Чекисты

«26-летний студент славянского факультета в Гейдельберге Фолькер Шаффхаузер потерял голову. Его доходы не давали ему возможности увидеть собственными глазами Советский Союз — страну, которую он изучал.

Как он рассказал на суде, его однокашник русский эмигрант Михаил Арндт свел Шаффхаузера с белогвардейским эмигрантским издательством «Посев» во Франкфурте. В конце декабря Шаффхаузер купил тур для поездки в Москву и Ленинград.

Сумму в 970 марок заплатил кавказец из «Посева» по фамилии Хацаев, который представился студенту под одной из его многих кличек — Лоцов. Как утверждают русские, Лоцов является агентом-вербовщиком эмигрантской организации Народно-трудовой союз.

Студент третьего курса, лейтенант бундесвера в запасе, принимавший участие в маневрах НАТО, проходивших под кодовым названием «Фаллекс-66», получил деньги на поездку при условии, что он возьмет с собой в Советский Союз несессер с туалетными принадлежностями, шариковую авторучку в чехле, пачку сигарет марки «Дунхилл» и несколько экземпляров эмигрантского журнала «Грани». Всю эту контрабанду он должен был передать трем определенным советским гражданам. Во всех предметах были тайники с микропленками, письмами и пропагандистскими материалами».

Далее корреспондент журнала «Дер Шпигель» утверждает, что Лоцов послал студента прямо в руки ленинградских чекистов. Александр Костин, его брат и сотрудники управления КГБ по Ленинградской области ждали прихода студента.

А вот как описан арест Шаффхаузера:

«Едва была распорота по предложению Шаффхаузера подкладка несессера, где находились микропленки и письма, как у двери раздался звонок. Сотрудники КГБ, обыскав Шаффхаузера, арестовали его…

Шаффхаузер — третий по счету немецкий студент славянского факультета, которого иностранцы (русские эмигранты), работающие на немецкой земле, ложно информировали, недостаточно четко инструктировали и заслали в Советский Союз…

Учитывая чистосердечные признания, советский обвинитель сам указал на смягчающие обстоятельства… не высказал намерения потребовать максимально предусмотренную меру наказания — семь лет.

…Немецкий консул в Москве Вальтер Нойер имел возможность беседовать с подсудимым один раз во время следствия, дважды во время процесса и — в течение 40 минут — после судебного заседания.

По желанию родителей Шаффхаузера консульский отдел германского посольства взял в качестве защитника ведущего адвоката…

Суд остановился на наказании в 4 года лишения свободы, т. е. ниже того, что требовал обвинитель.

Студент из Гейдельберга покорно воспринял приговор. Заметив, что питание хорошее, он пожелал лишь, чтобы ему давали больше сигарет и фруктов» («Дер Шпигель», 1967, № 18).

Да, молодой человек из ФРГ, разумеется, многое понял, во многом раскаялся. Жаль только, что для того, чтобы это произошло, надо было побывать в кабинете следователя, а затем на скамье подсудимых.

Вот так обстояли дела с «охотой на львов» русской зимой. Право же, поездки в нашу страну много безопаснее охоты на львов. Правда, не для тех, кто, таясь ночью в гальюне, спешит до пограничной и таможенной проверки, задрав рубаху, укрепить клейкой лентой на голом животе и под мышками холодные полиэтиленовые пакеты, начиненные пакостью и гнилью.

Студент-славист Михаил Арндт приметил Фолькера, занимаясь с ним в одном семинаре древнерусского языка у профессора Чижевского. Арндт хорошо знал русский, быстро справлялся с древнерусскими текстами и неоднократно помогал Фолькеру с переводом. В свою очередь Фолькер помог Арндту — поковырялся в его машине: в автомобильных двигателях Михаил Арндт разбирался плохо. Но зато Арндт хорошо разбирался в другом. Он быстро понял, что Шаффхаузер, пожалуй, именно тот человек, который им нужен. Фолькер живо интересовался не только русской культурой, но и падок был до всяких патологических отклонений, до всякого рода амбициозных подпольных «писателей», «леваков». Да, Фолькер был подходящей фигурой для обработки. К тому же служил в бундесвере. Арндт тоже служил там, и они немного обменялись впечатлениями. Арндт давно и прочно был связан с НТС и его издательством «Посев». Враждебность ко всему социалистическому воспринял он от родителей, с которыми бежал некогда из ГДР в ФРГ.

Зная также, что Фолькер давно мечтал побывать в России, Арндт тут же принимался расписывать прелести путешествия — сам он не раз ездил в Советский Союз, утверждал, что имеет там немало хороших знакомых. Тут же он не забывал упомянуть, что все его знакомые, отправляющиеся в Союз, вывозят туда литературу издательства «Посев», которое и объединяет «подлинно передовые» литературные силы, резко критикующие существующий строй. Кроме того, говорил Арндт, издательство «Посев» объявляет и связывает эти разрозненные группы, получает от них информацию, новые произведения. «Вот погоди, — говорил Арндт, — я знаю многих русских во Франкфурте-на-Майне из «Посева», познакомлю тебя с ними, как только кто-нибудь приедет в Гейдельберг».

Такое знакомство состоялось. Начав обработку Шаффхаузера летом, Арндт в ноябре уже представил его человеку, который сыграл в судьбе Фолькера роковую роль. И не только Фолькера.

В вестибюле Славянского института рядом с Арндтом стоял невысокий плотный человек, чернявый, седеющий, неопределенного возраста.

— Как вас на этот раз представлять? — не без усмешки осведомился у него Арндт.

— Лоцов.

Человек не очень уверенно говорил по-немецки, с каким-то непонятным акцентом.

— Хотите побывать в Советском Союзе? — спросил он, не выпуская руки Шаффхаузера и пытаясь снизу вглядеться повнимательнее ему в лицо.

— Хотел бы, да не всегда обстоятельства позволяют, — ответил Фолькер. — То время поездки неподходящее, то путевка не по средствам…

— Что ж, все это необходимо серьезно обсудить, — проговорил Лоцов, — серьезно поговорить. Но только разговор этот произойдет в следующий раз.

Недели через две в том же Славянском институте его разыскал Арндт:

— Лоцов будет ждать тебя после обеда. В четырнадцать тридцать на площади перед старым зданием, университета…

Лоцов, не выходя из машины, пригласил Фолькера сесть рядом с собой. «Фольксваген» стремительно вылетел на городскую окраину, а затем стал подниматься вверх по лесной дороге. Арндт уже сообщил Фолькеру, что Лоцов — осетин, перешел в годы войны на сторону немцев. Шаффхаузер сумел отметить властность этого человека и привычку командовать. Он не стал спрашивать, куда они едут. Лоцов пояснил сам:

— В Гейдельберге есть люди, которые меня знают, и я не хотел бы появляться у них на глазах. Побеседуем в такой обстановке, чтобы никто не помешал.

«Фольксваген» остановился на отлогом повороте шоссе. Они вышли из машины и подошли к каменному парапету дороги. Отсюда хорошо просматривался Гейдельберг. Город философов, поэтов. При желании Шаффхаузер без труда смог бы вспомнить строки, принадлежащие им. Но он впитывал другие знания, сообщаемые Лоцовым вкрадчивым тоном. Он говорил о каких-то нелегальных журналах, о мифических демонстрациях. Рассказывал о выпущенных издательством «Посев» книгах и разъяснял, как важно для «дела», чтобы эти книги попадали в СССР. Говоря об организации НТС, Лоцов подчеркнул, что эта организация ведет борьбу против коммунистической системы в советских республиках, добивается устройства в них общественной жизни по принципу западной демократии. Он не скрыл, что издательство «Посев» представляет эту организацию.

Из протокола допроса Шаффхаузера старшим следователем управления КГБ Василием Петровичем Елесиным:

«Я несколько скептически отнесся к сообщению Лоцова о деятельности мелких разрозненных групп НТС на территории Советского Союза, спросив его, насколько целесообразна и эффективна такая структура. Лоцов убеждал меня, что и посредством создания таких групп можно проводить антикоммунистическое влияние в стране.

Как я понял, беседа эта носила информационный характер и проводилась, чтобы я представлял людей, с которыми могу встретиться, и характер материалов, которые придется доставлять».