Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи

8. Власть императора и Японского правительства управлять государством будет подчинена Верховному Главнокомандующему союзных держав, который будет предпринимать такие шаги, какие он сочтет необходимыми для осуществления этих условий капитуляции.

Подписано в Токийском заливе. Япония, 2 сентября 1945 г. 9 часов 04 минуты».

Акт подписан. Делегации союзных держав приглашаются генералом Макартуром в офицерскую кают-компанию линкора. Японская делегация на некоторое время остается на бронированной палубе «Миссури» в полном одиночестве Для нее продолжаются томительные «минуты позора».

Верховный Главнокомандующий союзных держав поздравляет присутствующих с окончанием 2-й мировой войны, предлагает поднять победный тост. Бокалы членов делегаций тотчас наполняются американским «виски». Генерал Макартур идет вокруг стола, чокается звонкими фужерами с каждым представителем стран-победительниц. Лишь опустошив победные «сто граммов», он вручает адмиралу Нимицу одну из черных папок с подписанным актом о капитуляции Японии и отправляет его «наверх» для вручения японской делегации.

Папка с историческим документом вручается главе японской делегации. Все. «Позорная миссия» для нее окончилась. Министр иностранных дел Сигэмицу первым медленно спускается по трапу, где у борта линкора делегацию уже поджидает американский катер. Он и доставляет ее на берег. Там пересадка в специальный автобус, который кружным «секретным маршрутом» отвозит делегацию в резиденцию Японского правительства. Там ее встречают император Хирохито и премьер-министр Хигасикуни.

Делегации союзных держав, получив по экземпляру подписанного акта о безоговорочной капитуляции Японии, покидают «Миссури» чуть позднее и доставляются на берег на американских миноносцах. Советская делегация без всякого промедления отправляется на аэродром в Ацуге и улетает на родину, в Хабаровск. Она с честью выполнила возложенную на нее ответственную миссию.

Порт-Артур тщательно готовился к встрече первого отряда кораблей Тихоокеанского флота. 2 сентября. Утро. Безупречен строй моряков — десантников у старых городских пирсов. Зеленым четырехугольным каре застыл у кромки причала сводный полк. Колышутся на ветру гирлянды ярких флажков расцвечивания, над которыми на высоте Золотой горы гордо реет военно-морской флаг Советского Союза.

Около десяти часов на горизонте появились далекие черные точки военных кораблей. Они быстро росли, приближались на глазах. Вот уже хорошо различимы грозные очертания флагманского судна, которое уверенно держит курс на вход в порт-артурскую гавань. За ним в кильватерной колонне, вытянувшись по струне, идут все остальные корабли отряда.

По борту флагмана, в торжественном строю замерли матросы и офицеры. Корабль, вздымая носом белопенную волну, приближается к входу в гавань, вступает в узкий пролив между горами Тигровая и Золотая. Тотчас первым приветственным залпом грянули орудия береговых батарей на Электрическом утесе и Тигровой горе. На несколько секунд их скалистые вершины растворились в облаках порохового дыма. Но вторично блеснули желтые огоньки. Грохот нового орудийного залпа раскатился по рейду, понесся вдаль, к сиреневой гряде Ляотешаня. Дала о себе знать и батарея Золотой горы. Это гремел в Порт-Артуре салют в двадцать один торжественный залп во славу советского флота, во славу нашей великой победы, одержанной в кратчайшие сроки.

На глазах оживала история Порт-Артура. Именно здесь, сорок один год назад, бились с врагом «Баян», «Паллада», «Ретвизан», «Цесаревич». И вместе с экипажами погибли, расстрелянные в упор с горы Высокой из тяжелых одиннадцатидюймовых японских пушек. Погибли, но не сдались!

Флагманский корабль разворачивается перед узкой песчаной косой, ограждающей вход на внутренний рейд, и проходит в воды овальной гавани. Вступают в пролив и остальные суда нашего первого отряда.

Едва смолкает последний, двадцать первый приветственный залп порт-артурских орудий, как раздается артиллерийский грохот ответного салюта. Моряки флагмана отвечают берегу. Они салютуют в честь соединений 39-й армии, пришедших на Ляодунский полуостров навстречу нашему флоту. Плывут над рейдом величавые звуки Гимна Советского Союза, троекратное, солдатское и матросское «Ура!», рвется ввысь, сплетаясь воедино, под орудийные раскаты береговой и корабельной артиллерии.

Окончен торжественный салют. Все корабли отряда уже бросили якоря в гавани. От причала отваливает юркий катер командира базы. Контр-адмирал Ципанович обходит их строгий строй, начиная с флагмана.

Поравнявшись с ним, командир базы обращается к матросам и офицерам, белоснежной стеной застывшим на флагманском борту:

— Поздравляю с благополучным прибытием в Порт-Артур!

— Ура... а... а! — раскатисто несется в ответ с флагмана. Катер контр-адмирала Ципановича поочередно обходит все суда, возвращается к причалу и принимает на борт командующего советскими войсками на Ляодунском полуострове генерал-полковника Людникова и генералов его штаба. Юркий катер командира базы вновь бороздит воды внутреннего рейда, и прибрежные горы вновь оглашаются громовым «Ура!» матросов — тихоокеанцев.

Весь день празднично шумел легендарный Порт-Артур. В одночасье город забелел парадными форменками советских моряков, которые своим присутствием как бы омолодили его старинные, вросшие в землю постройки. Матросы стайками бродили по узким переулкам старой китайской части Порт-Артура, взбирались на Энергетический утес и Перепелиную гору, снова спускались в порт, к гавани, осматривая и ощупывая чуть ли не каждый камень. Столько о нем, Порт-Артуре, прочитано и передумано, и вот он, легендарный, загадочный, наяву, перед тобой.

К пятнадцати часам офицеры с кораблей пришли в свой клуб — старинное морское офицерское собрание. Командир базы контр-адмирал Ципанович дал обед в честь моряков-тихоокеанцев, прибывших в Порт-Артур. В восемнадцать часов на громадном дворе, примыкающем к клубу, открылся матросский митинг, завершившийся большим праздничным концертом флотских самодеятельных талантов...

Император Хирохито не скрывал своего волнения, спросил министра иностранных дел:

— Вы выполнили тяжкое наше поручение, Сигэмицу, но что более всего бросилось вам в глаза в поведении американцев?

«Первый дипломат» Японии уже пережил гнетущую подавленность духа и, бросив короткий взгляд в сторону Хирохито, спокойно ответил:

— Соединенные Штаты в большей степени, чем другие союзные державы, чувствуют себя победителями в закончившееся войне, Ваше Императорское Величество. Полагаю, что к такому выводу пришли и другие члены нашей делегации, глядя на поведение генерала Макартура и адмирала Нимица. Этим духом их превосходства была пропитана вся церемония подписания акта о капитуляции Великой Империи.

— А что вы скажете, Умэдзу? — Хирохито всем корпусом повернулся в сторону начальника Генштаба армии и тут же добавил: — Чтобы правильно строить свою военную политику в ближайшее время, нам надо как можно лучше знать расстановку политических сил в лагере союзных держав. Это, как я считаю, самое главное для нас.

— Я думаю, Ваше Императорское Величество, что, обладая атомным оружием, американцы постараются доминировать в лагере союзников. Но объективно противоречия в стане нашего противника будут нарастать, что, несомненно, должно пойти на пользу Великой Империи.

— И что же мы в таком случае должны делать? — император продолжил диалог с членом своей Ставки.

Генерал Умэдзу знал, что надо делать, и, не колеблясь, уверенно ответил:

— Великая Империя должна извлечь из своего стесненного положения максимум пользы. Нам придется выполнить требования акта о капитуляции и при этом сохранить становой каркас армии и флота. Без них Японии не устоять как великой державе. Демобилизуя армию, наше правительство должно уберечь от развала штабное хозяйство. Что же касается военного флота, то там, на мой взгляд, важнее всего сохранить новейшие технологии и производственную оснастку по судам основного класса.