Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Несколько выше стояла зоология, так как вскрытие че­ловеческих трупов заменялось анатомическим исследовани­ем животных. Первое место и здесь принадлежит Демокри­ту; его сочинение „О строении животных" — древнейшее зоологическое произведение, о котором мы знаем; впрочем, по немногим дошедшим до нас отрывкам мы не в состоянии составить себе понятия об объеме знаний автора.

Такова была сумма положительных знаний в области естественных наук, которую накопили греки до конца V сто­летия. Хотя большая часть этих знаний и была добыта имен­но в V веке, однако уже до Персидских войн наука достигла слишком больших успехов, чтобы богословско-космогонические воззрения, которые изложены у Гесиода и Ферекида, могли еще удовлетворять мыслящих людей. Поэтому теперь принялись за разрешение старых проблем на основании вновь приобретенных знаний; и хотя, конечно, и тогда не умели ответить на те вопросы, которые до сих пор остаются неразрешенными, но было нечто великое уже в самой по­пытке решить их. Освобождение мысли от уз предрассудков, впервые совершившееся в эту эпоху, имело решающее зна­чение для всей дальнейшей истории человечества; и мы сами лучшим, что в нас есть, обязаны тем людям, которые реши­лись тогда провозгласить природу свободной от вмешатель­ства богов.

Пионером этого движения был милетянин Анаксимандр. Он первый, еще в VI веке, написал философское со­чинение, в котором старался доказать, что основным нача­лом (архэ) мироздания является „бесконечное" (апейрон), т.е. беспредельная, бессмертная и находящаяся в вечном движении материя. Из нее произошло все сущее, и именно в этом отщеплении отдельных вещей от „бесконечного" Анаксимандр видел грех, который последние должны искупить возвращением к первоначальной материи. Таким образом, наш философ стоит еще наполовину на почве мифологиче­ского мировоззрения; но первый шаг к естественному объ­яснению происхождения вселенной был сделан, и поэтому сочинение Анаксимандра составляет эпоху в истории чело­веческой мысли.

Анаксимандр не определил свойств своей основной ма­терии. Его младший современник и соотечественник Анак­симен считал этой материей воздух, который, по-видимому, беспредельно окружает землю и находится в вечном движе­нии и которому все обязано жизнью. Из него произошло все

остальное путем сгущения и разжижения, причем сгущение достигается охлаждением, а разжижение — нагреванием. Это учение развил в начале V столетия Гераклит из Эфеса. „Все обменивается на огонь, — учил он, — и огонь на все, подобно тому как товар обменивается на деньги и деньги — на товар", ибо хотя Вселенная по своим свойствам едина, но это единое находится в постоянном движении, его отдель­ные части вечно борются между собой, и из этой борьбы все происходит, она „мать всего сущего"

Но в борьбе за существование господствует не слепой случай; она подчиняется вечным законам, которые философ называет Логосом, Зевсом или Судьбою: они поддерживают гармоничный порядок в мире. Со временем все превратится в огонь, после чего этот круговорот может возобновиться.

Несколько раньше Ксенофан из Колофона выступил с пантеистическим, мировоззрением: все — едино, и это еди­ное есть божество. Будучи безначальным, этот мировой бог также неизменен и неподвижен. Позже ученик Ксенофана, Парменид из Элей, освободил это учение от теологической оболочки и развил его в последовательную философскую систему.

Парменид исходит из того положения, что „мыслить и существовать — одно и то же"; то, что может быть мыслимо, должно существовать, и, наоборот, то, что не может быть предметом мышления, не может и существовать. Между тем небытие немыслимо; следовательно, есть только сущее. Но в таком случае сущее должно быть вечно; ибо оно не может ни произойти из небытия, ни перейти в небытие, так как не­бытия ведь нет. Далее, может существовать лишь одна мате­рия, которая беспрерывной массой равномерно наполняет Вселенную, так как ничто не может нарушить непрерыв­ность бытия. А отсюда следует, что не может существовать ни движения, ни изменения.

Наряду с этим миром действительно сущего есть еще и мир явлений, с их возникновением и исчезновением и с бес­конечным разнообразием их субстанций. На основании сво­их метафизических посылок Парменид заключил, что этот мир не существует в действительности, и строго логически провел границу между миром реальных вещей (алетейя) и миром явлений (докса). Но вопрос о том, каким образом по­лучается иллюзия, Парменид, по его собственному призна­нию, решал только гипотетически. Он полагал, что наши чувства, не будучи в состоянии познавать чистое бытие, раз­лагают его на два основных начала, на свет и тьму, из соче­тания которых он и производил явления.

Это учение об единстве бытия и невозможности движе­ния скоро получило широкое распространение и нашло ис­кусных защитников в лице Мелисса Самосского, — вероят­но, того самого, который в качестве стратега своего родного города одержал победу над афинским флотом в 440 г. (выше, с.396), — и особенно Зенона из Элей; последний обнаружил при этом необычайную диалектическую проницательность, имевшую громадное влияние на все дальнейшее развитие греческой философии. Но система, которая стояла в таком резком противоречии с явлениями чувственного мира и в то же время была совершенно неспособна объяснить происхо­ждение этих явлений, конечно, не могла удовлетворить ме­тафизической потребности нации. Дальнейшие попытки в этом направлении не заставили себя ждать.

Такую попытку сделал около середины V столетия Эмпедокл из Акраганта. Он также исходит из того положения, что материя вечна; не существует ни возникновения, ни ис­чезновения в абсолютном смысле слова. Но он отрицает единство бытия, которое признавал Парменид; напротив, по его учению, материя состоит из четырех качественно раз­личных элементов — земли, воды, воздуха и огня, которые получают движение от двух сил, притяжения и отталкива­ния, или, как поэтически выражается сам философ, от любви и ненависти. Таким образом, Эмпедокл положил начало уче­нию, которое в течение двух тысяч лет господствовало в ес­тествознании и, видоизмененное сообразно с требованиями современной науки, лежит в основе еще и нашей химии. Эта гипотеза дала ему возможность объяснить явления, освобо­див его от необходимости смотреть на них, подобно Пармениду, как на обман чувств. В своем философском стихотво­рении он рассказывает нам, что вначале все элементы были равномерно смешаны между собой, образуя огромный и не­подвижный шар (сферос); совершенно таким же образом представлял себе Парменид чистое бытие. Впоследствии борьба между любовью й ненавистью внесла движение в эту массу; воздух и огонь заняли наружные части шара, а в сере­дине его из обоих остальных элементов образовалась Земля. Со временем этот мир будет разрушен силою ненависти, и элементы возвратятся в сферос, из которого затем произой­дет новый мир; и так будет продолжаться в вечном кругово­роте. Особенно замечательно учение Эмпедокла о происхо­ждении органических веществ. Все живущее кажется ему одинаковым; растения также имеют душу, подобно живот­ным и людям; он подробно выясняет биологические анало­гии между растением и животным. Сначала образовались растения, затем выросли из земли отдельные части живот­ных, соединившиеся между собой как попало. Из проис­шедших таким образом организмов созданные нецелесооб­разно погибли, а созданные целесообразно сохранились. Та­ким образом, Эмпедокл высказывает здесь мысль, которая в наше время дала новое направление естествознанию и имела сильное влияние также на философские науки.

Заслуги Эмпедокла громадны, — больше, чем заслуги какого бы то ни было из его предшественников; его система — первая разумная попытка механического объяснения при­роды. Но и он, конечно, не мог объяснить, откуда исходил первый толчок, приведший в движение сферос, точно так же, как не мог доказать, что бесконечное разнообразие суб­станций, представляющееся нам в чувственном мире, дейст­вительно произошло из его четырех элементов.