Русско-японская война, 1904-1905

Одной из главных причин ослабления боевого состава наших частей войск служил вынос раненых. Надлежит по этому важному вопросу постановить неизменный закон, по которому вынос раненых во время боя должен составлять заботу только чинов, специально для сего определенных, и что затем выход во время боя из строя под предлогом выноса раненых приравнять к оставлению поля сражения из трусости и карать по закону.

Для доведения боя до необходимого упорства все начальствующие чины ранее отказа от выполнения порученной им задачи обязаны употребить и последнее средство: свой личный пример с последним своим резервом или ставши в голову той или другой из введенных в бой частей.

В третьем томе моего отчета указаны случаи, где начальствующие лица, отдавши приказание об отступлении, сами преждевременно уезжали в тыл. Такие примеры всегда заразительны и ведут к расстройству частей вместе с подрывом доверия к своему начальству.

Начальники частей войск, не оказавших, имея к тому возможность, поддержки соседним частям войск в бою, подлежат отрешению от должностей, суждению по законам военного времени и наказанию, до смертной казни включительно.

Начальники всех степеней должны быть проникнуты сознанием важности каждого лишнего человека в рядах бойцов. Поэтому как перед боем, так и во время боя надлежит принимать все меры, дабы поддержать возможно сильный боевой состав частей войск.

Наконец, позволю себе высказать мнение, что существующие законоположения о наградах в военное время надлежит пересмотреть и значительно изменить. Число боевых наград слишком велико. Выдача их производится массовым порядком. Через несколько месяцев войны значительное число офицеров сравниваются в числе боевых наград, причем сравниваются и командиры рот, все время бывшие со своими ротами в боевой линии, с заведывающими хозяйством, командирами обозов и в особенности со служащими в штабах. [491]

Как выяснилось в минувшую войну, болезненность среди офицеров, несмотря на лучшие сравнительно с нижними чинами жизненные условия, была большей, чем у нижних чинов. Необходимо на этот факт обратить самое серьезное внимание. К сожалению, при посещении госпиталей врачи неоднократно указывали мне на случаи притворства не только среди нижних чинов, но и среди офицеров. Огромное большинство, конечно, были действительно больны, но многие заболели по своей неосторожности. Необходимо, чтобы сами офицеры признавали, что насколько почетно во время войны быть раненым, настолько малопочетно проводить время в госпиталях, когда их товарищи ведут бой с врагом.

Следует установить законом, при каких заболеваниях всем офицерам армии, чиновникам и нижним чинам время болезни должно исключаться из действительной службы с прекращением выдачи содержания по военному времени. Все офицеры и чиновники, отсутствующие по болезни свыше 2 месяцев, должны отчисляться от занимаемых ими должностей с перечислением в запасные войска.

В минувшую войну в числе печальных явлений надо отметить большую легкость, чем то было в прежнее время, сдачи в плен не только нижних чинов, но и офицеров. К сожалению, по отношению к таким лицам даже не применялся существующий закон, предписывающий расследование обстоятельств, при которых произошло пленение. Прямо из Японии бывшие пленные приказами по Военному ведомству получали назначение даже начальниками дивизий. Между тем может существовать только одно обстоятельство, оправдывающее сдачу в плен: это ранение. Все же сдавшиеся в плен не ранеными, должны быть ответственны за то, что не сражались до последней капли крови.

Закон о крепостях должен быть пересмотрен и из него надлежит вовсе выкинуть случаи, когда оправдывается сдача крепости. Крепости могут быть взяты, но сдаваться не должны ни при каких условиях. Коменданты крепостей, сдавших крепости, командиры судов, сдавших суда, [492] начальники частей войск, положивших оружие, должны признаваться лишенными всех прав состояния и приговариваться к расстрелу без суда. Все сдавшиеся в плен не ранеными должны считаться со дня сдачи в плен лишенными воинского звания. Периодическая печать во время войны много способствовала подрыву авторитета начальствующих лиц, офицеров, понижению нравственного духа войск. При будущей войне в печать должны проникать лишь такие события, которые могут способствовать поднятию духа войск, победе, а не поражению. После окончания войны — другое дело: тут, по моему мнению, необходимо допустить для пользы дела самое откровенное исследование всех наших недочетов, обозначившихся во время войны.

Но недостаточно еще, чтобы все чины армии были проникнуты сознанием необходимости вести начатую борьбу до победы над врагом. Необходимо, чтобы весь русский народ был проникнут этим сознанием и по мере сил способствовал успешному выполнению армией возложенной на нее задачи.

При нашей отсталости, особенно в железнодорожном отношении, мы и ныне обречены в случае новой войны на медленный сбор своих сил. Поэтому для нас война и в будущем может получить длительный характер. Не будучи в силах сразу выставить большие силы и овладеть инициативой в действиях, мы можем снова быть вынуждены нести все последствия неготовности: частые неудачи, отступления. Надо непоколебимо твердо верить в конечный победный исход войны, при каких бы неблагоприятных условиях ни протекало начало войны. Духовные и материальные силы России огромны. В непреклонной решимости армии и всего русского народа продолжать войну до победного исхода и будет заключаться главный залог победы. [493]

Глава двенадцатая.

Итоги войны

В первых четырех главах настоящего труда мною перечислены задачи, которые выполнились русской военной силой в течение XVIII и XIX столетий, и указаны достигнутые результаты.

Об этих задачах необходимо было напомнить, чтобы с достаточной определенностью выяснить:

1) Какие задачи были поставлены Военному ведомству в последних годах XIX и первых XX столетий.

2) В какой преемственной связи находились эти задачи с задачами, уже выполненными русской военной силой.

Главные задачи, поставленные нашей армии в XVIII и XIX столетиях, заключались в расширении границ на северо-западе с целью выхода к морям Балтийскому и Черному и в овладении Каспийским морем. Задачи эти были выполнены, но для сего потребовалось огромное напряжение всех сил русского народа.

В течение XVIII и XIX столетий с расширением территории мы изменяли наши государственные границы на всем протяжении, за исключением большей части границы с Китаем, которая от долины р. Катуни до устья р. Шилки оставалась неизменной в течение двух столетий. Усилиями армии западная граница, сравнительно с 1700 г., отодвинута от Москвы вместо 450 верст более чем на 1000 верст.

На северо-западе и юге мы дошли за два столетия до естественных рубежей — морей Балтийского и Черного. [494]

В то же время со стороны Кавказа и Средней Азии мы выдвинули свои границы далеко вперед. Море Каспийское стало нашим внутренним.

Веденные нами в целях выхода к Балтийскому и Черному морям внешние войны сопровождались следующим напряжением сил:

По выходу к Черному морю, в борьбе с Турцией, участвовало 3,5 млн борцов, и мы потеряли из них убитыми, ранеными, больными 750 000 человек.

По выходу к Балтийскому морю, в борьбе со Швецией, участвовало 1 800 000 человек, и мы потеряли 700 000 человек.

Уже эти цифры указывают, каких жертв мы должны были ожидать при стремлении прочно стать на берегах Великого и Индийского океанов, если бы на русскую армию возложены были эти задачи в XX в.

Относительно вероятных задач для русской вооруженной силы в XX в., мною во всеподданнейшем докладе военного министра в 1900 г. высказано мнение, что в ближайшие к нам годы XX столетия вопрос о государственных границах России должен быть поставлен на первом плане. Отсюда вытекала необходимость выяснить основной важности вопрос: довольны ли мы в настоящее время своими границами и если недовольны, то на каких участках и почему.