Правда Грозного царя

Действительно, если нет правды в делах, то и веры нет. Апостол Иаков сказал: «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе… покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих… и бесы веруют и трепещут» (Иак. 2,17–19). Разве не прав Иван Пересветов: Бог не веру любит, а правду, ибо и бесы веруют, но правды не творят…

В турецком же султане Магомете II Пересветов видит правителя, который, несмотря на то, что не был христианином, ввел в своем государстве порядок, отвечающий христианской правде. Пересветов прямо говорит, что «за мудрость салтана, за установленную им правду в стране, Бог помог салтану, а царь Константин… прочитал лживые книги (то есть униатские. — В.М.), не стоял за правду… оттого греки царство потеряли, а скверные турки все царство полонили». Весьма разумный взгляд на вещи, поддерживаемый, кстати, и самими православными греками, которые говорили, что лучше видеть в Константинополе турецкую чалму, чем латинскую (епископскую) шапку.

И действительно, Магомет II уже на третий день после взятия Константинополя восстановил православную (не униатскую) патриархию и позволил православным выбрать в Патриархи святителя Геннадия Схолария, стойкого борца против Флорентийской унии, дав при этом православным налоговый и судебный иммунитет. Господь послал Магомета II как бич Божий, как бурю, очищающую Великий город от позорной унии с римскими еретиками. Но клеветники, обвиняющие великого русского православного мыслителя в любви к мусульманам, не хотят этого видеть.

Как не «видят» они и того, что Иван Пересветов предлагает создать не наемническую, а постоянную, регулярную армию. Регулярная армия нуждается в жаловании, потому Пересчетов и советует царю «веселить» ее из казны («годится со всего царства своего доходы собе в казну имати, а ис казны своея воинникам сердца веселити»), то есть — собирать на бе содержание специальный налог.

Пересветов считает, что служебное положение в армии должно определяться не знатностью рода, а личными заслугами и храбростью, что армия должна держаться на дисциплине и постоянном обучении воинской науке. Воинские начальники обязаны следить, чтобы в армии не было хищений, разбоя, азартных игр, пьянства.

То, что предлагал Пересветов, без сомнения, шаг вперед по сравнению с дворянским ополчением, существовавшем на «подножном корму» и не удовлетворявшем потребностям вновь образованной Православной империи, вынужденной защищаться от многочисленных врагов. И хлебопашец не должен был идти на войну. За него воевали регулярные войска. Тот, кто называет профессиональную армию «наемной», оскорбляет честь офицеров Российской армии, которые и ныне получают от государства жалованье из казны.

Много можно писать о предлагаемых И. С. Пересветовым судебной и финансовой реформе, реорганизации торговли — с целью установить во всех областях жизни Русского государства правду Божию. Для борьбы со злом нужен меч, считает Пересветов, нужна «Царева гроза» — чтобы карать царским судом всех нарушителей правды. «Ибо начальник есть слуга Божий, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим., 13:4).

Если и сегодня предложенные Пересветовым реформы вызывают такое отторжение, то трудно себе даже представить, как ненавистны они были боярскому «синклиту» и его ставленникам, пытавшимся ограничить власть самодержца.

Таким образом, в начале 50-х годов XVI века Россия оказалась на политическом распутье. С одной стороны, Иоанн IV стремился к сохранению и укреплению сильного централизованного государства, для чего он использовал созданную им и его сподвижниками теорию самодержавной власти. По Платонову, самодержавие опиралось «на сознание народной массы, которая видела в царе… выразителя народного единства и символ национальной независимости». В то же время царская власть была независима «от каких бы то ни было частных авторитетов и сил в стране». Исходя из этого, можно сказать, что самодержавная власть являлась одновременно демократической и абсолютной и выражала общенациональные интересы.

Идеология, выработанная царем Иоанном и его сподвижниками, противоречила мировоззрению бывших удельных князей-рюриковичей, пытавшихся установить в стране олигархическое правление, при котором царь был бы «первым среди равных». К чему приводит такая политическая конструкция, можно видеть на печальном примере Речи Посполитой, скончавшейся в результате раздела между Россией, Пруссией и Австрией. Победи в XVI веке боярская «точка зрения», через 200 лет вместо Польши делили бы Русь.

Иоанн, отвергая претензии удельных князей, уничтожая их вотчинные привилегии и законодательно равняя их с поместным дворянством, защищал не право на личный произвол, а принцип единовластия как основание государственного порядка. Синклит («Избранная Рада») стремился ограничить самодержавие не в пользу государственных учреждений (например, Боярской Думы), а в пользу удельных князей, то есть вел антинациональную, сепаратистскую политику. В связи с этим Платонов делает вывод: «Нет сомнения, что «Избранная Рада» пыталась захватить правление в свои руки и укрепить свое влияние на дела рядом постановлений и обычаев, неудобных для московских самодержцев. Она вела княжескую политику и должна была прийти в острое столкновение с государем, которое и началось в 1553 г.».

4. Царское учение о самодержавной власти

Именно царь Иоанн IV, опираясь на святоотеческое учение о симфонии властей, разработал теорию православного самодержавия. С. М. Соловьев писал: «Иоанн IV был первым царем не потому только, что первый принял царский титул, но потому, что первый сознал вполне все значение царской власти, первый составил сам, так сказать, ее теорию, тогда как отец и дед его усиливали свою власть только практически».

Замечательный русский религиозный философ Лев Тихомиров (бывший народоволец, раскаявшийся в своих революционных грехах и превратившийся из либерального Савла в самодержавного Павла) так охарактеризовал эту теорию:

«Правильнее было бы сказать, что Иоанн Грозный первый сформулировал значение царской власти и в ее формулировке, благодаря личным способностям, был более точен и глубок, чем другие. Но идеал, им выраженный, — совершенно тот же, который был выражаем церковными людьми и усвоен всем народом.

Как же понимал Иоанн IV государственную идею? Государственное управление, по Грозному, должно представлять собой стройную систему. Представитель аристократического начала, князь Курбский, упирает преимущественно на личные доблести «лучших людей» и «сильных во Израиле». Иоанн относится к этому, как к проявлению политической незрелости, и старается объяснить князю, что личные доблести не помогут, если нет правильного «строения», если в государстве власти и учреждения не будут расположены в надлежащем порядке. «Как дерево не может цвести, если корни засыхают, так и это: аще не прежде строения благая в царстве будут», то и храбрость не проявится на войне. Ты же, говорит царь, не обращая внимания на строение, прославляешь только доблести. На чем же, на какой общей идее, воздвигается это необходимое «строение», «конституция» христианского царства? Иоанн, в пояснение, вспоминает об ереси манихейской: «Они развратно учили, будто бы Христос обладает лишь небом, аземлей самостоятельно управляют люди, а преисподними — дьявол». Я же, говорит царь, верую, что всем обладает Христос: небесным, земным и преисподним и «вся на небеси, на земли и преисподней состоите Его хотением, советом Отчим и благоволением Святого Духа». Эта Высшая власть налагает Свою волю и на государственное «строение», устанавливает и царскую власть.

Права Верховной власти, в понятиях Грозного, определяются христианской идеей подчинения подданных. Ею дается и широта власти, в ней же и ее пределы (ибо пределы есть и для Грозного). Но в указанных границах безусловное повиновение царю, как обязанность, предписанная верой, входит в круг благочестия христианского. Если царь поступает жестоко или даже несправедливо — это его грех. Но его поведение не увольняет подданных от обязанности повиновения. Если даже Курбский и прав, порицая Иоанна, как человека, то от того он еще не получает права не повиноваться Божественному закону: «Не мни, праведно на человека возъярився, Богу приразиться: ино человеческое есть, аще и порфиру носить, ино же Божественное». Поэтому Курбский своим поступком свою «душу погубил». «Если ты праведен и благочестив, — говорит царь, — то почему же ты не захотел от меня, строптивого владыки, пострадать и наследовать венец жизни?» Зачем «не поревновал еси благочестия» раба твоего, Васьки Шибанова, который предпочел погибнуть в муках за господина своего?