Путешествие в историю. Французы в Индии

Когда «верблюжья артиллерия» Надир-шаха в упор расстреливала войско Дауран-хана, Низам-ул-мулк не тронулся с места. Индийцы все равно сражались упорно. Но Великий Могол Мухаммад-шах был смертельно перепуган и сам приехал с повинной к Надиру.

Надир-шах понимал, что титул императора Моголов теперь не представляет никакой ценности, и потому сохранил на троне старую династию. Его интересовали сокровища Дели. Небольшое столкновение персов с жителями Дели стало предлогом для разграбления столицы.

Иранский хронист Мухаммад-Казим, воспевший подвиги Надир-шаха, так описывал эти события. «Пламенный гнев счастливца (Надира. — А./К) вскипел, и он приказал произвести поголовное избиение всех жителей Шахджаханабада [* Так назывался Дели в эпоху Великих Моголов]. Победоносное войско, услышав эти полные [гнева] слова, сразу в числе ста тысяч человек с оружием в руках атаковало кварталы, улицы, базары и дома жителей той местности и занялось убийством. Детей и взрослых, юных и старых, кого бы ни находили, не стеснялись убивать и лишать жизни; луноликих девушек и целомудренных женщин пленили рукою предопределения и пустили дым бесчестья из имущества каждого богатого человека». Шесть часов озверелые орды Надир-шаха грабили и убивали. 20 тысяч жителей Дели погибло. Сам повелитель персов наблюдал за кровавым зрелищем. Даже в этот страшный момент знатные моголы продолжали сводить личные счеты, направляя гнев Надир-шаха на своих врагов. Низам-ул-мулк сумел выжить, он усердно собирал сокровища Дели для завоевателя. Надир стал обладателем самых дорогих бриллиантов в мире, в том числе «Кох-и-Нура». Он увез из Дели драгоценностей на сумму 700 миллионов рупий, угнал в Иран десятки тысяч людей.

Разгром и ограбление Дели Надиром, унижение Мухаммад-шаха доказали всему миру ничтожность власти Великих Моголов. Низам-ул-мулк вернулся в Декан фактически независимым от Дели монархом. Маратхи также не тревожили старого властителя Хайдарабада; умер пешва, и они были заняты своими делами. Теперь Низам-ул-мулк мечтал начать завоевание всей Южной Индии.

Повелитель Хайдарабада, да и другие крупные феодалы имели все основания не считаться с волей императора. Империя медленно умирала. Великими Моголами называли ничтожных или даже слабоумных людей. Вот краткие характеристики трех императоров, правивших в середине XVIII века, составленные на основании портретов Моголов, созданных историком Саркаром в его книге «Падение Могольской империи». Свидетель первого страшного позора своей империи Мухаммад-шах вступил на трон 17-летним юношей (в 1719 году). В молодости это был статный и красивый человек, вежливый и добрый, но не обладавший сильным характером. Праздная жизнь, постоянные наслаждения уничтожили последние признаки его воли. Вскоре самодержец пристрастился к опиуму. К сорока годам он превратился в дряхлого инвалида, с трудом передвигавшегося по дворцу. Его единственным любимым развлечением стали петушиные бои и поединки слонов. По его прихоти стравливали и других зверей. В последние годы его жизни (1738–1747) дворец был переполнен бродячими дервишами и предсказателями судьбы. Государственные дела никогда не интересовали Мухаммад-шаха. Саркар пишет: «Этот человек был всю жизнь послушной куклой своих фаворитов».

Своего единственного сына Ахмад-шаха император боялся и не любил. Наследный принц жил в отдельных комнатах дворца под постоянным наблюдением стражи Мухаммад-шаха. Принца воспитывали мать — бывшая уличная танцовщица Удхам Баи и главный хранитель гарема Джавид-хан. И Удхам Баи и Джавид-хан были безграмотны. Став Великим Моголом, 22-летний Ахмад-шах сразу же препоручил всю власть Джавид-хану и проводил время на женской половине дворца. Ахмад-шах, еще будучи наследником, злоупотреблял вином (Джавид-хан заботливо развивал этот порок в своем воспитаннике). Не удивительно, что после года царствования молодой падишах погрузился в беспробудное пьянство. Многие поступки Ахмад-шаха настолько безрассудны, что заставляют думать о его психической невменяемости. Так, он назначил своего трехлетнего сына правителем Пенджаба, а заодно предоставил высшие чины в государстве его сверстникам. Даже придворные летописцы были вынуждены отметить, что император потерял разум. Ахмад-шах был очень труслив. Во время частых в период его царствования мятежей и нашествий он прятался в самых отдаленных комнатах дворца, не только отказываясь вести в бой верные войска, но даже боясь на мгновение показаться в окне, В мае 1754 года, когда маратхи напали на лагерь Ахмад-шаха у городка Сикандерабад, он бежал, покрыв себя невиданным позором. Спустя неделю император был низложен, брошен в тюрьму и ослеплен.

Следующий Великий Могол, Аламгир II, пришедший к власти 55 лет от роду, в начале своего царствования пытался подражать своему властному деду Аурангзебу, который тоже носил титул Аламгира. Но Аламгир II не обладал волей своего деда и его религиозным фанатизмом. Известно, что Аурангзеб отличался сравнительной умеренностью. Верный примеру пророка Мухаммеда, он всегда довольствовался лишь четырьмя женами, проводил долгое время в походах и на охоте. Аламгир II вел неподвижную жизнь, быстро дряхлел, полностью отказался от государственных дел и озабочен был лишь увеличением своего гарема. Сластолюбивый старик стал посмешищем в собственном дворце.

То, что могольский трон занимали такие безвольные и даже слабоумные люди, не случайно: они были ставленниками придворных партий, ожесточенно боровшихся за власть. В 1748 году в Дели пришла к власти группировка иранских феодалов, возглавляемая великим вазиром Сардар Джантом, но уже в 1753 году главную политическую роль в государстве Великих Моголов стал играть 17-летний Имад-ул-мулк (с 1754 года великий вазир), внук Низам-ул-мулка. Молодой вельможа унаследовал хитрость и коварство своего деда, но не обладал его политической мудростью. Имад-ул-мулк часто склонялся к жестоким и бессмысленным политическим авантюрам. Это по его приказу Великого Могола Ахмад-шаха бросили в подземелье, а затем ослепили. Спустя три года Имад велел убить императора Аламгира и Провозгласил Великим Моголом одного из принцев под именем Шах-Джахана, однако этого его ставленника уже никто не признавал. Правление Имад-ул-мулка явилось смутным временем для Дели, на улицах столицы империи шли уличные бои между сторонниками вазира и его врагами. Казна Индии была пуста, вазир с трудом находил деньги, чтобы оплачивать несколько тысяч своих личных телохранителей. После захвата Дели войсками правителя Афганистана Ахмад-шаха в 1757 году Имад-ул-мулк полностью потерял реальную власть. Имад-ул-мулк мог существовать в качестве вазира, будучи послушным слугой либо маратхских военачальников, либо джатского раджи Сурадж Мала.

Европейцы в колониях внимательно следили за политическими событиями на субконтиненте. Письма французских колониальных чиновников свидетельствуют, что современники еще в начале 40-х годов XVIII века не могли осознать в полной мере всю важность происходившего. Генерал-губернатор Французской Индии Дюма (как, впрочем, и абсолютное большинство европейцев) воспринял приход Надир-шаха как утверждение новой династии и укрепление индийской монархии. Понимание подлинного смысла событий приходило постепенно. Первые мечты о превращении отдельных факторий в крупные колонии возникли у французского генерал-губернатора Дюма, но в 1741 году он отбыл во Францию, и его место занял Жозеф Франсуа Дюплекс. Именно в годы его правления (1741–1753) произошли важные события в истории англо-французской борьбы за Индию.

Будущий генерал-губернатор Французской Индии родился в 1697 году в семье королевского чиновника. С 9 до 16 лет он воспитывался в иезуитском коллеже. Здесь молодой человек, как и многие другие питомцы подобных коллежей, сумел вместе с основами наук постигнуть и основы политиканства. Когда в 1714 году 16-летний Жозеф вернулся под отчий кров, Франсуа Дюплекс-старший, человек холодный и рассудочный, встретил своего сына с типичной для французского буржуа XVIII века неприязнью и подозрительностью. Его преследовала мысль: «А не промотает ли наследник с таким трудом накопленные деньги?» Не удивительно, что Франсуа Дюплекс вновь довольно быстро расстался с сыном, пристроив Жозефа в 1715 году мичманом на один из кораблей Компании обеих Индий.