Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной
Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной читать книгу онлайн
Труд крупнейшего немецкого историка Ю.Белоха "Греческая история" и сейчас остается самой полной из существующих на русском языке общих историй Греции эпохи архаики и классики (VIII-IV вв. до н.э.). В большинстве общих курсов древнегреческой истории она чаще всего сводится к истории Афин и Спарты. В данной же работе дана история Древней Греции в целом.Это чуть ли не единственный на русском языке общий курс греческой истории, из которого можно узнать о развитии событий в Милете, Византии, Мегарах, Коринфе, Сикионе, Сиракузах, Акраганте, Беотии, Фессалии, Фокиде, Арголиде, на Керкире, Эвбее, Самосе, Лесбосе и других полисах, областях и островах Греции. Из этого труда можно почерпнуть достаточно подробные сведения о деятельности не только Солона, Писистрата, Клисфена, Перикла, Леонида, Павсания. но и Фрасибула, Поликрата, Кипсела, Феагена, Гелона, Гиерона, обоих Дионисиев, Диона, Тимолеона и многих других выдающихся исторических лиц. К.Ю.Белох одним из первых занялся исследованием не только политической, но и социально-экономической истории Греции, что, однако, не только нисколько не помешало, но, наоборот, помогло ему дать превосходные очерки развития греческой духовной культуры (философии, науки, искусства, религии).
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Таково было положение дел в Элладе, когда Афины предприняли тот роковой поход против Сицилии, которому суждено было в самой Греции произвести перетасовку всех политических сил и который, наконец, дал возможность пелопоннесцам осуществить давно намеченную ими цель — уничтожить Афинскую державу и вместе с ней демократию. Но прежде, чем перейти к этим событиям, мы должны рассмотреть работу тех духовных сил, которые подготовили почву для этого переворота.
ГЛАВА XVI. Расцвет поэзии и искусства
В эпоху Персидских войн первое место в ряду общественных интересов все еще занимали поэзия и пластическое искусство; к ним обращался каждый, кто чувствовал в себе призвание к духовному творчеству. Работа VI столетия устранила главнейшие технические трудности и порвала те узы традиционализма, которые до тех пор задерживали развитие художественной деятельности. Теперь ее путь был свободен; а экономический расцвет, в течение продолжительного периода мира, который следовал за Персидской войной, дал возможность как государствам, так и частным лицам тратить на художественные цели более чем когда бы то ни было раньше. Таким образом, все условия благоприятствовали тому, чтобы искусство достигло в эту эпоху такого расцвета, какой уже более не повторялся в истории человечества. Произведения этого периода, даже в тех скудных обломках, в которых они дошли до нас, служат для нас неиссякаемым источником эстетического наслаждения; они представляют прочную и непоколебимую основу, на которой зиждется поэзия и пластическое искусство всех позднейших времен. Таким образом, эпоха Перикла является нашему духовному взору в светлом ореоле золотого века.
Наиболее благоприятную почву для своего развития художественная деятельность нашла в тех двух городах, которые благодаря борьбе с варварами сделались средоточиями могущественных держав, — в Афинах и Сиракузах; наряду с ними — также в Арголиде, достигшей цветущего состояния благодаря торговле и промышленности. Напротив, Спарта, которая до Персидских войн была любимым местопребыванием муз, теперь отошла на задний план; борьба с революцией заставила это государство оградить себя китайской стеной от всяких новых течений в области мысли и в то же время изо всех сил стремиться к сохранению старины. Азиатская Греция также отстала в этом отношении от метрополии и западных колоний — отчасти вследствие экономической катастрофы после неудавшегося восстания против Дария, от которой она лишь медленно оправлялась, отчасти и главным образом потому, что ее лучших людей уже начала привлекать только что народившаяся наука. Потому что по своему духовному развитию Иония все еще стояла на полвека впереди остальной Греции.
Афины уже во время господства Писистратидов сделались центром умственной жизни греческого народа. Здесь жили в эту эпоху Jlac из Гермионы и Симонид из Кеоса (ок. 558—468 гг.), основатели эллинской классической музыки. Достойным преемником их был ученик Ласа, фиванец Пиндар (520—440 гг.). Этим художникам обязана своим совершенством хоровая поэзия. Изящество языка, обилие глубоких идей, красота ритмов и искусная инструментовка соединились в их произведениях в одно гармоническое целое, какого еще не видел свет и которое вызывало безграничное удивление в современниках. Многочисленные внешние знаки отличия и щедрое материальное вознаграждение выпадали на долю поэтов: куда бы они ни приходили, им везде был готов радушный прием, и самые знатные люди нации наперерыв добивались чести быть воспетыми в их песнях. А Симонид, благодаря своим близким отношениям ко дворам сиракузского и акрагантского тиранов, имел даже возможность влиять на политические дела и однажды избавил Сицилию от грозившей ей войны.
Таким образом, греческая лирика достигла высшего расцвета, какой был возможен для нее в эту эпоху. И, может быть, Пиндар со своими вычурными ритмами и темным языком, который делал текст при музыкальном исполнении почти непонятным для слушателей, уже переступил надлежащую границу. К тому же большая часть его стихотворений была написана по заказу — по столько-то сот драхм за песню; откуда же могло явиться здесь поэтическое вдохновение? Эпоха Персидских войн создала еще целый ряд талантливых поэтов в таком же роде, например, родосца Тимокреона и племянника Симонида, Бакхилида; но ни один из них не сравнился с великими художниками предшествующей эпохи. Около середины V столетия хоровая лирика в духе Симонида и Пиндара вообще пришла в упадок, отчасти под влиянием демократического направления эпохи, которое шокировала хвалебная песнь в честь отдельной личности и которое заставило искусство обратиться к служению всему обществу.
Таким образом, при своем дальнейшем развитии греческая поэзия и музыка вступили в связь с культом. Исходной точкой здесь был дифирамб, хоровая песнь, которую пели в праздники Диониса в честь этого бога. Великие музыканты конца VI и начала V века, JIac, Симонид и Пиндар, писали и клали на музыку тексты для таких представлений; однако мы совершенно лишены возможности составить себе понятие о сущности этого рода поэзии, так как от той эпохи не уцелело ни одного сколько-нибудь значительного отрывка дифирамба. По-видимому, предводитель хора декламировал отрывок из мифа о Дионисе, а хор пением и танцами выражал свои чувства по поводу слышанного.
От дифирамба оставался один шаг к драме. Предводитель хора был противопоставлен хору как актер, и таким образом сделалось возможным представление, которое, конечно, соответствовало характеру сатиров, составлявших хор. Эта так называемая сатирическая драма возникла в городах, расположенных на Истме, — прежде всего в Сикионе, который с древних времен был одним из главных мест поклонения Дионису; здесь около конца VI столетия жил первый великий представитель ее, Пратин из Флиунта.
Преобразование этих фарсов в серьезную драму произошло в Аттике и приписывается сказанием Феспису из округа Икарии, где также процветал культ Диониса. Первые пьесы такого рода он исполнил, по преданию, при Писистрате, в 534 г., на учрежденном незадолго до того празднестве Больших Дионисий в Афинах. Сюжеты заимствовались из героических сказаний, на которые народ смотрел как на историю; в этом смысле Эсхил и назвал свои пьесы крохами со стола Гомера. Несколько позже, под впечатлением потрясающих событий Персидских войн, была сделана попытка выводить на сцену также случаи из современной истории, — впервые, вероятно, Фринихом в его „Падении Милета"; однако этот ложный прием вскоре был оставлен. Хор, конечно, перестал теперь маскироваться сатирами; удержалось только название — песнь козлов, трагедия. Лирические партии компонировались большею частью по образцу Стесихора, а текст писался тем самым смешанным из эпического и дорийского наречий языком, которым со времени Стесихора пользовалась вся хоровая лирика; напротив, диалог писался трохеическими тетраметрами и ямбическими триметрами, которые впервые ввел в употребление Архилох, и на родном аттическом языке. Но вначале центр тяжести пьесы лежал всецело в песнях и танцах хора, наряду с которыми действию уделялось лишь незначительное место, так как хору противопоставлялся только один актер. Однако уже рано стали вводить и второго актера, благодаря чему сделался возможным диалог без участия хора; и уже Эсхил в своих последних пьесах выводил трех актеров — число, которое впоследствии осталось обязательным для греческой трагедии. Поэтому хоровые партии все более и более уступали место диалогу и превратились, наконец, в музыкальные вставки, не имеющие прямого отношения к ходу действия. С течением времени стали также все шире пользоваться соло и дуэтами актеров; тем не менее античная трагедия никогда не решилась совершенно сбросить с себя узы хора.
Первый великий представитель трагедии — Эсхил (ок. 525—456 гг.) из аттического дема Элевсина. Он был современником Персидских войн, и в его пьесах отражается мировоззрение того поколения, которое сражалось при Марафоне и Саламине. У него все возвышенно и торжественно; поэт проводит перед нашими глазами существа из высшего мира; мы удивляемся им, но они слишком далеки от нас, чтобы мы могли принимать в их судьбе действительное участие. Действие растянуто уже благодаря бесконечным хорам с их напыщенным и часто до непонятности вычурным потоком слов, которого не выносило уже ближайшее поколение. Поэтому Эсхил был принужден делить каждый из служивших ему сюжетами мифов на три пьесы (так называемая трилогия), которые давались одна за другой и заканчивались сатирической драмой. Но внимание публики не выносило такого большого напряжения, и хотя впоследствии обычай, по которому каждый поэт выступал сразу с тремя трагедиями и одной сатирической драмой, остался в силе, но у преемников Эсхила между этими пьесами не было никакой внутренней связи.