Пестрые истории
Пестрые истории читать книгу онлайн
Иштван Рат-Вег стяжал европейскую славу как бытописатель курьезной истории человечества. В центре его внимания исторические, литературные, научные, военные и кулинарные курьезы, необыкновенные, загадочные и эксцентричные личности, слухи и небылицы, мир мошенников, проходимцев и авантюристов, мистификаторов и шарлатанов, шутов и дураков, человеческая предприимчивость и хитрость и ее обратная сторона — глупость. Все, о чем пишет автор, пе выдумано им, а взято из многовековой истории человеческой культуры. Книга предназначена широкому кругу читателей.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Все равно стыдливости было воздано, пусть и символично. Однако спуск в купальню был общим, так что отдыхающие обоего пола так или иначе сталкивались. Но все же на мужчинах спереди болтался фартучек, а женщины выступали в подобии полотняных рубах. И вот последнее «однако»: эти рубахи сбоку или посредине распахивались до талии, а мужчины имели еще и возможность подсматривать в окошки и т. д.
Все это папский секретарь-гуманист описывал не по слухам, а видел своими глазами. Над бассейнами проходили галереи для зрителей, там могло свободно собираться общество уже одетых мужчин.
«Поразительно, — старается он оправдаться, — насколько невинно здесь все происходит. Никаких недоразумений, мужья спокойно сносят, если чужие мужчины позволяют себе некоторые вольности по отношению к их женам».
Дальше он описывает подробнее эти самые невинные радости купален:
«Нет зрелища прелестнее, чем купание вошедших в возраст, то есть находящихся в расцвете красоты лица и божественного тела девушек. Когда они (по пояс находясь в воде) поют или играют на музыкальных инструментах, их легко наброшенные одежды всплывают на поверхность воды. Каждая из них — настоящая Венера. Здесь царит тот милый обычай, когда мужчины сверху глядят на них, девушки, озорно обращаясь к ним, шутливо просят подать милостыню. На что зрители бросают им монеты, а девушки поднимают возню, кто может поймать монетку на лету или в подол рубахи. Во время этой игры открываются также и скрытые прелести. В обычае также бросать цветы и венки.
Ради услады глаз и освежения духа предлагающиеся многие случаи были так притягательны для меня, что я иногда купался дважды в день, а в промежутке посещал и другие купальни, бросая деньги и венки, как и все остальные.
Вечное пение и музицирование не оставляли мне времени для чтения и размышлений. Впрочем, тот дураком был бы, если бы желал в одиночестве оставаться мудрым. Главным образом, тот человек, кому ничто человеческое не чуждо. И что мне было делать? Покоил свой взор на прекрасном, присоединялся к ним, сопровождал в их играх. Выпадал мне случай и для непосредственного соприкосновения, потому что здесь такая свобода, что за получением конечной милости можно опустить обычные степени ухаживания».
Игры происходили на большом лугу. Опять пение, музыка, потом способствующие непосредственному соприкосновению танцы и имеющие целью освежение духа игры в мяч. «Сад Эдемский не мог быть лучше этого!» — вдохновенно восклицает наш автор, которому «ничто человеческое не чуждо».
«За сто миль стремится сюда всяк, и знатен, и простой. Всяк, желающий жить, веселиться, любить либо жениться. Кто и не болен, делает вид, что болячка у него. Здесь можно видеть толпы прекраснейших женщин, без всякого мужского сопровождения, только с камеристками. Столько золота, серебра, дорогих камней сверкает на них, словно они и не на водах, а на блестящей свадьбе.
Есть здесь и монахини, монахи, аббаты и прочие священнослужители. Живут они так же свободно, как и другие. Духовные вместе купаются с женщинами, бросают им цветы и венки и забывают свои обеты».
Но довольно о письме. Оно дает ощутимо прочувствовать чудные результаты баденского курорта. Несколько недель лечения уже давали себя знать, особенно если женщины держались предписанных правил, а мужчины «опускали обычные степени ухаживания».
Так же было и в других местах. Большой популярностью пользовался и курорт в Висбадене. Именно о нем из многих хочу рассказать, потому что имеем описание ключом бьющей там жизни. Конечно, строгий автор этой немецкой, по своему настрою прямо-таки головомойки, совсем не то, что солнечный, извиняющий и всепрощающий итальянец [171].
«Под звуки рожков и труб лихо отплясывают, стыдливому взору открывается проклятое игрище. Виднеются обнаженные женские груди и голые мужские седалища. Нет там никакой простоты, только безбожие; нету стыда, только страсти и гонка за наслаждением. В этом публичном доме Венеры чудные вещи увидишь: монах одевается рыцарем, рыцарь в монашеской рясе, монахини ходят одетые, словно девицы легкого поведения, попы в женских тряпках. Женщины, мужчины нагие сидят вместе в купальне, так же и пляшут. О том, что происходит во тьме, лучше молчать, ведь все происходит в открытую. Что скажешь на это? Домой поедут — тело белое, да душа черная; кто в добродетели, в невинности дотоле непорушен был, теперь домой воротятся израненные стрелами Венеры».
Положим, так оно и было в XIV веке. Положим, Поджо описывал увиденное в XV столетии, а с тех пор к белизне тела добавилась и чистота души. В наши дни, наверняка, ситуация именно такова, но еще о положении в 1748 году у нас имеются совсем другие данные. В одной из купален вюртембергского курорта на стене можно было видеть панно, на нем следующий стишок (в моем хромающем переводе):
Если уж ни молитва, ни обет, ни курорты не помогли — остаются еще знахари.
На их бессмысленные и неинтересные бормотания жаль тратить слов. Был только один, которым стоит заняться: доктор Грехэм, самый большой шарлатан XVIII века.
В арсенале его лечебных процедур была, к примеру, земля ная ванна. Он лично, вперед всех показывал пример ее применения: по шею велел закапывать себя в землю и в течение целых шести часов оставался так, скорчившись, в присутствии толпы зевак человек этак в 300. Этот интересный вид ванн призван был избавлять от всех болезней, то есть вообще никакой пользы от него не было.
Своей мировой славой доктор, — потому что у него действительно имелся врачебный диплом, — был обязан одному своему фантастическому изобретению — небесной кровати.
Чтобы погромче раззвонить о своем великолепном изобретении, он проводил вечерние сеансы. Публика валом валила на них, потому что речь шла не о чтении скучных лекций, он изливал свои медицинские воззрения на примере живой женской скульптуры. Он представлял ее аудитории, точнее зрителям, как «Вестину, богиню молодости и цветущего здоровья».
Живая скульптура была не кто иная, как Эмма Харт, позднее леди Гамильтон, вошедшая в историю как возлюбленная героя Трафальгарского морского сражения адмирала Нельсона.
Точно неизвестно, какова же все-таки была ее роль и до каких пор ей приходилось раздеваться в интересах юности и цветущего здоровья. Служба ее длилась не так уж и долго, потому что доктор, как только счел, что достаточно вбил в голову лондонцам предварительные сведения, наконец-то представил свое всемирно известное изобретение.
Весть о нем дошла и до Венгрии. Сборник всякой всячины «Mindenes Gyüjtemény» (выпуск за 1789–1790 гг., ч. IV, с. 49) дает подробную информацию, наверняка используя описание И. В. Архенгольца [172] из его книги «England und Italien», вы-шедшей в 1787 году. Вместо того чтобы и мне самому переводить оттуда же, я счел куда более интересным привести сообщение из венгерского журнала, сохраняющего аромат старины.
