Эпоха викингов в Северной Европе

Этот тип обряда надежно зафиксирован не ранее 570–600 гг… [276, с. 70–72; 287, с. 64; 273, с. 30]. Он резко отличен от традиционного для Средней Швеции обряда кремации, с захоронением под курганной насыпью. Погребения вендельского типа занимают совершенно особое место во всей совокупности погребальных обрядов Скандинавии VII–VIII вв.

К этому времени обычай ингумации мертвых широко распространился в южной части Скандинавии (Ютландия, Зеландия, Вендсиссель, Борнхольм Эланд, Готланд, Сконе), нигде однако не вытеснив полностью обычая кремации (в Средней Швеции остававшегося господствовавшим) [298, с. 82–216; 300, с. 282–312; 406, 38–47; 398, с. 30–91; 399, с. 602–610; 390, с. 109–168]. Чрезвычайно однороден инвентарь погребений (в мужских могилах — детали одежды, иногда — фибулы, бытовые вещи, привешенные к поясу — ножи, оселки, отдельные предметы вооружения; в женских — наборы украшений; две фибулы на плечах, третья — на груди, ожерелья, подвески, булавки, и привешенные к поясу игольники, ключи, ножи). Эти вещи найдены в погребениях с различными способами захоронения (кремация — ингумация), и разнообразными погребальными конструкциями (курганы, каменные оградки-от прямоугольных до ладьевидных, намогильные стелы — поминальные камни, bautastenar); они представляют собой развитие местных, племенных традиций, как правило, зафиксированных на каждой из территорий еще в раннем железном веке. Картина осложняется, правда, общескандинавским процессом постепенного распространения с юга па север обычая ингумации мертвых, а также различными взаимными влияниями, естественными в условиях соседства. Однако для каждой области можно выделить особый, только ей присущий, или ведущий, тип могил (в Средней Швеции — урновые сожжения под невысоким курганом, в Сконе — «могилы с очагами» и т. д.). В то же время другие встречающиеся здесь варианты обряда имеют точные соответствия в соседних областях (так, в Сконе из Норвегии проникает традиция каменных оградок, из Средней Швеции — обычай возводить курганы, и пр.). Пестрота обряда объясняется, во-первых, различием древних племенных традиций, во-вторых, их взаимодействием. Социальная структура, стоящая за всеми этими вариантами — сравнительно однородна. Различия в оснащении могил (от мужских погребений с отдельными предметами вооружения, и женских — с ключами, до безынвентарных) не выходят за пределы различий внутри большесемейных домовых общин. Общество, зафиксированное «ансамблем некрополя» Скандинавии VII–VIII вв., состояло из таких, в общем, равноценных больших семей, объединенных в родовые союзы [110, с. 24–30]. Нет никаких признаков выделения более или менее широких общественных групп, не вписывающихся в эту структуру.

Упландские ингумации в ладье вендельского типа на этом фоне выступают как погребальный обряд немногочисленной, но господствующей социальной группы. Замкнутые, состоящие только из погребений вендельского типа кладбища — это династические могильники местных вождей. Социальные функции вендельских династов, новым по характеру обрядом противопоставленных основной массе общинников, обрисовываются с достаточной полнотой. Наборы защитного и наступательного оружия, вероятнее всего, связаны с руководством военной организацией, ополчением. Вендельские мечи, копья, щиты, шлемы отделаны с исключительной пышностью и великолепием [283]. Особенно показательны шлемы. Их конструкция восходит к поздним восточноримским образцам [260, с. 158–166], а декор связан с сюжетами скандинавской мифологии или эпоса [288]; при этом изображенные на чеканных бронзовых позолоченных пластинах божества или герои вооружены, снаряжены и одеты точно так, как (если судить по инвентарю погребений) носители этих шлемов — вендельские династы. Торжественное, парадное вооружение и конская сбруя вряд ли предназначались для боя. Скорее, они служили для церемониальных выездов и ритуалов, связанных с регулярными сборами народного ополчения, которые совпадали как с религиозными праздниками, так и с собраниями тингов.

Стрелы (без луков, но связками до полутора десятков), как и остальное оружие, следует рассматривать как символы власти (посылая стрелу, скандинавские конунги собирали ополчение и тинг [215, с. 307]). Пиршественные наборы в погребениях также, видимо, маркируют некие административные функции: в варварском обществе пир, начальная форма норвежской «вейцлы» или шведского «ёрда», был важной формой социальной связи вождя с подвластными ему общинниками [47, с. 30–31; 234, с. 76].

Пир одновременно выполнял и ритуальные функции. Гривна с привесками — «молоточками Тора», найденная в одном из погребений Вальсъерде вместе с кузнечным набором (древнейшая в Швеции) [285, I, t. 36], возможно указывает на особую роль вендельских династов в сфере культа: в упсальском храме идол громовержца, покровителя кузнецов Тора, занимал центральное место, между Одином и Фрейром.

Концентрация в могилах вендельского типа импортов и роскошных ремесленных изделий (посуда, оружие, сбруя) указывают на монополию внешней торговли. Продукция местного и зарубежного ремесла, представленная в синхронных материалах Хельгё, поступая через этот и, может быть, другие подобные центры, сосредотачивалась в распоряжении вендельской знати. Ее особое экономическое положение подчеркивает и обилие скота в могилах — с гомеровских времен характерная черта родовой аристократии на раннем этапе ее возвышения.

Для определения социальных функций вендельских династий исключительную ценность представляют наблюдения о связи между могильниками вендельского типа, и поселениями с топонимами на — tъn («ограда», «укрепление», ср. слав, «тын»); эти локальные центры ремесленно-торговой активности по средневековым источникам известны как административные центры территориальных округов Средней Швеции, хундаров [311, с. 47; 354, с. 37; 286, с. 34–35].

Среднешведский hundar, также как härad в Гаутланде, генетически — «сотенный округ» (bar — «войско», hund — «сотня»), т. е. организационная единица военно-демократического ополчения. Каждый такой округ выставлял сотню воинов. В эпоху викингов на основе этих ополчений (выставлявшихся первоначально родовыми союзами) формируется общенародное ополчение, ледунг, в XI–XII вв. приобретающий характер своего рода государственной повинности; «коммутация ледунга», замена службы в ополчении денежным налогом, и в Швеции, и в Норвегии, и в Дании стала одним из проявлений феодализации и обусловила сохранение этой территориально-административной системы в эпоху средневековья [48, с. 173].

Выросшая па родовой основе система территориальных округов, возглавленных династиями местной знати, пришла в VII–VIII вв. на смену централизованной племенной организации V–VI вв., с королями-жрецами во главе. Сходные территориальные структуры в более раннее время археологически фиксируются в Дании, а в более позднее время по письменным источникам известны в Норвегии (где до конца IX в. существовали независимые мелкие королевства-фюльки) [409, с. 194–197; 47, с. 93]. В одном из норвежских фюльков, Рогаланде [390, с. 220, 223], исследован курган VIII в. с погребением в корабле (Гуннарсхауг), хронологически предшествующим знаменитым «королевским курганам» Вестфольдингов (Усеберг, Гокстад, Туне); норвежский обряд, в эпоху викингов ставший привилегией высшей знати, генетически, по-видимому, связан со шведскими погребениями вендельского типа.

Знать, возглавившая возникшие в VII–VIII вв. локальные объединения, не только сосредоточила в своих руках небывалую экономическую, политическую, идеологическую власть, но и создавала адекватные этой власти новые формы культуры. До нас дошли наиболее яркие ее проявления в художественном ремесле («вендельский стиль» [284]), ювелирном производстве, основывающемся на англосаксонской и франкской технологии (золото с гранатовыми инкрустациями в перегородчатой технике [280, с. 186–193]). Погребальный обряд вендельского типа относится к явлениям того же порядка, но генезис его остается неясным [362, с. 192–203].

Истоки вендельской традиции не удается опознать в немногочисленных ингумациях в ладье более раннего времени (Слусегорд на Борнхольме, Конгсхауг в Мере, Норвегия) [305, с. 213–239; 294, с. 175–194]. Наибольшее сходство вендельские погребения имеют с англосаксонскими курганами в Саттон-Ху и Снэп. Первый из них, с кораблем, погребальной камерой, оружием, королевскими регалиями, золотыми монетами и прочим исключительно богатым инвентарем, датируется не позднее 625–630 гг. [302; 312, с. 103–104]. Обычно английские памятники рассматривают как производные от среднешведских; однако детальный анализ основных компонентов культурного комплекса, представленного в Саттон-Ху и памятниках «вендельской культуры» позволяет в ряде аспектов допустить если не независимое развитие, то, по крайней мере, опору на некий общий, континентальный источник [414, с. 212–218]. В этом случае показательно, что англосаксонская традиция рано возникает, и рано обрывается по сравнению со шведской; но при этом она представлена намного более яркими и насыщенными образцами.