Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина

Одновременно доверчивых граждан пугали картинами дичавшего и загнивавшего капитализма: «В столице США — г. Вашингтоне — в любое время дня и ночи можно встретить множество пьяных (например, в районе Диксон-Корт). В Филадельфии пьянство молодежи начинается с раннего утра — со времени открытия винных магазинов — и продолжается в течение всего дня. Уже к полудню толпы пьяных студентов и школьников заполняют улицы города, творят всевозможные бесчинства» ^{109} .

Но появившиеся в последнее время исследования по материалам партийных архивов показывают, что на рубеже 50—60-х годов пьянство и «моральное разложение» были характерны для самой партийной среды: именно по этой причине в Ленинграде были исключены из КПСС 40 процентов ее бывших членов ^{110} .

В итоге отставка «любимого Никиты Сергеевича» в числе прочих отзывов сопровождалась и надеждой:

«Застойное застолье»

«Обожаю компанию! Но дела, дела, никуда не денешься. А вы, товарищи, пейте, пейте! И смотрите за соседом, чтобы выпивал рюмку до дна», — сказал как-то на официальном приеме сменивший Хрущева на посту руководителя партии большой любитель застолий Л. И. Брежнев ^{111} . Порой пристрастия генерального секретаря приводили к неожиданным осложнениям. Во время его первого визита в ФРГ его свита привезла с собой изрядное количество «Московской», которой угощали немцев на приемах. Информация об этом просочилась в местные газеты; практичные немецкие потребители стали требовать именно такую водку, которую пьет советский лидер, а не ту, что импортировала из СССР и продавала в Западной Германии немецкая фирма «Симекс»; таким образом, продвижению конкурентоспособного товара на привередливый западный рынок был нанесен немалый ущерб. Но зато с 1965 года советская водка начала поставляться в США. Отечественные производители выиграли битву за торговую марку — в 1982 году решением международного арбитража за СССР были бесспорно закреплены приоритет создания водки как русского оригинального напитка, исключительное право на ее рекламу под этим именем на мировом рынке и рекламный лозунг: «Только водка из России — настоящая русская водка».

По официальным данным, в Советском Союзе эпохи «развитого социализма» душевое потребление алкоголя быстро росло: в 1960 году оно составляло 3,9 литра спирта, а в 1970-м — уже 6,8 литра ^{112} . Поэтому еще через два года правительству пришлось принимать новое постановление «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма» (и последовавшие за ним одноименные постановления Советов министров союзных республик). На базе этих документов и изданных на их основе актов вновь была предпринята попытка навести порядок в торговле спиртным.

Теперь время работы винных магазинов и отделов начиналось в «час волка» — с 11 утра, когда на циферблате часов с фигурами зверей на фронтоне кукольного театра Сергея Образцова выскакивал волк. Строже стала административная и уголовная ответственность за вовлечение в пьянство несовершеннолетних, самогоноварение, нарушения общественного порядка и управление транспортом в нетрезвом состоянии. С введением в 1974 году Положения о лечебно-трудовых профилакториях органы внутренних дел могли за нарушение широко трактуемых «правил социалистического общежития» отправлять своих подопечных на принудительное лечение и «трудотерапию» сроком на один-два года. В очередной раз предусматривались сокращение продажи спиртного в розничной сети и повышение цен на него: отныне водка стала стоить 3 рубля 62 копейки ^{113} .

Однако смысл постановления 1972 года состоял не только в ограничении производства и продажи спиртного. Его авторы хотели, чтобы граждане меньше пили водки и крепленой «бормотухи» и больше — натурального виноградного вина и пива, а также кваса, соков и прочих безалкогольных напитков. Тогда же на рынке впервые появилась пепси-кола, для выпуска которой было построено несколько заводов.

Конечно, прилагалась еще и задача антиалкогольной пропаганды, хотя трудно говорить о реальном влиянии неуклюжих «установок» трезвости, подобных инструкциям Госкино, которые предписывали В. Шукшину изменить сценарий фильма «Печки-лавочки»: «В сценарии несколько раз показывается, что герой выпивает, а это значит, что в фильме он почти все время будет пребывать "под парами". Режиссеру будущего фильма следует подумать над тем, чтобы картина не стала "пропагандистом" дурной наклонности, против которой наше общество должно вести активную и непримиримую борьбу» ^{114} .

Но непримиримой борьбы сразу не получилось. Экономика оказалась не в состоянии обеспечить прирост товаров и услуг, призванных «связать» алкогольные расходы населения. Далеко не все умели и желали копить, а тратить было особенно не на что — в «экономике дефицита» имели значение не деньги, а пути доступа к материальным благам. Возможность же «погулять» в ресторане оставалась доступной, хотя и не частой; к походу в него многие готовились тогда заранее, даже шили специальные туалеты. Цены в ресторанах той эпохи были умеренными: за четвертную (на одного) можно было вдоволь поесть и крепко выпить; но и за червонец выкушать бутылку водки, салат и второе блюдо. Не слишком притязательная кухня соответствовала невысокой престижности профессии — в СССР ресторанное дело числилось по категории «торговля», а к официантам обращались: «Нуты, халдей!»

В рестораны можно было попасть далеко не всегда. Даже сейчас, в начале XXI века, в Москве по западным меркам ресторанов маловато; 30 лет назад их было значительно меньше. Чтобы попасть в хороший «кабак» (публика как-то незаметно вернула это дореволюционное название) — «Москву», «Центральный», «Октябрьский», «Будапешт», «Берлин», «Метрополь», «Арагви», «Пекин», — надо было иметь знакомство или отстоять очередь; у дверей в дешевый и славившийся азиатской кухней «Узбекистан» толпа стояла постоянно. Пропуском служила прижатая к дверному стеклу десятирублевая купюра, перекочевывавшая в карман к швейцару. Можно было еще заранее заказать места; в 70-е — начале 80-х годов стало нормой отмечать в ресторанах сколько-нибудь выдающиеся события — производственные успехи, встречи однокашников, свадьбы и юбилеи, для чего отлично подходили уютные залы «Праги» и «Будапешта».

В чарующем мире ресторана играли модные «вокально-инструментальные ансамбли» и подрабатывали музыканты из солидных оркестров, исполняя популярные песни «по просьбе Васи со второго столика»:

Ужин, знакомства, танцы, позднее такси — обычный набор отдыхающего, изредка дополнявшийся выяснением отношений с дракой — но не слишком серьезной; бандитские «разборки» были редкостью в начале 80-х годов, хотя и случались — в парке «Сокольники» или в загородном ресторане «Русь» в Салтыковке. Праздник заканчивался в половине одиннадцатого; всю ночь работали только вокзальные рестораны — дорогие и с плохой кухней; шарм этих заведений можно почувствовать по фильму Э. Рязанова «Вокзал для двоих». Зато сколько впечатлений и рассказов… Неслучайно умелые рестораторы дней сегодняшних воссоздают дух 60— 70-х годов с музыкой, танцами и антуражем времени, когда их нынешние гости были молоды и счастливы, — как, например, в «Кавказской пленнице» с ее советско-грузинской кухней; в клубе «Петрович» на Мясницкой с милыми старыми мелодиями и меню, напечатанном на пишущей машинке и подающемся в скоросшивателе с тесемочками; «Главпивторге» на Лубянке — туда ходят ради стилизованной нарочито общепитовской атмосферы. Ведь для успеха у публики важна именно стилизация, потому что некоторые черты советского общепита и так еще, к сожалению, остались в иных, даже весьма модных заведениях.