Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов

Хабалов категорически заявил, что ни в Петрограде, ни в его окрестностях безусловно нет места для расквартировки такого количества кавалерии. Нет места даже и для эскадрона не только для двух дивизий. Выходило так, что вызванные части пришлось бы рассеять вдали от столицы, по деревням, что в сильную стужу отразилось бы весьма неблагоприятно на войсковых частях. Хабалов сам лично доложил об этом Государю и Государь на следующем же докладе Гурко отменил свое первое повеление, высказав сожаление, но подтвердил повеление, дабы был вызван Гвардейский экипаж.

О предупредительном, полицейском характере предполагавшейся меры Государь не говорил; не говорил ничего в этом смысле и Протопопов. Это разъяснение генерала Гурко о причине отмены повеления о вызове кавалерии находит подтверждение в словах Императрицы. Разговаривая 23 января с дежурным флигель-адъютантом князем Эристовым, Царица высказала сожаление, что гвардейская кавалерия не может быть вызвана по недостатку места для расквартирования. Эристов стал доказывать, что кавалерия может быть расквартирована и его слова показались Императрице настолько убедительными, что Ее Величество порекомендовала ему доложить об этом Государю. На это кн. Эристов не решился.

Отмена вызова кавалерии подняла сплетни. Говорили, что будто бы какая-то гвардейская часть отказалась идти в Петроград. Передавался этот слух со злорадством. Некоторые из близких Их Величествам лиц считали, что отмена повеления явилась результатом происков некоторых революционно настроенных военных в Петрограде. Что генерал Гурко сыграл в руку заговорщикам, сделал то в угоду своему другу А. И. Гучкову. Надо думать, что генерал Хабалов сделал свой необдуманный, политически ошибочный доклад под влиянием чинов своего штаба. Конечно, будь в Петрограде в начале бунта несколько кавалерийских гвардейских полков, события приняли бы иной оборот.

Личная жизнь Царской семьи в Александровском дворце после тяжелых событий декабря протекала более спокойно. Государь совершал свою обычную прогулку по парку с кем-либо из дочерей. Однажды даже ездил с дочерьми на моторных санях по снегу. Сани-мотор изобрел царский шофер, инженер Кегрес, получивший у нас за войну офицерский чин. Государь очень благодарил Кегреса. В последние годы Кегрес являлся уже начальником целого великолепного гаража, с громадным количеством автомобилей всех видов. Создание князя Орлова.

К завтраку почти всегда был приглашаем кто-либо из посторонних. Так в январе четыре раза завтракал принц Карол Румынский, три раза граф Фредерикс, по разу В. Кн. Михаил Александрович, лорд Мильнер, генерал Кастельно, князь Долгорукий и адмирал Кедров. Из дежурных флигель-адъютантов приглашались: Вилькицкий, Линевич (два раза), Мордвинов (4 раза), Саблин (2 раза) и Сердюков.

После завтрака, в первую половину месяца Государь любил заходить побеседовать к зубному врачу С. С. Кострицкому. Он и работал, и жил во дворце. Простота, правдивость и искренность Сергея Сергеевича нравились Государю. Государь любил поговорить с ним о литературе, о людях, о событиях. О многих приближенных говорил с ним Государь откровенно, зная, что собеседник сумеет сохранить в тайне, что следует. Любимый Царскою семьею Крым, красавица Ялта не раз служили темой тех разговоров. Казалось, что Государь так любит Крым и свою Ливадию, что как будто лелеет мечту, отойдя от власти, окончить там свои дни простым человеком, в кругу своей семьи.

По часу и по два просиживал Государь у Кострицкого, крепко жал на прощанье руку и уходил морально отдохнувшим.

- Государь был очень простой и хороший человек. С ним проще всего было говорить. Обо всем можно было говорить... - вспоминал те беседы Сергей Сергеевич и неизменно прибавлял: - Хороший был человек. И, слушая эти слова, я невольно думал: - да и вы-то, Сергей Сергеевич, хороший человек. Вот почему Государь и приходил к вам и разговаривал с вами часами. Государь искал доброго, хорошего.

После обеда Государь очень часто читал семье вслух произведения русских авторов. Государь мастерски читал. Е. В. знал отлично русскую литературу, не говоря уже про русскую историю.

Пять раз Их Величества с детьми были вечером в гостях у А. А. Вырубовой, которая, после убийства Распутина, была помещена жить в левом крыле Александровского дворца. Там обычно бывали в те вечера супруги Ден, Н. П. Саблин и приглашался кто-либо из офицеров, симпатичных для Царской семьи. Бывали: Злебов, Линевич, Салтанов, Чистяков, Ребиндер, брат Саблина Александр и генерал Гротен.

Любезная хозяйка приглашала иногда на эти вечера небольшой румынский оркестр. Это, конечно, раздражало некоторые салоны Петрограда и подавало повод к глупейшим сплетням по адресу Анны Александровны.

Комнаты А. А. Вырубовой были тогда единственным местом, где Их Величества, не считая официальных приемов, соприкасались с внешним миром. Через эти двери проникали во дворец всевозможные сведения. Через эту квартиру шла вся предварительная информация от Протопопова.

Значение А. А. Вырубовой за последние два месяца перед революцией недооценивают. Анну Александровну считают обычно недостаточно умной женщиной. В своей книге она сама кокетничает, называя себя глупой женщиной. Это далеко не так. Лучшим доказательством ее практического ума может служить следующий факт. Во время революции из всех представителей царского режима, арестованных в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, среди которых была А. А. Вырубова и автор настоящих строк, только она одна сумела одурачить знаменитую Чрезвычайную следственную комиссию Муравьева. Одурачить невинным видом и прелестными святыми детскими глазками...

Нет, Анна Александровна была далеко не глупая женщина. Недаром же она продержалась около Императрицы более десяти лет. После убийства Распутина она еще более сблизилась с Царицей на почитании памяти ушедшего "Друга". Ловкий Протопопов отлично понял это. Понял, как делец коммерсант, как политикан. Конечно, он обошел ее, обворожив ее своим почитанием ушедшего "Друга", своею, якобы, духовною с ним связью, что было чистейшим шарлатанством. И благодаря Протопопову А. А. Вырубова стала настоящей посредницей между ним, министром Внутренних дел и Их Величествами. Через нее сообщалось всё интересное для Царицы, передавались записки и некоторые документы для ознакомления Их Величеств.

Через Анну Александровну Протопопов был в курсе относительно настроения Их Величеств, что давало ему ориентировку и определяло курс действий. Но Анну Александровну Протопопов обставил своей агентурой. Старшая сестра госпиталя А. А. Вырубовой, госпожа Воскобойникова, сделалась близким человеком Протопопова. К ней в госпиталь приезжал он по несколько раз в неделю. Там получал он сведения про дворец, про Анну Александровну. Там внушал, что нужно передать ей, если он сам не встретит ее. Госпиталь Анны Александровны как бы заменил собою квартиру Распутина на Гороховой. Протопопов же, шарлатанствуя, разыгрывал человека, который духовно общается с Распутиным. Говорили даже о каких-то видениях.

И как раньше А. А. Вырубова поддерживала Распутина перед Их Величествами, так теперь она старалась в пользу Протопопова.

А. А. Вырубова как бы заменила теперь Царской семье и их родственников. Не касаясь переписки, близкие отношения поддерживались только с братом Государя, Вел. Кн. Михаилом Александровичем. Правда, один раз был очень милостиво принят принц А. П. Ольденбургский. Ему к Новому Году были пожалованы портреты трех последних Императоров, миниатюры, осыпанные бриллиантами на Андреевской ленте. По разу были приняты, по-деловому, Вел. Кн. Кирилл, Борис и Андрей Владимировичи, Константин и Игорь Константиновичи и Вел. Кн. Павел Александрович.

Обычная жизнь двора была нарушена в тот месяц двумя событиями, из которых одно взволновало женскую среду, другое весь Петроград.

Первое заключалось в том, что в Петроград приехал Румынский наследник принц Карол, которого сопровождали: министр Братиано и еще несколько человек. Война изменила принца. Он возмужал, выглядел серьёзным мужчиной. Государь ездил на павильон встречать его. Их Величества принимали его внимательно. Четыре раза он был приглашен к высочайшему завтраку и в его честь был дан обед, на который были приглашены все с ним приехавшие. Шли разговоры о возможности брака с Вел. Кн. Ольгой Николаевной. Родители обеих сторон относились к проекту благожелательно. Принц пробыл у нас с 8 по 17 января, ничего официально объявлено не было и проведение в жизнь проекта как будто было поручено нашему посланнику генералу Мосолову. Великая Княгиня Виктория Федоровна, тетка принца, возвращаясь из Румынии в Петроград, встретилась в Киеве с принцем. Они говорили о проекте брака. Принц очень желал его, но высказал сожаление, что в Царском Селе ему не удалось ни разу поговорить с Вел. Кн. Ольгой Николаевной без посторонних.