Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов

Карл Перрэн - здоровый, высокого роста мужчина, австрийский еврей, натурализовавшийся в Америке, приезжал в Петроград зимою 1913-14 г., жил в Гранд Отеле и публиковался в газетах как философ и хиромант. Тогда с ним и познакомился Протопопов. Перрэн предсказал Протопопову блестящую карьеру, стал лечить его дочь и наблюдать за здоровьем Протопопова. С января по август 1915 г. Перрэн жил в Петрограде и за ним наблюдало Охранное Отделение, но ничего преступного замечено не было. 15 июня Перрэн вновь приехал через Белоостров в Петроград, был заподозрен в шпионаже в пользу немцев, обыскан и выслан из России, а в начале июля Департамент дал знать на пограничные пункты о воспрещении Перрэну въезда в Россию.

В начале октября Перрэн, узнав про назначение Протопопова министром, прислал ему поздравительное письмо из Стокгольма, напомнил о старом знакомстве и сообщил, что он, Перрэн, как человек науки об уме, "алхимии" и "магнетической концентрации", очень интересуется судьбою Протопопова.

"Вы находитесь, - писал Перрэн, - под влиянием Юпитера. Я проник в вашу душу и нашел, что элементами вашими является честность, сила и стремление к движению вперед. Что вы человек большого упорства и большой силы убеждения..." "Под вашим управлением возникнет СИЛЬНАЯ, НОВАЯ, СЧАСТЛИВАЯ РОССИЯ. Правда, путь ваш не всегда будет усыпан розами, работа ваша будет трудна и обременительна, но вы преодолеете все препятствия и все затруднения, предстоящие государственному деятелю..."

Далее "доктор" сообщал Протопопову, что между ноябрем 1916 г. и сентябрем 1917 г. ему грозит болезнь и Перрэн предлагал свои услуги, но только безвозмездно, настолько он интересуется Протопоповым, как "ученый".

Доктор сообщал, "что в продолжение двух ближайших месяцев он будет стараться при помощи сильной астральной, магнетической концентрации, предупредить возможность опасности от болезни".

Протопопов был настолько доволен письмом, что приказал перевести его с английского на русский язык и хвастался им перед друзьями.

В половине декабря Протопопов получил новое письмо, в котором доктор сообщал, что собирается приехать и писал между прочим:

"Помните, что вы в настоящие дни являетесь человеком не только с национальной, но и международной репутацией. Человеком на виду у всего света и если находятся "дурные глаза", то мы будем знать, как с ними бороться".

Протопопов хотел было посодействовать приезду Перрэна, но доклад о том, что Перрэн заподозрен в шпионаже, изменил это решение и Перрэну была послана телеграмма, что по обстоятельствам военного времени министр не может оказать содействия к приезду его в Петроград. Вот этому-то "доктору Перрэну" и верил искренни Протопопов. Он верил в его предсказания, верил и в то, что Перрэн оберегает его своими силами и что, в случае какой-либо опасности, Перрэн предупредит его. И когда один из друзей стал предупреждать его о надвигающейся революции, а значит и личной для него опасности, Протопопов лукаво улыбнулся и многозначительно сказал:

- Нет, дорогой, ведь ОН-то блюдет.

На изумленный вопрос - кто ОН, - Протопопов назвал Перрэна, а дальше следовал рассказ о гороскопе, об Юпитере и т. д.

Характерною чертою Протопопова была боязнь общественного мнения. Хорохорясь в Царском Селе по адресу общественников, он по натуре был за них. Он только из карьерных видов ушел из их лагеря. Он боялся их; хитря перед подчиненными, не делал часто того, что обязан был делать, как министр. Вот почему он так отстаивал Гучкова и Коновалова, о чем будет ниже. В душе они были для него свои люди.

Еще в день назначения министром большой портрет Гучкова украшал стену его кабинета. Арест кого-либо из "выборных" казался ему непозволительным.

Выслушивая доклады генерала Глобачева, он старался казаться твердым, отнюдь не либеральным и потому хитрил и лукавил, чтобы оправдать свое бездействие. Чтобы отделаться от надоедливого генерала, он брал иногда несколько подлинных его докладов и при английской записке отсылал их для прочтения Императрице... Можно себе представить, как разбиралась Ее Величество в этих вопросах!

Таков был Протопопов в деле. Ставя выше всего личную карьеру, он, прежде всего, делал всё, чтобы угодить Их Величествам. Он разыгрывал из себя в Царском Селе энергичного, решительного, готового на всякую борьбу человека. Он уверенно и смело лгал, что он всё знает, всё предвидит и, главное, всё предупредит. Чтобы окончательно закрепить свое положение на женской половине, он не стеснялся разыгрывать из себя поклонника памяти убитого Старца. Он делал вид, что верит в его загробные молитвы, уверял таинственно, что Старец руководит им "оттуда". Передавали, что он уверял однажды Императрицу, что видел "астрал" Старца. Публика верила этому.

Распутин смеялся над Протопоповым и выразился однажды так: "У него честь, что подвязка. Как захочешь, так и тянется". На оскорбление Родзянки Протопопов ответил шуткою, а затем забвением. Честь, как подвязка - помогало ему в политической игре.

Товарища министра, заведовавшего полицией, наблюдавшего за Департаментом полиции в самый критический момент жизни государства не оказалось по вине самого Протопопова. После своего назначения он уговорил принять эту должность своего друга молодости и однополчанина генерала П. Г. Курлова. Курлов согласился. Ему нужна была реабилитация после убийства Столыпина, сломавшего всю его карьеру. Но против Курлова была общественность, Гос. Дума. Началась травля. И дряблый Протопопов, боясь общественности, обманул и предал старого друга. Он, министр, получив Высочайший о том указ, в течение двух месяцев всё "забывал" подписать рапорт в Правительствующий Сенат о состоявшемся о Курлове Высочайшем повелении. Курлов служил, работал, подписывал бумаги как Товарищ министра, но Сенат не давал им хода, не получая рапорта от Протопопова, а тот всё "забывал". А Гос. Дума сделала запрос. Курлов оставил должность Товарища министра, а в январе и совсем подал в отставку. Пример лукавства и двоедушия Протопопова. Таким образом Протопопов лишился ценного помощника по политической части, знавшего и любившего полицейское дело всех видов. Дело Департамента полиции осталось без компетентного руководителя. Пришлось поручить исправление этой должности самому Директору Департамента Васильеву. То был настоящий скандал.

Директор Д-та полиции А. Т. Васильев, когда-то Товарищ прокурора, был порекомендован Протопопову генералом Курловым, причем это назначение обусловливалось причинами ничего общего с делом не имеющими и вся моральная ответственность за это неудачное назначение ложится всецело на ген. Курлова.

Васильев, симпатичный в жизни человек, умел хорошо выпить, любил играть в карты и ласково, под винными парами, убаюкивал Протопопова сказками о том, какой тот ловкий и удивительный министр.

Руководить Департаментом полиции, а тем более руководить политическим розыском по империи Васильев был не способен ни по уму, ни по знанию дела, ни по его характеру. Подделываясь под настроение Протопопова, он находил доклады ген. Глобачева излишне пессимистическими. Он обезличивал их для дальнейшего использования министром соответствующей литературной обработкой. Доклады теряли остроту переживаемого момента. После переворота этот бесхарактерный человек вел себя позорно.

Так трагически неудачно сложилось Министерство Внутренних дел накануне революции по части политической, по части полицейской. Других частей я не касаюсь.

Находясь под защитой Гучкова, Коновалова и их друзей, Рабочая Группа Военно-Промышленного Комитета смело работала по агитации.

24 января Раб. Группа распространила среди рабочих прокламацию, в которой говорилось, между прочим:

"Рабочему классу и демократии нельзя больше ждать. Каждый пропущенный день опасен. Решительное устранение самодержавного режима и полная демократизация страны являются теперь задачей, требующей неотложного разрешения, вопросом существования рабочего класса и демократии... К моменту открытия Думы мы должны быть готовы на общее организованное выступление."