История Украины. Научно-популярные очерки

В ответ на действия красного Петрограда Генеральный секретариат приказал разрозненным украинизированным частям, которые находились за пределами Украины, перебазироваться в УНР, а 30 ноября обезоружил и выслал из Киева сочуствующие большевикам части городского гарнизона. 23 ноября на Украинском фронте генерал Д. Щербачев вынужден был заключить перемирие. Наконец, Центральная Рада дала согласие на проведение в Киеве съезда представителей рабочий класса, воинства и крестьянства Украины (Всеукраинского съезда советов).

Нельзя не отметить, что действия УЦР и Генерального секретариата по отношению к Совету народных комиссаров имели оборонительный характер. Большевики опережали лидеров УЦР на шаг или два в политической игре, навязывая им удобные для себя условия. Так, обвинив украинцев в разоружении большевистских частей в Киеве, большевики обезоружили украинизированные части на Северном и Западном фронтах, блокировали их передислокацию в Украину. Крыленко чинил препятствия созданию Украинского фронта.

Ярким проявлением агрессивности Петрограда по отношению к Украине стал ультиматум СНК, предъявленный УЦР 4 декабря. Это был классический образец революционной демагогии, которым создавался очередной прецедент для разжигания конфликта. В чем же обвиняли, согласно этому документу, Центральную Раду народные комиссары? Прежде всего в том, что она «ведет двойственную буржуазную политику»(?). Далее этот невыразительный аргумент расшифровывался как нежелание Рады созвать Всеукраинский съезд советов, что, дескать, мешало СНК признать УЦР полномочным представителем трудящихся масс Украины. Обвинение было безосновательным, так как упомянутый съезд должен был открыться 4 декабря в Киеве, о чем, конечно, не могли не знать в Петрограде. Как видим, ультиматум пренебрегал объективными обстоятельствами. Вместе с тем говорилось в нем о «шагах» Рады, которые сделали невозможным соглашение, так как приказы Генерального секретариата о передислокации украинизированных частей на территорию Украины привели к дезорганизации фронта. Размежевание между фронтами, отмечалось в ультиматуме, могло быть проведено «лишь путем организованного соглашения правительств обеих республик». То есть большевики, развал ив старую армию, пытались переложить ответственность за это на Центральную Раду. После преамбулы в ультиматуме речь шла о том, что более всего беспокоило Смольный: разоружение Радой большевистских частей и пропуск на Дон казачьих подразделений. Если в начале ультиматума СНК признавал Украинскую Народную Республику и даже ее право полностью отделиться от России, то последние его претензии были не чем иным, как бесцеремонным вмешательством во внутренние дела УНР. В завершающей части этого документа повторялись те же обвинения и выдвигалось требование принять участие в борьбе «с контрреволюционным кадетско-калединским восстанием». В случае непринятия обозначенных требований в течение 48 часов СНК объявлял Центральную Раду «в состоянии открытой войны против советской власти в России и на Украине» [278].

Унизительная, неприемлемая для Центральной Рады форма ультиматума, очевидно, была необходима Совнаркому для вооруженного вмешательства во внутренние дела Украины. Это удостоверил в «Записках о гражданской войне» В. Антонов-Овсеенко: «Столкновение с Радой представлялось абсолютно неотвратимым, и при мне тов. Крыленко, по указанию Смольного, отправил в Киев (…) ультиматум» [279]. 4 декабря в Киеве открылся съезд представителей рабочего класса, воинства и крестьянства Украины (Всеукраинский съезд советов), в работе которого приняли участие свыше 2,5 тыс. делегатов. Большевики, оказавшись в значительном меньшинстве, с самого начала съезда поняли, что им не удастся не только переизбрать состав Центральной Рады, но и внести существенный раскол в работу съезда. Ультиматум СНК делегаты расценили как покушение на УНР: «Всеукраинский съезд советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов утверждает, что централистические намерения современного московского (великорусского) правительства, ведут к войне между Московщиной и Украиной, угрожают до основания разорвать федеративные связи, к которым стремится украинская демократия» [280]. Выразив полную поддержку Центральной Раде, съезд нашел нецелесообразным переизбирать ее состав по той причине, что 9 января 1918 г. должно было открыться Всеукраинское Учредительное собрание, которому УЦР собиралась передать власть. Большевики-делегаты не были информированы Петроградом об ультиматуме и не могли дать никаких объяснений по его поводу, он стал для них полнейшей неожиданностью.

В. А. Антонов-Овсеенко

Украинские большевики оказались в проигранной ситуации. Поняв это, на следующий день, 5 декабря, они и их сторонники (всего 124 делегата) оставили зал Всеукраинского съезда советов в Киеве, мотивируя это решение неправомочностью съезда. В тот же день Генеральный секретариат дал официальный ответ Совнаркому на ультиматум, в котором, в частности, отмечалось, что «невозможно одновременно признавать право на самоопределение „вплоть до отделения" и делать грубое покушение на это право, навязывая свои формы политического строя государству, которое самоопределилось» [281]. Решительно отбрасывались попытки Совнаркома вмешаться в государственную и политическую жизни УНР. «Претензии народных комиссаров на руководство украинской демократией, — подчеркивалось в ответе, — тем меньше могут иметь какое-то оправдание, потому что те формы политического правления, которые навязывают Украине, дали на территории Народных комиссаров такие последствия, которые совсем не вызывают зависти. Пока в Великороссии развивается анархия, экономические, политические и хозяйственные разрухи, пока там господствует грубый произвол и уничтожение всех свобод, которые завоевала у царизма революция, Генеральный секретариат не признает нужным повторять эту печальную попытку на территории украинского народа» [282]. Как видим, ответ был довольно жестким и не искал компромисса с Петроградом.

Вместе с тем Центральная Рада недооценила той угрозы, которая исходила от большевиков. 13 декабря на общем собрании УЦР В. Винниченко высказался так: «Эти комиссары — люди оторванные от жизни. Они отвыкли от практической жизни, находясь длительное время в эмиграции за границей. Национальных достижений они так же не умеют ценить, как тот барчук, который не работал тяжело, не умеет ценить кусок хлеба. От своей программы мы ни на шаг не отступим. Можно надеяться, что придет еще и такое время, когда нам придется защищать достижения революции от общероссийской реакции, которая непременно начнется, когда упадет правительство народных комиссаров. Тогда в России снова может воцариться Николай Второй, и он не пожелает терпеть у себя под боком свободный народ. Поэтому Генеральный секретариат постоянно готовится к борьбе с этой опасностью» [283].

В действительности большевики оказались ловкими практиками и знатоками жизни. Их социальная демагогия имела успех в низших слоях общества. К тому же большевики напрочь отбросили моральные принципы в политике. Для них цель оправдывала любые средства. Хотя их ультиматум признавал право украинского народа на самоопределение вплоть до полного отделения, это не помешало Совнаркому направить в Украину свои войска. Первые эшелоны под командованием балтийского матроса М. Ховрина и прапорщика Р. Сиверса прибыли в Харьков 9 декабря. Местный ревком во главе с большевиком Артемом предостерегал советские части «от любых вражеских действий против харьковских радовцев». С последними, читаем у В. Антонова-Овсеенко, «местные большевики объединен но работали в „Ревштабе“ и не считали возможным стать в конфликт с Центральной Радой» [284]. Однако по приказу Сиверса в ночь на 10 декабря был обезоружен украинизированный бронедивизион. 11 декабря в город с подкреплениями прибыл командующий большевистскими войсками В. Антонов-Овсеенко. Харьков был захвачен большевиками и стал их форпостом. Там был установлен жесткий режим. Штаб отряда Сиверса превратился в судилище.