Штурм Брестской крепости

Вытягивают свой 2-см Flak 38 и зенитчики Энгельхардта — вдогонку им несколько пулеметных очередей с полубашни 44 сп, но зенитчики успели свернуть за угол и через Тереспольский мост и Западный остров уходят в тыл…

Почти сразу же полубашню (сгоревший штаб 44 сп) полностью занимают красноармейцы Бытко.

Теперь надо отвести и подразделения от Тереспольских ворот — но командир 10-й роты делает это скрепя сердце [816]. Буквально в сотне метров отсюда, в церкви Святого Николая, еще держатся его товарищи по батальону — лишь взлетающие иногда над ее разбитым куполом одинокие белые ракеты говорят о том, что они еще живы. Но приказ, пусть и не самый понятный, есть приказ (хотя столько жертв отдано за эти кирпичные казематы, чей пол усыпан пулеметными гильзами, продолжающейся весь день перестрелки с погранзаставой…). Рота начинает уходить через мост.

Надо сделать это по возможности незаметно — уже несколько раз русские пытались выползти и подобраться к кольцевым казармам. Пулеметные очереди заставляли их отказаться от своих планов. Вот и сейчас — пулеметчики, дав на прощание очередь по какому-то тщедушному русскому, пытающемуся проползти к кольцевой казарме, подхватив М.G., спускаются по узкому ходу с Тереспольской башни и, пока русские не опомнились, бегут через мост… Погранзастава и подвал 333 сп о бегущих не знают — в отличие от окруженных на хорах церкви Святого Николая, видящих значительно дальше.

Но лучше бы они не видели это — вероятно, экономя батареи радиостанции, окруженные пустили целую гроздь белых ракет, отчаянно давая понять «Мы здесь! Мы еще живы! Не бросайте нас!». На КП Йона они были хорошо видны и не добавляли полковнику, понимавшему, что уже ничего не сможет сегодня сделать, душевного равновесия.

Отчаянный смысл ракет хорошо понимали и красноармейцы. Алексеев И. А.: «Противники, находящиеся в церкви, чувствуя свою гибель, усиленно выпускали осветительные ракеты… призывая оказать им помощь» [817].

Лео Лозерт, похоже, не знал о всех драматичных событиях в Цитадели, вплоть до того момента, когда «в предвечерний час все части I.R.135 были выведены из цитадели обратно, сообщив, что около 40 немецких солдат удерживаются как пленные с ранеными в цитадели» [818].

Все, с Центрального вывели, докладывается с Западного на КП. Вывели без потерь.

Эту радость омрачает тоскливая белая ракета, взмыв, повисающая над Цитаделью, видимая хорошо и сквозь дым пожара на «складе телогреек»…

«Тщедушный русский» — это верткий и смелый 14-летний воспитанник музыкантского взвода 333 сп Петя Клыпа. В течение всего дня он вел разведку на этажах, вот и сейчас, получив задание Потапова проверить, есть ли еще немцы у Тереспольских [819]. Что-то затихли… Вместе с ним пошел и Коля Новиков (ровесник и сослуживец Клыпы).

Пройдя через весь подвал (КП Потапова располагался в том крыле, что ближе к 455 сп (пкт 175а), Клыпа и Новиков полезли в подвальное окно, ближайшее к кольцевой казарме. Прислушались — в крепости стояла тишина, нарушаемая лишь перестрелкой у Холмских.

Клыпа, первым вылезший из подвала, с минуту полежав на земле, осторожно поднялся и побежал к Тереспольским, следом за ним вылез Новиков. На полдороге с Тереспольской башни ударила короткая очередь — Клыпа метнулся к кольцевой, а Новиков — обратно в подвал. Понимая, что сейчас обратный путь для него заказан, Клыпа влез внутрь кольцевой — здесь, напротив 333 сп, были конюшни [820]. Сейчас там было пусто, но справа Клыпа увидел окно в соседний каземат (конюшню, также пустую). Лошади летом обычно стояли у коновязи, где их и застал утренний обстрел — там и разыгралась одна из трагедий крепости: беспомощные, привязанные поводьями к коновязи, лошади, вначале метавшиеся, пытаясь их порвать, в конце концов просто бессильно стояли, прощаясь с жизнью. Еще до полудня из-за то и дело вспыхивавшей стрельбы все лошади были мертвы или ранены. Давно смолкли и сгоревшие заживо в своих вольерах собаки погранзаставы.

…Клыпа, перелезая из конюшни в конюшню, добрался до юго-западного угла кольцевой [821]. Здесь и наткнулся на склад боеприпасов и оружия — абсолютно не пострадавший от обстрела, только куски штукатурки кое-где пооблетели и валялись на стеллажах. Взяв себе ППД, Клыпа выглянул в окно — там, у Jaz, вовсю шла переправа, столь неосмотрительно оставленная под обстрелом…

Клыпа поспешил обратно в подвал — обратно он смог пробраться необстрелянным. И более того — судя по тишине в кольцевой, немцы из нее ушли.

Эти новости он и доложил Потапову.

19.20. КП 31 I.D. переносится вперед в Черни. Связь только радио. I.R.17 достиг Саки.

Немцы уходят! Новость мгновенно облетела подвал.

Теперь уже выглядывают наружу и другие бойцы. Они ушли? В развалинах погранзаставы у пулеметов привстают пограничники… Что это было — война? Приграничная провокация? Инцидент?

Бойцы выходят из подвала — неужели победа?! Издали слышен рокот БА-10, и вскоре, подъехав к воротам, он останавливается, высадив полкового комиссара с перевязанной головой [822]. Матевосян! Он проводит короткое совещание с командирами обороны у Тереспольских — Потаповым, Кижеватовым, Саниным, Семеновым и другими. Единого мнения о том, как действовать дальше, нет — ситуация слишком неясна, но все сходятся в том, что необходимо еще раз попытаться выбить немцев из крепости — связь с 455 сп еще не установлена из-за угрозы обстрела из столовой начсостава [823].

В это время становится известно, что немцы не ушли — несколько бойцов, неосторожно выбежавшие на берег Буга, обстреляны из прибрежных зарослей Западного острова. Ясно — «приграничный конфликт» еще не исчерпан.

Матевосян говорит, что на Северном все еще немцы, зато они прекратили обстрел Холмских [824], возможно, Южный свободен. Соответственно итог обсуждения — 333 сп (прежде всего группа Потапова) идет на прорыв через Западный остров, а оттуда — на Южный, далее — к военному городку 22-й танковой дивизии (Южный военный городок). Через Трехарочные не выйти: столовая 33-го инженерного, валы пкт 145, главный вал, передовой ров — многовато препятствий для небольшой группы. К тому же Брест наверняка у немцев. В общем, единственный путь — через кустарники Западного или вдоль его дамбы, вдоль Буга, а там — вплавь до Южного. Рука ломает травинку, как сомнения — «Прорвемся!».

Пограничники остаются, как и многие из 333-й, да и других частей. К сожалению, единого руководства нет, да и нужно ли — вдруг прорыв, куда ринутся все защитники участка, сорвется? Так хотя бы кто-то останется — прикрывать прорыв и продолжать оборонять участок в случае его неудачи. Итак — необходимо: 1) запастись патронами и гранатами, 2) решить проблему с клубом 84 сп (церковью); 3) набрать добровольцев и пойти на прорыв [825].

Первая часть задания была быстро выполнена — в подвал перекочевал весь полковой склад [826]. Правда, В. И. Сачковская вспоминает, что бойцы принесли мины без минометов, автоматы без дисков, гранаты без запалов, но среди всего этого было и самое необходимое — патроны [827].

Сразу же ящики с гранатами и патронами подтащили к подвальным окнам, теперь к ним встало и несколько бойцов с ручными пулеметами.

Около 40 человек, среди них — мл. политрук Александр Каландадзе и лейтенант Алексей Наганов, заняли оборону у Тереспольских ворот — Наганов со своими бойцами в полубашне, Каландадзе — над самими воротами [828].