Очерки бытия российского (СИ)

Алексеев Николай

Очерки бытия российского

3-14-16

От автора

Hеожиданно мгновенный развал СССР потряс мир. Именно в это время я оказался в США по приглашению одного из научных центров. До отъезда особых чувств родства со своей родиной не испытывал. Диссидентом никогда не был. Более того, в общении с ними возникали смутные чувства их неприятия как чего-то болезненного и инфантильного. Но наедине с собой многие их мысли разделял.

После грязи, в которой тонула Москва в начале "перестройки", красочность золотой осени Вашингтона и порядок в этой стране впечатляли настолько, что стал соблазняться возможностью начать новую жизнь в новом для меня мире.

Наблюдая извне происходящий в это же время развал СССР, внезапно проникся состраданием к своей родине, к своему народу. Такие чувства возникают при неожиданном осознании серьезной болезни близкого человека. В конце концов понял, что всё происходящее в России - это не пороки отдельных людей, а симптомы социального состояния общества: одиночество людей, живущих "под собою не чуя страны", как определил это Мандельштам полвека ранее. Ощутив острую потребность разобраться в сущности столь неожиданных для всех событий, стал осмысливать мало знакомую мне историю своей Родины, следуя словам Лихачева "Знaние прошлого - это понимaние современности".

Предисловие

Углубляясь в историю России всё больше находил необычное, что вызывало особый интерес. Россия является единственной страной Европы, которая, в сравнении с другими ветвями её корневой системы, несмотря на своё младенчество, по сей день оказывает на мир большое влияние. Одним из первых сотрясений Европы Россией явилось появление Петра I и вслед за ним Пушкина. Этим Россия громко заявила всему миру о своем существовании. А затем в XIX столетии Россия буквально ворвалась в мировую культуру, заняв там одно из самых высоких и почётных мест в искусстве и науке. Этот всплеск русской культуры можно уподобить всплеску культуры "века гениев" в Европе XVII столетия. То было время Шекспира, Сервантеса, Эль Греко, Монтеня, Галилея, Рубенса, Мильтона, Мольера, Рембрандта, Веласкеса, Спинозы, Ньютона, ... - работы этих талантливейших людей прошли сквозь века и по-прежнему актуальны сегодня.

За период между началом 1800ых -1900ых годов в список мирового уровня учёных, поэтов и писателей было внесено много русских имён: Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Толстой, Ахматова, Цветаева, Достоевский, Лобачевский, Менделеев, Колмогоров, Ляпунов, Бердяев, Чайковский, Рахманинов и др.

"Веку гениев" в Европе предшествовала эпоха Возрождения культур классической древности, длившаяся более трёх столетий. Именно эта эпоха явилась благодатной почвой для богатого урожая гениев. В России же веку её гениев предшествовал век хаоса междуцарствия, воцарившегося со смертью Петра. Хронологически, этот хаос породил век русских гениев, названный Серебряным. Возможное объяснение столь необычному ходу событий дал Н. Рерих:- "Россия не только государство... Она - сверхгосударство, океан, стихия, которая ещё не оформилась, но влегла в свои, предназначенные ей берега". Мировой авторитет Рериха и отсутствие иных логичных объяснений этому феномену даёт основания принять во внимание это мнение.

Как Россия искала на Западе "страну святых чудес", точно так Запад думал найти в России подобные чудеса нравственной и социальной гармонии, подлинной общинности или чистого христианства (скажем, Гакстгаузен или Рильке). Пушкин ни тем, ни другим упованиям не отвечал. Он был слишком реалист.(В. Кантор), [78].

Пушкин своим творчеством раскрыл, что сущность европейского миросозерцания заключается в разорванности личности с действительностью. В то же время Гегель адоптацию западной культурой компромисса, комуфлирующего эту разорванность, назвал "хитростью разума". Европа по сей день не хочет узнавать себя в России за то, что, не будучи ей равной, она вела с ней на равных спор.

Пушкин не идеализировал Европу, поскольку понимал, что российская "дикость" явление возрастное, через которое та прошла в годы своей юности. Современная ему Россия подвергалась ударам тех же стихийных сил, что бушевали в Европе в её более ранние годы - вот пушкинская формула русской истории. (Кантор). Пушкин не принимал и чаадаевскую позицию человека, не видящего европейской сущности России.

Многое говорит "о том, что мы с вами включены в европейскую культуру. Это явно прослеживается и в литературе, и в искусстве, а коль скоро так, то это значит, что мы включены в европейскую цивилизацию. Ведь только в европейской цивилизации человек является основным предметом изображения. Весь интерес - только к человеку, который содержит в себе всё: и микрокосмос, и макрокосмос. Европейский корень - в Средиземноморье, в культуре Древней Греции и Древнего Рима. Это означает, что на самом деле мы до сих пор являемся наследниками средиземноморской цивилизации!" (П. Волкова. "Мост через бездну". Книга 4, 2010). Это даёт основания рассматривать эволюция России лишь в контексте эволюции европейской культуры.

Хотя русский человек остро переживал противоречия личности и общества, ему не был свойственен поиск компромисса разрыва личности с обществом, характерного для Европы. Не сумев преодолеть этот разрыв, Россия раскололась на испытывающих "страсть и ненависть к отчизне". (А. Блок). Один из первых русских "диссидентов" философ В. Печёрин (1807-1885) писал: "Как сладостно отчизну ненавидеть и жадно ждать её уничтоженья". Неестественная болезненность чувствуется в этой ненависти. "Но, право, может только хам над русской жизнью издеваться",- писал А. Блок. Подобные расколы наблюдались во многих странах западной Европы, но там они никогда не были столь длительными.

Россия в своей разобщённости в конце концов поддалась "хитрости разума" Запада, обернувшейся для неё трагедиями революции, гражданской войны и "перестройки" СССР. В результате "книга бытия российского, где судьбы мира скрыты, дочитана и наглухо закрыта". Эта мысль М. Цветаевой, у которой, по её признанию, "всегда было обо всем врождённое знание", гротескно противоречит современным представлениям о связи России и Европы, вызвала во мне особый интерес к их истории.

Под термином "история" понимается последовательность действий людей. Действие человека является проявлением его сознания. История является потоком фактов, упорядоченных потоком сознания её участников.

Афоризм "каждый видит то, что заключено в его душе" означает, что вид взаимосвязи исторических событий в глазах историка, как и читателя, субъективен. Эта субъективность в определенной степени гаснет не столько в объективности окружающего нас предметного мира, как в объективности коллективного её выражения, которое разделяет людей по отдельным группам. Это уже само по себе неизбежно исключает единообразное отображение событий истории.

Испанский философ Ортега-и-Гассет предупреждал: "Народы появляются и развиваются в пространстве уже насыщенном древней цивилизацией.

Таков был Рим, который создавался на побережье Средиземного моря, напоённом греко-восточной культурой. Поэтому все повадки римлян лишь наполовину их собственные, а наполовину - заимствованные. Заимствованные, заученные действия всегда двусмысленны, не прямы. Тот, кто делает заученный жест, хотя бы пользуясь иностранным словом, разумеет под ним свое собственное, переводит выражение на свой язык. Чтобы раскрыть камуфляж, нужен также взгляд "сбоку", взгляд переводчика, у которого, кроме текста, есть и словарь".[60].

Приоткрыть подобный камуфляж можно сосредоточив внимание на эволюции нравов: каким и какому образу чувств и мыслей - дома ли, на войне ли - обязаны народы своим зарождением и ростом; как далее в нравах появился разлад, как потом они зашатались и стали рушиться. Возможно, что "вид сбоку" в понимании Ортега-и-Гассет является результатом решения обратной задачи: перевод логически выстроенного словесного повествования наблюдателя на нелогичный язык его чувственного восприятия события.