Александр Македонский

Гибель Филиппа II открыла Александру дорогу к власти. Однако на этом пути перед двадцатилетним царем стояли другие члены династии Аргеадов, имевшие право на царский венец. По свидетельству Сатира, биографа Филиппа [Афиней, 13, 557b – с], от иллириянки Авдаты у него была дочь Кикнанна, от фессалиянки Ферэи – дочь Тетталоника, еще от одной фессалиянки, Филиппы, – сын Филипп Арридей. Впрочем, слабоумный Арридей не представлял серьезной угрозы и сколько-нибудь сильная придворная клика за ним не стояла, так что его можно было во внимание и не принимать. Олимпиада родила Филиппу сына Александра и дочь Клеопатру, а последняя жена, Клеопатра, за несколько дней до его кончины родила дочь Европу [ср.: Диодор, 17, 2, 3]. Сама Клеопатра (с дочерью) тоже не была опасна, но за нею стоял ее дядя Аттал, уже пытавшийся однажды поставить под сомнение права Александра. По-видимому, от Филы, происходившей из правившей семьи элимиотов, или, возможно, от Меды, дочери одного из фракийских царей, у Филиппа был еще один сын – Каран [Юстин, 11, 2, 3], притязавший на власть. Страшным, смертельным врагом являлся двоюродный брат Александра. Аминта, которого Филипп отстранил от власти. Теперь же многие („вся скрытовраждебная Македония“) видели в Аминте законного претендента на царство [Плутарх, О судьбе, 1, 3; Руф, 6, 9, 17]. Опасными соперниками, пользовавшимися поддержкой враждебных Александру группировок, были сыновья линкестийского царя Аэропа – Аррабай, Геромен и Александр.

Тем не менее в момент смерти Филиппа II Александр оставался признанным наследником царского венца и его приход к власти не встретил явного сопротивления. По-видимому, он был в соответствии с македонскими обычаями провозглашен царем на сходке войска. Поддержку „толпы“ новый царь обеспечил себе обещанием продолжать политику Филиппа; он говорил, что изменилось только имя царя, тогда как в управлении все останется прежним [Диодор, 17, 2, 2]. Юстин [11, 1, 10] пишет, что Александр даровал македонянам свободу от всех повинностей, кроме военной службы. Последняя сулила возможность обогатиться за счет добычи в азиатском походе, а обещание продолжать деятельность отца делало такие ожидания вполне осуществимыми.

Однако пока были живы реальные претенденты на власть, Александр не мог быть спокоен. Для устранения линкестийцев Аррабая и Геромена было использовано обвинение в том, что они участвовали в убийстве царя [Арриан, 1, 25, 1] и действовали по заданию персидского правительства [там же, 2, 14, 5]. Оба были казнены [Плутарх, Алекс, 10; Диодор, 17, 2, 1; Юстин, И, 2, 1]. Только третьему брату, Александру, хотя и его подозревали в соучастии, удалось избежать гибели главным образом потому, что он первым признал Александра, сына Филиппа II, царем [Юстин, 11, 2, 2; Арриан, 1, 25, 2; Руф, 7, 1, 5–7]. Вопрос, насколько обвинения против Аррабая и Геромена соответствовали действительности, при нынешнем состоянии источников не может быть разрешен удовлетворительно. Ясно только, что эти казни позволили Александру отвести от себя подозрения и выступить в роли мстителя за погибшего отца. Еще одной жертвой Александра стал Каран [Юстин, 11, 2, 3]. Аминта, сын Пердикки III, также был обвинен в организации заговора с целью свержения нового царя [Руф, 6, 9, 17; 6, 10, 24–25] и казнен [Юстин, 12, 6, 14; Арриан, Преемн., 22].

Расправу с Клеопатрой Александру очень облегчила Олимпиада. Сразу же после кончины Филиппа II она решила отомстить ненавистной сопернице: дочь Клеопатры была убита на руках у матери, а саму ее заставили удавиться [Юстин, 9, 7, 12; Павсаний, 8, 7, 7]. Александр отсутствовал, когда разыгралась эта трагедия; вернувшись, он получил возможность выразить свое негодование [Плутарх, Алекс, 10]. Оставался Аттал. Находясь в Азии вместе со своим тестем Парменионом во главе македонских войск, он привлек на свою сторону солдат [Диодор, 17, 2, 4] и поддерживал подозрительные контакты с враждебными Александру кругами в Греции [там же, 17, 2, 4], в частности с Афинами [там же, 17, 3, 2; 17, 5, 1; Плутарх, Демосфен, 23]. Александр послал в Азию одного из своих приближенных, Гекатея, с заданием доставить Аттала в Македонию живым или расправиться с ним на месте. Гекатей выполнил поручение: Аттал был убит, возможно, при участии Пармениона [Диодор, 17, 2, 5–6; 17, 5, 2; Руф, 7, 1, 3; 8, 7, 5]. Несколько позже, отправляясь в персидский поход, Александр приказал уничтожить всех родственников Клеопатры и Аттала [Юстин, 11, 5, 1],

Внешнеполитическая ситуация, в которой оказался Александр, приняв отцовское наследство, была не менее тревожной. В Греции гибель Филиппа II привела в движение все антимакедонские силы. Призывы Александра, обращенные к греческим городам, чтобы те оставались благосклонными к нему, как прежде они были благосклонны к его отцу [Диодор, 17, 2, 2], серьезного успеха не имели. Особенно сильное возбуждение царило в Афинах. Узнав о смерти Филиппа, Демосфен, у которого за неделю до этого умерла дочь, явился в афинский совет и сказал, что ему привиделся сон, возвещающий добрые вести для Афин. Когда гибель македонского царя подтвердилась, по настоянию Демосфена было принято постановление об увенчании Павсания; в праздничных одеждах и с венком на голове знаменитый оратор участвовал в благодарственных жертвоприношениях [Плутарх, Демосфен, 22; Эсхин, 3, 77]. Александра он называл мальчишкой, Маргитом [Плутарх, Демосфен, 23; Эсхин, 3, 160]; скоро, правда, выяснилось, что эта оценка была слишком поспешной и для противников македонского господства гибельной. Как бы то ни было, афинское правительство начало переговоры с Атталом о совместных действиях против Александра. После убийства Аттала Демосфен установил контакты с персидскими сатрапами в Малой Азии [Плутарх, Демосфен, 20; Диодор, 17, 4, 8; Юстин, 11, 2, 7]. Однако основных и самых надежных союзников Афины искали в Греции. Надежды на успех казались достаточно обоснованными. В самом деле, этоляне постановили вернуть из Акарнании на родину тех, кого раньше по требованию Филиппа пришлось изгнать, т. е. противников македонского господства; в Амбракии по предложению Аристарха был восстановлен демократический режим и из города удален македонский гарнизон; Фивы также изгнали македонский гарнизон и заявили о своем отказе признавать Александра гегемоном; аналогичное решение приняли в Аркадии; Аргос, Элида, Спарта и некоторые другие общества Пелопоннеса подтвердили свое стремление к независимости [Диодор, 17, 3, 3–5]. Уже в начале лета 336 г. молодой царь явился в Фессалию; произнося дружественные речи, раздавая всевозможные обещания, он убедил местных правителей, чтобы на общем собрании Фессалийского союза его не только избрали архонтом (это подразумевалось само собой), но и признали гегемоном всей Эллады [там же, 17, 4, 1]. Из Фессалии Александр прибыл в Фермопилы и там заставил синедрион Дельфийской амфиктионии принять аналогичное решение [там же, 17, 4, 2]. Собственно, цель была достигнута, но требовалось преодолеть сопротивление Фив, Афин и пелопоннесских городов. Обратившись к Амбракии, он обещал в самом близком будущем предоставить ей автономию [там же, 17, 4, 3]; то же обещание было адресовано и другим городам. Свои примирительные речи Александр сопровождал внушительной демонстрацией силы. Совершив трудный переход, его войска вступили в Беотию и расположились недалеко от Кадмеи. Этого оказалось достаточно, чтобы парализовать сопротивления и Фив, и Афин. Последние прислали к Александру послов с извинениями по поводу того, что не сразу признали нового македонского царя общегреческим гегемоном. Царь отвечал послам в дружественном тоне; угроза войны как будто миновала [там же, 17, 4, 4–9]. В Фивах снова водворился македонский гарнизон. Теперь Александр мог созвать в Коринфе новый конгресс Панэллинского союза; там он был избран стратегом-автократором Эллады. По договору, заключенному в 338/7 г. в Коринфе, Александр, по-видимому, и без того имел право на положение, которое в Панэллинском союзе занимал Филипп II, однако новый македонский царь должен был заставить сообщество греков подтвердить прежние соглашения и признать его права. Конгресс 336 г. еще раз принял решение о войне против персов [там же, 17, 4, 9; Арриан, 1, 1, 2–3; Юстин, И, 2, 5; ср. также: Тод, И, 183],