Пушкин и масонство

V

В. Иванов считает, что Бенкендорф принадлежал к числу тех же масонов, которые работали в интересах масонства и после запрещения масонства. "Бенкендорф, - пишет В. Иванов, - покровительствовал радикальным и социалистическим кружкам. Борьба с вредными идеями идет на словах. Эту борьбу ведут, главным образом, с Пушкиным, который ушел из масонства, отвернулся от декабристов и стал пламенным защитником Николая Павловича". Эта версия, несмотря на всю неожиданность, однако, весьма похожа на истину. Бездеятельность Бенкендорфа в отношении лиц ведших в царствование Имп. Николая I подрывную работу против царской власти несомненна. Необходимо только выяснить, каковы причины этой бездеятельности. Бенкендорф быстро и легко мог пресечь деятельность Белинского, Герцена, Бакунина и других лиц, положивших начало Ордену Русской Интеллигенции. Но этого не было сделано. Пушкину приходилось чаще получать приглашение посетить Бенкендорфа, чем Белинскому. Пушкину был запрещен выезд в Европу. Но организаторы Ордена, злейшие враги России и Николая I, Герцен, Бакунин и Белинский - все получили разрешение выехать в Европу. К главарю Ордена Белинскому Третье Отделение относилось столь снисходительно, что членам Ордена пришлось даже выдумать миф о том, что де если бы Белинский не умер, его начало бы преследовать Третье Отделение. Может быть и начало бы. Но это кабы да кабы. А при жизни Белинского преследовали все-таки не его, а Пушкина. "После возвращения Пушкина из Михайловского, - пишет Иванов, у масонов не оставалось никаких иллюзий относительно того, что они могут использовать Пушкина для достижения своих целей. Расчеты, что Пушкин будет союзником масонства и отдаст свой талант на службу последнему, что он будет не врагом, а другом и попутчиком масонства, рушились: между Пушкиным и масонами произошел окончательный разрыв, и завязалась упорная, непримиримая борьба. В роли гонителя и палача Пушкина от Ордена Вольных Каменщиков выступает Бенкендорф, фактический цензор и тайный опекун поэта. Бенкендорф систематически начинает свою атаку против поэта. Он и братья масоны начинает жечь Пушкина на медленном огне. Бенкендорф гнал и терзал Пушкина, как своего врага, как человека вредного и опасного масонам. Со стороны Бенкендорфа это была не личная месть, а месть партийная. Никаких личных отношений у Пушкина с Бенкендорфом не было. Не было и не могло быть никаких столкновений по службе. Бенкендорф знал, что Пушкин лоялен правительству и никакой опасности для него не представляет. Не Пушкин, а Бенкендорф был тягчайшим преступником против Государя II родины. Бенкендорф не только не боролся с действительными и опасными врагами государства и общества - масонами, а напротив, покровительствовал им, покрывал их преступную работу и сам принимал активное участие в их преступлениях". "Пушкина стали гнать потому, что он не пожелал и не мог стать на путь предательства, лжи и преступлений против правительства. Начинается работа Бенкендорфа и III Отделения. В письме от 30 сентября 1826 года. "...Бенкендорф, надзору которого Пушкин был поручен, сообщил ему, что Государь не только не запрещает приезда в столицу, "но предоставляет совершенно на Вашу волю" и дальше следовала оговорка "с тем только, чтобы предварительно испрашивали разрешения через письма". При этом Бенкендорф подтвердил Пушкину, что сочинений Его НИКТО, КРОМЕ ГОСУДАРЯ рассматривать не будет и передал ему царское поручение заняться "предметом о воспитании юношества". В действительности Бенкендорф сам становится цензором Пушкина и всемерно стесняет его свободу. За Пушкиным начинают следить, вскрывать его корреспонденцию, стеснять свободу передвижений, выдумывать и расследовать несуществующие преступления и именем Государя осыпать выговорами и обидными замечаниями". Пушкин составляет докладную записку "О народном образовании" весьма консервативную по своему характеру. Он считает, например, необходимым "во что бы то ни стало подавить воспитание частное" и "увлечь все юношество в учебные заведения, подчиненные надзору правительства". Реформы предлагаемые Пушкиным в области народного образования по своему существу направлены против масонства. Пушкин имел ясное представление, как коверкали души русских подростков в частных учебных заведениях, содержимых иностранными проходимцами, среди которых в роли преподавателей часто выступали иностранные масоны. Закрыть частные учебные заведения на некоторое время было необходимо. Это сразу бы сократило возможности русских и иностранных масонов нравственно и политически разлагать русское юношество. Пушкин против того, чтобы в учебных заведениях существовали порядки похожие на те, которые существовали в Царскосельском Лицее в котором он обучался. Пушкин осуждает, что во "всех училищах дети занимаются литературою, составляют общества, даже печатают свои сочинения в светских журналах. Должно обратить серьезное внимание, - пишет он, - на рукописи, ходящие между воспитанниками. За найденную похабную рукопись положить тягчайшее наказание, за возмутительную - исключение из училища, но без дальнейшего гонения по службе". И, вот, подобная записка, Бенкендорфом, или кем-то другим из высокопоставленных лиц, была истолкована, как увлечение Пушкина "безнравственным и беспокойным" просвещением. Необходимо было обладать исключительным цинизмом, чтобы оценить подобным образом высказанные Пушкиным трезвые и умные взгляды на народное образование. Передав Пушкину благодарность Николая I за составление записки о народном образовании Бенкендорф сообщает ему затем, что будто бы "Его Величество при сем заметить соизволил, что принятое вами правило, будто бы просвещение и гений служат исключительным основанием совершенству, есть правило опасное для общего спокойствия, ЗАВЛЕКШЕЕ ВАС САМИХ НА КРАЙ ПРОПАСТИ и повергшее в оную толикое количество людей". Если бы Николай I даже бы и высказал подобное несправедливое мнение о записке Пушкина, то он, конечно, никогда бы не счел нужным после состоявшегося примирения, так бесцеремонно указывать Пушкину на его прошлые юношеские прегрешения. Николай I не был способен на столь мелочные и подлые уколы. Оценка, которую сделал Николай I Пушкину после беседы: "Это самый умный человек в России". Бенкендорф же отчитывает самого умного человека России как мальчишку, издевается над ним, приписывая ему мнения каковых он вовсе в записке не высказывает. Тайный смысл письма Бенкендорфа следующий: "Если тебя простил царь, если он назвал тебя умнейшим человеком России, - не надейся, что тебя простят другие, которым ты бросил дерзкий вызов. Царь простил тебя, но другие не простят тебе твоей измены. Ты забыл, что народная мудрость говорит: "Жалует Царь, да не жалует псарь". "Унизительная и придирчиво враждебная опека Бенкендорфа, пишет В. Иванов, - в силу которой не только литературная, но и личная жизнь поэта оставалась до самой его смерти под полицейским надзором, - с каждым годом усиливалась". Бенкендорф принимает на себя роль гувернера 30-летнего Пушкина и покровительственно поучает его, как мальчишку, как ему жить и какой держаться и в дальнейшем линии поведения. Создалось невыносимое положение. Бенкендорф стал стеной между поэтом и Государем. Пушкин не мог пробить этой стены. Все делалось от имени и именем Государя, который не знал, что Бенкендорф, искажает его волю и принимает в отношении поэта меры, которые Царь-Рыцарь, по благородству своего характера, никогда не мог бы одобрить. Государь уважал и любил поэта, он желал ему добра, а не зла, он, не допускал низости людской, был уверен, что его представитель выполнит свято его волю и будет охранять и оберегать великого человека. Пушкин знал, что Государь не при чем в той бесчестной роли, которую по заданиям темных сил, выполнял Бенкендорф, подвергая поэта стеснениям, унижениям и оскорблениям. "Не Он (Имп. Николай!) виноват в свинстве его окружающих", - писал Пушкин своей жене. Масонство создало настолько запутанную обстановку, которую без трагического финала изжить было невозможно. По мере созревания таланта Пушкина и роста его славы, возрастала и ненависть масонства в отношении Пушкина, которые гнали "его свободный чудный дар" до тех пор, пока рука подосланного с "пустым сердцем" убийцы не погасила исторической славы России". (В. Иванов. Пушкин и масонство, стр. 51-52).