Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

В свою очередь, вдохновителем Шаховского стал дворянин Михаил Молчанов, бывший «комнатный служитель» царя «Дмитрия Ивановича». Сей расторопный человек сбежал из Москвы в день убийства Самозванца, прихватив с собой 25 лучших коней из царской конюшни и «государеву печать».

Что касается Молчанова, то он был образован, владел польским и латинским языками, занимался астрологией. Он появился на исторической сцене накануне прихода Лже-Дмитрия I в Москву и сразу оказался в самой гуще событий — входил в число убийц царя Федора Годунова и его матери. Факт бегства Молчанова из Москвы после переворота 17 мая 1606 года отметили русские источники, а также ряд наблюдателей-иностранцев. Он и в дальнейшем «стриг купоны». Известно, что в 1611 году королевич Владислав даровал Молчанову чин окольничьего. [175]

Оба проходимца хотели загребать жар чужими руками. Поэтому они сделали ставку еще на одного авантюриста, бывшего холопа по имени Иван Болотников.

В XVI–XVII веках на Руси были холопы двух категорий. Одни — подневольные люди, которых заставляли делать тяжелые или грязные работы в боярской усадьбе и ее службах, плохо кормили, часто наказывали. Однако таких холопов было мало, потому что любому боярину казалось гораздо удобнее и дешевле в плане работ иметь дело с крепостными крестьянами.

Но были и другие холопы, называвшиеся «дворовыми». Ведь всякий боярин нуждался в надежной охране, в верных людях, которым можно было доверять интимные поручения разного рода.

Поскольку от дворовых людей требовалась преданность, о них заботились. Они ходили в хороших кафтанах, ездили на прекрасных лошадях, спали в хоромах, если досыта. Болотников относился к числу тех, кто ездил на коне, а не копал лопатой огород.

В прошлом он служил князю Андрею Телятевскому в Чернигове, от него бежал к запорожским казакам. В одной из стычек в Диком Поле попал в плен к крымским татарам, продавшим его в рабство на турецкие галеры. Через два или три года его освободили венецианцы, захватившие в бою в Средиземном море галеру, где он был прикован к лавке гребцов.

Из Венеции Иван Исаевич через Австрию, Германию, Чехию и Польшу вернулся домой.

Таким образом, он повидал мир, пусть и не по своей воле, что в те времена являлось большой редкостью, а также обладал познаниями в военном деле.

Молчанов познакомился с Болотниковым в Самборе (в нынешней Львовской области Украины), куда первый бежал из Москвы, а второй прибыл по пути домой из турецкого плена. Видимо, Иван Исаевич произвел сильное впечатление на беглого «сподручника вора Гришки» рассказами о своих приключениях. Он дал Болотникову 30 золотых дукатов, саблю, бурку и отправил в Путивль, к князю Шаховскому с письмом, которое написал от имени «царя Дмитрия» и заверил государевой печатью.

В письме было «сказано, что «царь» назначает Ивана Исаевича Болотникова своим гетманом и поручает ему создать войско для борьбы с узурпатором Василием Шуйским.

Князь одел и обул Болотникова надлежащим образом, снабдил кое-какими средствами, помог «административным ресурсом». И, как любят говорить в наше время, «процесс пошел». Действуя от имени «вторично спасенного царевича Дмитрия», Болотников собрал в Северской и Рязанской земле довольно значительные силы. Вскоре, а именно, во второй половине лета 1606 года, он двинулся из Путивля на Москву.

По пути к нему присоединялись казаки, стрельцы, дворовые холопы, недовольные московскими властями и, что очень важно, лишенные средств к существованию. Чтобы сделать понятнее смысл слов о «недовольстве московскими властями», приведем свидетельство современника о том, как войска Бориса Годунова расправлялись в 1604–1605 гг. с населением Комарицкой волости (Северская земля), упорно сопротивлявшимся непомерным налоговым поборам, а также поддержавшим Самозванца:

Не стоит удивляться, что в одной только этой волости под знамена «доброго царя» встали более 1500 опытных воинов, уволенных Годуновым из армии и вместо пенсий получивших обязанность платить подати в казну, а 100 % взрослого населения с радостью присягнуло на верность «царю Димитрию». Терять им было нечего, зато приобрести, в перспективе, они могли очень многое, вплоть до дворянских и боярских титулов.

Именно благодаря тому, что его армия большей частью состояла из воинов-профессионалов (казаков, боевых холопов, стрельцов и мелкопоместных дворян), а вовсе не из «восставших закабаленных крестьян», Болотников дошел до Москвы и одержал немало побед. Вообще, называть его предприятие крестьянской войной могли только советские партийные историки, которые согласно установкам ЦК КПСС, всегда и везде искали «классовую борьбу». [176] Узнав о начале вооруженных выступлений в Северской земле, правительство Шуйского и патриарх Гермоген попытались немедленно дискредитировать неожиданно возникшую новую угрозу. Так, Гермоген уже в июне 1606 года разослал по церквям и монастырям грамоту, в которой требовал объявлять пастве, что лозунг «за царя Димитрия» суть святотатство.

Царь Шуйский одновременно обнародовал грамоту, содержавшую причудливую смесь правды и вымысла. Дескать, Лже-Дмитрий расхищал государственную казну, хотел отдать Речи Посполитой часть территории Московской Руси, намеревался отобрать у церкви ее сокровища и земли, выслать из Москвы всех православных священников и заменить их католическими и т. д.

Но население в украинных и северских землях не поверило ни патриарху, ни царю.

Сражения в августе — сентябре 1606 г.

Первое большое сражение Болотникова с войсками, высланными против него Шуйским, произошло в августе 1606 года под Кромами. Этот город, закрывавший (или открывавший, в зависимости от точки зрения) путь на Москву, одним из первых перешел на сторону «гетмана». Поэтому Шуйский послал туда еще в июне боярина Михаила Нагого с «передовым полком», а вслед за ним три полка под общим командованием князя Юрия Трубецкого.

В результате боя с царским авангардом войско Болотникова отступило, но далеко не ушло. Нагой в Кромы так и не попал. Тем временем восстал Елец, где еще при Лже-Дмитрии I, готовившим поход на Крым, были сосредоточены огромные запасы амуниции и вооружения, втом числе много пушек. Князь Воротынский осадил Елец, но успеха не добился: «стояху под градоми, ничево не возмогша сотворитти граду».

Тем временем Болотников, у которого в это время было максимум три тысячи человек, смело атаковал под Кромами 5-тысячное войско князя Трубецкого и нанес ему сокрушительное поражение. Современник-иностранец, живший тогда в Москве, писал по этому поводу (как обычно, значительно преувеличивая цифры):

После Кромской победы Болотникова воеводам Шуйского пришлось снять осаду Кром и отступить к Орлу. Служилые люди (дворяне, дети боярские) из войска Трубецкого почти полностью разъехались по своим усадьбам.