Испания от античности к Средневековью

Установление избирательной монархии выдвинуло новую проблему — взаимоотношение между королем как главой государства и им же как частным владельцем. Став королем, человек получал возможность распоряжаться не только своим имуществом, но и богатой королевской казной и обширными имениями фиска с большим числом зависимого населения. В 653 г. VIII Толедский собор, окончательно установивший правила избрания нового короля, решил и эту проблему, установив, что сын умершего короля, если он не избирался новым государем, наследовал только то имущество, которое его отец имел до избрания королем, а все имущество короны переходило к новому монарху. Это разделение личного и государственного имущества короля имело следствием полное отделение монархии от личности конкретного короля. Монархия, таким образом, окончательно превращалась в государственный институт, не связанный жестко с той или иной личностью, семьей, родом.

Теоретически все это выглядело довольно стройно. Но реальность оказалась иной. Правда, после смерти Сисенанда Хинтила, как кажется, был избран новым королем в соответствии с правилами IV собора ^{971}. Но уже он оставил трон Тульге, который, как пишет т. н. «Испанское продолжение» (23), был хорошего рода и, вероятно, сыном Хинтилы ^{972}, но по молодости лет явно не отвечал тем моральным требованиям, которые Исидор предъявлял монарху. И это могло послужить поводом Хиндасвинту для его мятежа. После этого на вестготском троне сменилось шесть королей. Сын Хиндасвинта Рецесвинт был «избран» королем еще при жизни отца, став его соправителем и затем спокойно взошел на трон. Точно так же произошло с Витицей, ставшим соправителем своего отца Эгики, а затем и единственным королем. По всем правилам после смерти Рецесвинта был избран Вамба, но сам он был свергнут в результате заговора. Сменивший его Эрвигий был якобы назван королем Вамбой до того, как тот впал в беспамятство, и толедский митрополит Юлиан тотчас провозгласил его королем, и ни о каком избрании не было и речи. Эрвигий, в свою очередь, сам назвал своим преемником Эгику, что также, насколько известно, не подтверждалось никаким, даже формальным, избранием. Только последний король Родриго был избран готским «сенатом», но это избрание было сразу же оспорено сыновьями Витицы и их сторонниками именно из-за нарушения прав детей умершего короля. Избирательный принцип, основанный на положении о возведении на трон идеального правителя, столкнулся с родовыми представлениями, с реальной практикой семейных и родовых связей и с не признанным официально, но все более укоренявшимся в сознании правом короля распоряжаться будущим трона.

Пока вестготы, поселившиеся в Аквитании, считались федератами империи, их король официально был лишь их главой, а власть над местным населением осуществлял как представитель императора. Еще до этого после поселения вестготов в Иллирике Аларих получил от императора титул magister militum, что давало ему полное право властвовать над этой территорией и ее населением. Фактически это означало создание почти самостоятельного вестготского государства с подчиненным местным населением. Оно оказалось весьма недолговечным. Как говорилось в соответствующей главе, Валия, возглавлявший вестготов, в момент их оседания в Аквитании, этот титул, как кажется, не получил. Это, однако, не мешало ни ему, ни его преемникам реально господствовать над предоставленной землей, а далее и расширять свои владения. Отношения вестготов с империей V в. были сложными, и федератный договор то разрывался, то заключался вновь. В 475 г. император Юлий Непот отказался от власти над территорией, подчиненной Эйриху, и официально признал его суверенитет над всеми его владениями. После этого вестготский король стал не только de facto, но и de iure наследником императорской власти над подчиненной ему территории. От императоров вестготский король унаследовал и imperium как выражение высшей власти (Leg. Vis. II, 1, 1; 2; 5).

Король оставался королем готов, территория, ему подчиненная, — родиной готов (patria Gothorum), а государственным народом — народ готов (gens Gothorum) ^{973}. Так, например, говорится в законе Хиндасвинта о наказании выступавших против короля, родины и народа (Leg. Vis. II, I, 8). И это положение не изменилось до самого конца. Подчиненная вестготскому королю территория официально состояла из трех частей — Испании (часто употребляется выражение «все провинции Испании»), Галлеции и Галлии, т. е. Септимании. Называя последнюю Галлией, вестготские короли сохраняли фикцию владения всей этой страной. Сохранение Галлеции как отдельной части королевства являлось скорее данью традиции и воспоминанием о ранее существовавшем там Свевском королевстве, но на деле никакого своеобразия этой северо-западной части Пиренейского полуострова уже не существовало. И все же полного слияния этих трех частей государства не произошло, и в сознании населения они существовали как отдельные единицы. Посланный отцом в Галлецию Витица, как говорилось в свое время, правил «королевством свевов», хотя уже давно не существовало ни свевов, ни их королевства. Юлиан в своей «Истории Вамбы» (13) пренебрежительно отзывается о «галлах», т. е. о жителях Септимании, включая и готское население этой провинции. Местное население полностью признавало власть короля готов.

После избрания короля все жители должны были присягать ему на верность. Законодательно это было оформлено только Эгикой, но в законе этого короля говорится, что это делается, как установлено обычаем (ut moris est), так что обычай присяги был явно много старше. Поскольку в это время законы относились ко всему населению независимо от его этнического происхождения, то и обычай, а затем закон о присяге распространялся на всех подданных короля. Закон специально оговаривает, что присягу приносят и палатины, и остальные люди. И если палатины приносят присягу непосредственно королю, то для принятия присяги остальными в отдельные территории направляются специальные королевские уполномоченные — discussores iuramenti (Leg. Vis. II, 1, 7). Но и король при своем избрании клялся защищать королевство и справедливо судить всех своих подданных ^{974}. Какой бы формальной ни была эта клятва, она подчеркивала связь монарха с народом и ограничивала, по крайней мере теоретически, его произвол.

В VII в. каждый король именовался славным (gloriosus) или славнейшим (gloriossimus). Этот титул появился у вестготских королей не сразу. Аларих II был только rex и господин (dominus), и никаких дополнительных титулов у него не было. Явно не были «славными» все Балты. Этот титул отсутствовал и у Тевдиса. В этом плане интересна надпись, сделанная в Гиспалисе в 581 г., по крайней мере, ее первая часть, гласящая: «Во имя Господа во второй год счастливого правления нашего господина Герменегильда, короля, которого преследует его родитель наш господин король Леувигильд» ^{975}. И Герменегильд, провозгласивший себя королем, и законный король Леувигильд именуются только «господами» и «королями», как и Аларих II. Отказ в дополнительном титуле можно было бы объяснить тем, что Южная Испания, включая Гиспалис, активно поддерживала Герменегильда в его борьбе с отцом под знаменем католицизма и уже поэтому не хотела особенно прославлять Леувигильда. Но, во-первых, и Герменегильд, признанный в этой части Испании, тоже не называется gloriosus, а во-вторых, судя по надписи, признание Герменегильда не означало полный отказ от признания королевского достоинства и за его отцом. В надписи явно воспроизведена стандартная форма титулатуры вестготского короля. Так что можно говорить, что между 506 и 581 гг. никаких изменений в королевской титулатуре не произошло.