямина о том, что "революционное вмешательство повторяет и возвращает прошлые неудачные попытки: симптомы - это следы прошлого, которые ретроактивно возвращаются и посредством чуда революционного вмешательства, являются не столько забытыми деяниями, сколько забытой неспособностью действовать, неспособностью ослабить силу социальной связи, препятствующей действиям солидарности с "другими" общества: симптомы выражают не только прошлые неудачные попытки, но и прошлую неспособность откликнуться на призывы к действию или даже вызвать сочувствие по отношению к тем, чьи страдания связаны с формой жизни, частью которой они являются." Короче говоря, революции являются результатом утраты людьми способности к общению.

Ортега-и-Гассет в 1930 году в своей работе "Восстание масс" [60], анализируя ментальное состояние предвоенной Европы, пришел к мнению, что для человека людской массы принять дискуссию со своей оппозицией при обсуждении насущных вопросов означает идти на верный провал. Чувствуя свою неспособность к этому в силу некомпетентности, человек массы инстинктивно отказывается от дискуссий. "С этой властью говорить нельзя!" - этот лозунг современной русской оппозиции, с гордостью ею несомый.

Неслучайный ход исторических событий в философии называют провиденциальным: судьбы людей и народов находятся под постоянным давлением провидения. Человек не субъект своих поступков. Он объект. Он движим средой как плывущие по реке предметы движимы её током. В сознании людей это ощущение проявляется в чувстве историчности событий, являющимся характерной особенностью русского менталитета девятнадцатого столетия. Поэзия Пушкина, Боратынского, как и философия славянофилов и даже западников, пронизана осознанием этого. Лежит ли в основе провидения божественная воля, либо внутренние процессы самоорганизации - это дело не меняет. "Смиримся с фактом - большие деяния редко бывают преднамеренными". - писал французский писатель XIX столетия А. Берте. Исторический опыт пока что не опроверг это мнение. Это наводит на мысль, что если что-то произошло, значит нечто подобное должно было случиться!

I-2-3. Культура.

Kультура, как поверхностная энергия тел,объединяет людей и предохраняет потоки их мыслей и действий от растекания, превращая их в полноводное направленное течение. Согласно А. Белому, культура есть "особого рода связь между знанием и творчеством, философией и эстетикой, религией и наукой. Скорее культура определима как деятельность сохранения и роста жизненных сил личности и расы путем развития сил индивидуально-коллективного творчества."

(Раздел 1). Только культура делает народ счастливым, возбуждая "способность воспринимать себя как клеточку тела нации". (Пруст). Радость жизни испытывают народы, способные субъективно растворять свою жизнь в коллективной радости труда, пении, в спорте, танцах, в занятиях искусством, в благотворительности. В таких случаях, согласно идее М. Бахтина о хронотопе, наступают моменты единства времени и пространства, проявляемые в ощущении счастья от участия в карнавалах, ярмарках, подобных Сорочинской в описании Гоголем, когда "всё обращается к единству, волею или неволею переходит в согласие." Если нет объединяющих людей чувств, радость этих празднеств оборачивается лишь "лекарством от скуки". "Невежество - это чистое поле. Культура - заросшее поле. Плотная трава живёт плотной самозащитой." (Платонов).

"Культура - это общая почва человеческого существования, которая по важности превосходит экономику: чтобы мы могли производить и обменивать вещи, мы уже должны обладать общим пространством культурного понимания, и всякое материальное производство в итоге паразитирует на этой почве" (J. Rifkin, 2006). В основе экономики лежит не логика с её "достоверными фактами", а коллективная психология общества - к такому мнению приходят современные экономисты. Этим сохраняется преемственность событий, уменьшающая болезненные разрывы с меняющейся политической и культурной практикой. Согласно закону иерархической компенсации, сформулированному Е. Седовым и А. Назаретяном (1988), смешение и распад культур грозит гибелью общества, [38]. Краткая формулировка этого закона такова: в сложной иерархически организованной системе рост разнообразия на верхнем уровне обеспечивается ограничением разнообразия на нижних уровнях, и наоборот, рост разнообразия на нижнем уровне разрушает верхний уровень организации, приводя к гибели самой системы. Этот эффект напоминает закон английского финансиста и основателя Лондонской биржи Грешем Томаса (XVI век), который применительно к эволюции обществ можно сформулировать следующим образом: примитивные идеи (менее ценная валюта) будут всегда вытеснять сложные (более ценные валюты), а вульгарное будет вытеснять красивое. О назревающем смешении культур, грозящем миру глобальным распространением терроризма, настоятельно предупреждал философ К. Леонтьев ещё в середине девятнадцатого века. (рис. I-11).