Пути. Дороги. Встречи

— Об этом нигде ничего не написано, — сказал я хантейскому друиду.

— И не мудрено, если ты у сибирского шамана получаешь знания о том, что известно каждому хантейскому ребёнку.

— Всё, о чём ты мне сейчас рассказал, есть в ваших сказках? — спросил я Лисака Павловича.

— Не только в наших, но и в татарских. О Ермаке Тимофеевиче много сложено. И песни о нём поют, и легенды рассказывают. На Иртыше, Оби и её притоках он стал почти святым. Его именем ханты раньше даже клялись.

— То, что Ермак Тимофеевич по своему происхождению был сибирским князем, многое объясняет, — высказал вслух я свои мысли. — Прежде всего, становится понятным его отношение к местному населению не как к завоёванному, а как к своему собственному.

— При Ермаке ни тобольские татары, ни манси, ни ханты, тем более чёлдоны, не подвергались никаким притеснениям. Все они были равны между собой, один закон был для всех. Точно также как и в любом другом русско-сибирском княжестве, — закончил мою мысль хант. — Кучума в Барабинских степях настигли и окончательно разбили не Царские стрельцы, а местные сибирские русские, которым он насолил не меньше, чем Ермаку. Ваши сибирские летописи либо изменены, либо переписаны. Кое-какие выдержки я из той писанницы нашёл и прочёл, и не пойму, их писали дураки или врали? — посмотрел на огонь Лисак Павлович. — Посадить бы их сюда, — показал шаман на костёр, — голой задницей и спросить, зачем всё это написали? Понимаешь, сразу после постройки Данилой Чулковым Тобольска по всей Сибири, от Урала-Камня до Байкала, начался подъём сибирского русского казачества. В служилые люди шли и омусульманенные русские. Но о тех и других в летописях написано, как о татарах. Хотя никаких татар среди сибирских казаков никогда не было. Их не брали на военную службу из-за боязни предательства. Дело в том, что в сибирские степи с юга рвались орды мусульман, джунгар и казахов. Это от них сибирским казакам приходилось ставить крепости. Интересные у вас летописцы, — засмеялся шаман. — С одной стороны они пишут, что сибиряки татар стали принимать в казаки, с другой — нигде не упомянуто ни одного татарского казачьего имени. Как это объяснить?

— Не знаю, — пожал я плечами.

— А я тебе объясню, чтобы скрыть от русского народа всякую память о Сибирской Руси. О пяти великих империях, которые возникали и набирали силу здесь на этой вот земле.

Я посмотрел на Лисака Павловича, глаза его горели, а лицо приняло жёсткое выражение.

— Ты когда-нибудь задумывался, почему джунгарский хан в XVII веке выселил из Минусинской котловины в Среднюю Азию енисейских кыргызов? — вдруг спросил меня шаман.

— Нет, не задумывался, а что тут особенного?

— Именно кыргызов, а не тувинцев или западных бурят?

— Что-то я пока не понял, на что ты намекаешь?

— А тут и понимать-то нечего — Минусинская котловина всегда была центром распространения Сибирской Руси на юг в Монголию и Китай, а также на запад.

— Вплоть до Испании? — спросил я.

— До Африки, — серьёзно сказал Лисак Павлович. — Поэтому на всякий случай её население и переселили подальше от продвигающихся на восток московитов и их союзников. Чтобы народная память кыргызов не передала пытливым сибирским казакам информацию о великом прошлом этого края. Чтобы вы, русские, никогда не узнали из каких степей поднялось могучее воинство того, кого называют Чингисханом…

— Ты сейчас говоришь о пятом царстве?

— Да, о пятом, Гера. Пятое царство было последним. Оно ушло на К)г в далёкий Китай и на Запад — в Среднюю Азию, Иран и Европу. Ушло, чтобы воинской доблестью восстановить на земле справедливость.

«Ничего себе справедливость! — невольно подумал я. — Океан крови!»

— Ты наверное удивлён тому, что от меня услышал? — спросил Лисак Павлович.

— Не пойму, о какой справедливости ты говоришь?

— А ты вспомни, кем по вероисповеданию был Чингис-хан? И с какой великой бедой он на земле боролся?

— Ну с какой? С буддистами и конфуцианцами в Китае, с мусульманами в Азии и христианами в Европе, — припомнил я.

— С последователями ложных религиозных представлений сражались воины великого царя и полководца. С людьми, которые пустили в свои сердца ложь и с оружием в руках встали на её защиту. Я говорю тебе это не как язычник, а как видящий суть человек. Впрочем, у тебя может быть относительно пятой империи и своё мнение. Думаю, ты понимаешь теперь их демонический замысел?

— Если это не простая случайность, то переселение целого народа ради разрушения его духовной традиции — что-то в голове не укладывается!

— Однако это так! — погрустнел шаман.

— Неужели джунгары получили приказ о переселении кыргызов с Запада?

— Какая разница с Запада или с Востока? Разве это что-то меняет? Важно то, что получили, и духовное наследие своими репрессиями и переселением разрушили. В наше время среднеазиатские кыргызы уверены, что они ни откуда не переселялись. Всё забыто, так-то! — подкинул в костёр новую сушину рассказчик.

— А что стало дальше с сибирскими язычниками? — поинтересовался я. — Где они сейчас? Куда они подевались?

— Я же тебе сказал, что сначала чёлдоны составили сильное сибирское казачье войско. Его отряды разгромили казахов, потом джунгар, позднее на Усури и Амуре китайцев, потом корейцев и на Курилах японцев. Часть сибирских казаков попала с русскими купцами на Аляску. Ты это без меня должен знать. Их потомки, наверное, и сейчас там здравствуют.

— Почему ты не говоришь мне, куда делось остальное русское сибирское казачество? Что, есть какая-то тайна? — спросил я шамана прямо.

— Тайны никакой нет, просто не хочется тебя лишний раз расстраивать.

— Мы же с тобой договорились. Переживу!

— Когда все воины за присоединение Сибири к Русскому государству закончились, сибирским русским язычникам попами был предъявлен ультиматум: либо они принимают христианство, либо оказываются вне закона. Это произошло при Алексее Михайловиче Романове одновременно с Никонианской реформой. Делать нечего, часть казаков, скрепя сердце, приняла христианство. Другую же часть царские чиновники и попы стали жестоко истреблять. Причём убивали и женщин, и детей — всех под корень! Их города и сёла предавали огню. Очевидно, царской власти эта прослойка русского населения стала мешать.

— Интересно, чем? — поинтересовался я.

— Наверное, своим великим прошлым. Памятью о северной прародине… Чем же ещё! Всё это мракобесие началось при царе Алексее Михайловиче. Закончилось же при Петре I. Очевидно, цари выполняли заказ Запада. По-иному их поведение по отношению к своему народу не объяснить. Помнишь, когда началась Никонианская смута?

— В 1666 году, — сказал я.

— Цифра — 666 число зверя, каббалистическое число смерти. Нам известно, что в этом году начались репрессии против возрождения исконно русского православия и подмена его греческим. И число, и церковная реформа указывают на явный заказ. Но было ещё одно тайное предписание Запада. Почему тайное? Да потому что, официально христиане всех давным-давно убедили, что с язычеством покончено. Что их победа над ним состоялась. А тут на тебе, оказывается в Сибири живут себе и здравствуют нехристи! И не инородцы, типа нас, хантов, а чистокровные русские люди. Потому в сибирских летописях русских чёлдонов и называют татарами, тунгусами и якутами… Но шила, как известно, в мешке не утаишь. Запад внимательно следил за событиями на востоке России. И в 1666 году русскому царю было приказано очистить свою землю и от христианства Сергия Радонежского, и, конечно же, от хранителей древней северной традиции. Возрождения последней Запад боялся более всего. Вот и началось: в России запылали тысячи костров, на которых сжигали старинные рукописные книги. А в Сибири стали гореть города и сёла чёлдонов. Хозяев же их хладнокровно расстреливали и вешали. Завершил это злодеяние царь Пётр I. В основном он и занимался русскими кержаками. Считается, что реформы Петра I унесли на хот свет треть населения России. На мой взгляд, намного больше. Ведь того, что происходило в его царствование в Сибири, никто не учитывал. Всё делалось тайно, без огласки. Вот кто уничтожил Русь Сибирскую, не китайцы и не монголы. Её искоренили свои же русские цари, — вздохнул Лисак Павлович.