История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1

Святитель Кирилл рассчитал правильно: Рим и ранее имел с Александрийской церковью особые доверительные отношения, обусловленные как апостольским происхождением обеих кафедр, так и многими общими интересами: отрицание второго места Константинопольской церкви среди патриархий, защита св. Афанасия Великого во времена гонений и т.д. И теперь лишь одно обстоятельство мешало Риму полностью взять под свою защиту св. Кирилла — разница позиций обоих престолов в отношении к св. Иоанну Златоусту. И тогда Александрийский патриарх, понимая, что изолированно он обречён на провал, внёс-таки имя Златоуста в диптихи, просил Римского понтифика принять его в общение с собой и послал ему поцелуй мира, возвращённый обрадованным папой обратно. Святителя приняли в Риме самым сочувственным образом, и папа заявил ему, что отныне он может действовать не только от имени Александрийской церкви, но и Римской, как её местоблюститель.

Собранный папой летом 430 г. Собор из западных епископов решил считать два послания св. Кирилла Несторию вразумлениями, и потому ограничился всего лишь одним посланием ему уже от имени папы Целестина, в котором Константинопольскому архиерею предлагалось в 10-дневный срок публично отречься от своих слов и принять учение, исповедуемое Римской церковью. Эту миссию папа торжественно возложил на св. Кирилла [663]. В случае упорства, говорилось в решении Собора, Несторий считается лишённым епископского сана и отлучается от Церкви. Это письмо, датированное 11 августа 430 г., было направлено не только в Константинополь, но и остальным первоиерархам, а также важнейшим епископам Востока [664]. Вслед за этим, преисполненный значения своего долга, св. Кирилл принял новое величание Александрийского патриарха, которого велел признавать отныне «Вселенским судьей». Полный титул Александрийского патриарха, дошедший до нас из Древних веков, звучит следующим образом: «Блаженнейший, Божественнейший и Святейший Отец и Пастыреначальник, папа и Патриарх Великого Града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отец Отцов, Пастырь Пастырей, Архиерей Архиереев, Судия Вселенной» [665]. Помимо этого, он возложил на свою голову митру, наподобие той, которую носили понтифики, и во всём подражал им.

Получив мощную поддержку со стороны Рима, Александрийский архиепископ вновь вернулся к богословскому опровержению доводов противника. Святитель Кирилл решил соединить воедино все свои доводы против Нестория, которые получили название «12 анафематизмов» и, одобрив их на Соборе египетских епископов в том же 430 г., направил Несторию вместе с предупреждением папы Целестина. Вместе с посланием представители Александрийской церкви везли в столицу письма своего архипастыря к Константинопольскому клиру, монахам и мирянам; казалось, победа уже не за горами.

Но до этого было ещё далеко. Уже сам по себе Собор 430 г. и его решения вызывали справедливые нарекания по каноничности принятых на нём решений. Во-первых, этот Собор едва ли обладал полномочиями судить второго в церковной иерархии епископа Вселенской Церкви, только поставив в известность остальных патриархов о собственном решении. Во-вторых, исходя из сложившейся практики, решение такого вопроса могло иметь место исключительно после рецепирования его решения императорами, чего сделано не было. Наконец, если это был суд, то, согласно канонам, судьи обязаны были пригласить Нестория на свои заседания — как видим, его право было грубейшим образом игнорировано. Лишить епископа сана можно было только в судебном порядке — даже императоры, когда возникала необходимость лишить архиерея кафедры, хотя бы для проформы созывали соборы епископов, исходя из принципа подсудности им той или иной категории дел. Здесь же даже не были приглашены в качестве судей представители Антиохийской, Иерусалимской и Константинопольской церквей. Кроме того, папа был непоследователен: если Иннокентий признавал каноничными действия св. Иоанна Златоуста по суду над епископами, подчинёнными другим митрополитам, то почему теперь статус столичного архиерея был так бесцеремонно нарушен? Разве он не имел первенства по чести после Рима? И неужели сам понтифик согласился бы, пусть даже гипотетически, спроецировать такую же ситуацию, но уже в отношении самого себя?

Очевидно, такое могло иметь место только при наличии двух условий: абсолютной внутренней уверенности Римского папы и Александрийского патриарха в том, что они вправе (или даже обязаны) руководить Вселенской Церковью как её главы, и такой же уверенности в безнаказанности такого поведения, когда императоры ничего не могут ему противопоставить. Действительно, император св. Феодосий Младший старательно пытался уйти в сторону от конфликта, по скромности полагая, что богословские вопросы должны рассматриваться только епископами. А на Западе Галле Плацидии было явно не до далёкого Константинопольского епископа, поскольку вандалы захватывали одну за другой провинции Африки. Ну и, конечно, не малолетний Валентиниан III мог стать на пути замыслам Римского папы. Как кажется, это был удачный момент для того, чтобы и рассчитаться с Константинополем за все обиды, и иначе организовать церковную иерархию, исправив «неточности», рождённые в 381 г. при императоре св. Феодосии Великом, и до сих пор не признанные Римом.

Но тут папе и св. Кириллу пришлось несколько охладить свой пыл, с ходу натолкнувшись на мощную, как оказалось, и полновластную фигуру св. Феодосия II. Конечно, царь был крайне удивлён тем, что его статус грубым образом нарушался. Кроме того, он прекрасно был уведомлён не только о богословской стороне спора, но и политической, и его не могли не взволновать попытки двух пап перевернуть уже сложившуюся систему власти в Церкви. Святитель Кирилл только подлил масла в огонь, направив одно письмо императорам — св. Феодосию и св. Евдокии, а другое, совсем с иным содержанием и тональностью, — св. Пульхерии. Если он хотел рассорить между собой членов царской семьи или, по крайне мере, заручиться поддержкой святой сестры царя, то ему пришлось удовольствоваться диаметрально противоположным результатом: император в довольно резкой форме высказал ему свои претензии и признал его виновником церковной смуты [666].

Проявил известную гибкость ума и Несторий, не упустивший шанс провести аналогию своей истории с св. Иоанном Златоустом. В самом деле, и там, и здесь в дело вмешался Александрийский патриарх, имело место неправедное судилище, и потому Несторий без всяких сомнений заявил однажды в храме, что св. Кирилл организовал против него «египетские гонения» [667].

Вскоре случай представил императору дополнительный шанс наказать заносчивого, как ему казалось, александрийца. Как-то в Константинополь прибыла толпа египтян, из которых выделялись три лица: Херемон, Виктор и Софроний, — с жалобами на св. Кирилла. Они упрекали св. Кирилла в вымогательстве денег, жаловались на его притеснения и т.п. Хотя апокрисиарий (поверенный) св. Кирилла в Константинополе предупредил царя и Нестория, что это за люди, Константинопольский патриарх не преминул дать им своё покровительство. Предубеждённый против св. Кирилла, император пожелал вызывать его на свой суд, но Несторий настаивал исключительно на церковном суде под собственным председательством, абсолютно уверенный в победе. Но это играло на руку и его противнику — св. Кирилл изъявил полную готовность явиться на суд епископов, собранных со всего Востока, но при условии, что председательствовать будет кто-то иной, но только не Несторий. В принципе, это было справедливое требование, поскольку сам Несторий являлся заинтересованной стороной по делу. В контексте минувших и происходящих событий царь оказался в тупике, не вполне понимая, как следует поступить [668].