Когда прошлое становится будущим. Машина времени

Я открыл дверь и буквально рухнул на пассажирское сиденье. В машине было жарко, несмотря на открытые форточки, и меня тут же бросило в пот. За рулем сидел Клеменц — высокий сухощавый мужчина с безупречной выправкой. На вид ему было около шестидесяти, седые волосы зачесаны назад, глаза прикрыты дымчатыми очками. Посмотрев на меня, он вместо приветствия произнес своим хрипловатым голосом:

— Хреново выглядишь.

— Ну еще бы! — я нашел в себе силы возмутиться. — А как я должен, интересно, выглядеть после всего происшедшего?

Машина мягко тронулась с места, и я вкратце пересказал Клеменцу свои приключения. Он время от времени кивал головой, внимательно глядя на дорогу. Потом мы остановились у большого ослепительно белого здания. Ральф заглушил мотор и дал мне знак выходить.

— Где это мы? — изумился я. — Неужто ты живешь в таком дворце?

— Это больница, умник, — ухмыльнулся Клеменц. — Ты, кажется, плохо себя чувствуешь. Во всяком случае, выглядишь — краше в гроб кладут.

— А они мне помогут? — усомнился я. О кубинских врачах у меня было весьма смутное представление.

— Это, — Клеменц назидательно поднял палец вверх, — социалистическая медицина, которая предназначена для того, чтобы как можно быстрее ставить людей на ноги. В этом ее отличие от буржуазной медицины, которая, как известно, ставит своей целью получение прибыли за счет болезней и в выздоровлении пациентов никак не заинтересована.

Я не нашел, что возразить.

…Несколько часов спустя мы сидели на веранде небольшого скромно обставленного домика в предместье Гаваны. Я чувствовал себя гораздо лучше — по крайней мере, боль отошла на задний план и не мешала наслаждаться жизнью. Клеменц, ухмыляясь, вытащил на свет божий бутылку рома, которую мы с наслаждением распивали. Вокруг были тишь, покой и благодать.

— Ральф, а чем ты тут занимаешься, если не секрет?

— Почему же секрет? — Ральф отхлебнул еще немного рома. — Тем же, чем занимаются старые разведчики во всем мире. Консультирую местные спецслужбы. Преподаю. В свободное время пишу в местные газеты статьи о международном положении. Хорошо, черт возьми?

— Может, и мне остаться тут? — мечтательно протянул я. — Буду обучать журналистов и писать статьи в местные газеты…

— Ну уж нет! — хмыкнул Ральф. — Желтой прессы тут пока что нет и не надо! Ты мне лучше расскажи, что ты такого нашел, что тебя-таки решили прижать к ногтю.

Вместо ответа я открыл стоявшую рядом сумку, достал тетрадь со своими записями и протянул ее Ральфу. Примерно на полчаса старый разведчик погрузился в чтение. Потом отложил тетрадь, посмотрел на меня и произнес:

— Что ж, история знакомая…

— Ты знаешь что-то о фатиканусах? — я искренне изумился.

— Нет, не о них. Кое о чем похожем. Во время моей службы в «Штази» мне приходилось заниматься одной историей…

И Клеменц начал свой рассказ.

Тайна Георга Хане

Георг Хане попал в поле зрения восточногерманских спецслужб в 1951 году, сразу же после основания ГДР. В те годы в стране ловили и наказывали бывших нацистских функционеров, особенно из числа крупных. Таковые быстро закончились, и сотрудники «Штази» стали заниматься всякой мелочью — не всей, конечно, а только теми, кто мог знать что-то интересное.

Вот в числе таких людей оказался и Георг Хане. Жил он скромно, в пригороде Ростока, особо не высовывался, но и не скрывался. Поэтому сначала его и не трогали. Потом же в «Штази» поступили сведения, что Хане в годы войны работал в одном из научных институтов, находившихся под контролем могущественной эсэсовской организации «Аненэрбе» — «Наследие предков».

«Аненэрбе» был официально создан в 1933 году, хотя группа специалистов, образовавших вскоре его руководящее ядро, сложилась еще в 20-е годы. Институт находился в личном подчинении рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Первым делом «Аненэрбе» занялся монополизацией древнегерманских исследований. В течение нескольких месяцев он интегрировал в свой состав все научные группы, занимавшиеся схожей проблематикой. Там же, где это было невозможно (например, на кафедрах крупных университетов), фактически возникали филиалы «Наследия предков». К 1937 году «Аненэрбе» состоял из почти полусотни институтов. К этому моменту «Наследие предков» начало все больше уходить в сторону от строго научных изысканий. Уклон в область духа, в сферу мистики и магии все больше увеличивался. Несмотря на то что в своих программных документах «Наследие предков» заявляло о полной научности всех своих исследований, оккультные практики как новая отрасль знания были достаточно прочно укоренены в его структуре. На работу «Аненэрбе» были израсходованы огромные деньги — больше, чем США затратили на свой Манхэттенский проект. Исследования велись с колоссальным размахом, миллионы марок тратились, с точки зрения человека рационального, на полную ерунду. Однако на деле эсэсовские учение занимались многими серьезными историко-культурологическими вопросами. Например, историей Священного Грааля, споры о котором не смолкают по сей день и были еще более подогреты публикацией известной книги Дэна Брауна. Далее они тщательно исследовали все еретические течения и оккультные школы, в том числе общества алхимиков и орден розенкрейцеров. Кроме того, ученые организовывали тибетские экспедиции и изучали пророчества Нострадамуса.

С начала войны специалисты «Аненэрбе» следовали за победоносным вермахтом, принимая под свою «опеку» сокровища европейских музеев и библиотек. Они тщательно выбирали любые артефакты, связанные с древней германской историей в частности и любопытными страницами германской истории вообще. Здесь трудились 350 специалистов, экспертов с блестящим образованием, прекрасной научной карьерой и учеными степенями. Они раскапывали курганы на Украине, вели археологические исследования в центре Парижа и Амстердама, искали — и находили! — древние клады и стоянки. Впрочем, и музейные коллекции европейских стран подвергались тщательным «ревизиям», наиболее ценные, с их точки зрения, экспонаты перевозились в Германию. К слову сказать, большинство из них после войны так и не было найдено. О судьбе пропавших коллекций ходят самые разные слухи.

Специалисты «Аненэрбе» ставили опыты по созданию «сверхчеловека», занимались созданием психофизического оружия, разработкой основ новой религии, ракетным и атомным проектами Третьего рейха… В общем, всем таинственным и мистическим, что только можно было найти. Поэтому неудивительно, что после войны победители устроили настоящую охоту за уцелевшими сотрудниками этой могущественной организации. Не стал исключением и Хане. В один прекрасный сентябрьский день 1951 года за ним приехали и увезли в ростокское отделение «Штази».

Там Хане ушел, как говорится, в глухую несознанку. В общем-то, ничего другого от него не ожидали. Однако со временем допрашивающие его следователи изумлялись все больше и больше: Хане оказался на удивление крепким орешком! Ни посулы, ни запугивания, ни очные ставки не заставили его открыть рот. На все вопросы, даже самые безобидные, он отвечал просто: «Не помню!»

Сперва предположили, что Хане — крупный военный преступник, замешанный в уничтожении евреев или коммунистов. Но сохранившиеся архивы полностью опровергали это: если верить бумагам, Георг работал на какой-то не слишком значительной должности и никакого отношения к массовым убийствам не имел. Чем он конкретно занимался, выяснить не удалось.

Отчаявшись добиться добровольных признаний, следователи «Штази» решили прибегнуть к последнему из имевшихся в их арсенале средств. Хане погрузили в гипнотический сон и стали расспрашивать. Вот тут-то и выяснились шокирующие подробности: оказалось, что Георг действительно ничего не помнит о своей работе в годы войны! Такое ощущение, что память у него была стерта начисто. Он, конечно, знал о том, кто такой Гитлер и с кем воевала Германия, но эти знания не выходили за пределы школьного курса истории!