Археология и исследование русского средневековья

В. Янин

Археология и исследование русского средневековья

Доклад академика В.Л. Янина при вручении большой золотой медали им. М.В. Ломоносова 1999 года

В моей жизни дважды случились события, которые мне хочется назвать поворотными. Первое было поворотным лично для меня, когда я в далеком 1947 г., по окончании первого курса истфака МГУ, впервые оказался в экспедиции Артемия Владимировича Арциховского в разрушенном войной Новгороде. Отправляясь на первую производственную практику, я не предполагал, что навсегда определяю свою научную судьбу. Экспедиция лета 1999-го стала моим 51-м полевым выездом в этот город.

Второе событие стало поворотным для всей отечественной археологии, изучающей наше средневековье. Я имею в виду открытие в Новгороде 26 июля 1951 г. первой берестяной грамоты. Через год нам предстоит отметить 50-летний юбилей этого события. К нему мы приходим с результатом, который тогда, 50 лет назад, показался бы фантастическим: в Новгороде найдено уже 915 берестяных грамот XI-XV вв. Еще 84 берестяных документа извлечены из культурных напластований Старой Руссы, Смоленска, Торжка, Пскова, Твери, Москвы, Старой Рязани – в России, Мстиславля и Витебска – в Белоруссии, Звенигорода Галицкого – на Украине. Всего в 11 древнерусских городах обнаружено 999 берестяных текстов. Первая же такая находка полевого сезона 2000 г. станет тысячной!

В чем смысл этой не имеющей прецедентов коллекции? Впрочем, я вправе услышать вопрос: а почему она беспрецедентна? Разве открытие древних папирусов не преобразовало историю эллинистического и римского Египта?

Дело в том, что существует качественное различие этих двух пластов письменности. Папирусы обнаруживаются в условиях вторичного использования, вырванными из породившего их бытового контекста. Берестяные грамоты сохраняют прочную связь с таким контекстом. Их находят на тех древних усадьбах, куда они были адресованы или где они были написаны, в окружении вещевых реалий, принадлежавших их адресатам или их авторам. По именам адресатов мы получаем возможность назвать имена владельцев и жителей раскапываемой усадьбы, установить их взаимоотношения с соседями, а по хронологической вертикали – выяснить их генеалогические связи с предками и потомками. Археология, до того говорившая молчаливым языком древних вещей, обрела живой и порой очень громкий голос. Хор мужских, женских и детских голосов через многие столетия вновь звучит среди безмолвных остатков древних построек.

И снова скептик вправе сказать: подобные хоры раздаются сегодня вокруг нас и чаще всего в них слышна никому не интересная бытовая болтовня. Возражаю скептику. Процесс письма на бересте, требовавший заметного физического усилия, не располагал к пустословию. Практически любой берестяной текст, даже фрагментарный, содержит важную для исследователя новую информацию. Но дело не только в этом.

Главным источником наших сведений о средневековой Руси до сих пор остаются летописи. Однако интерес летописца всегда был избирателен. Его внимание привлекали яркие события -объявление войны, заключение мира, смерть князя, выборы епископа, сооружение храма, эпидемия, эпизоотия, явление кометы, затмение солнца… Медленные процессы общественного развития, хорошо видные только на расстоянии, его не интересовали, отчего средневековье часто представляется чрезмерно стабильным. К тому же самый древний летописный текст относится к началу XII в., события VIII-XI столетий описаны в нем на основании главным образом устных рассказов и припоминаний. Сам же этот текст сохранился в рукописях XIV и XV вв., будучи не раз редактирован. Существуют важные для понимания прошлого древние законодательные памятники, но их нормы, естественно, малоподвижны, отражают порой исходную, а не реальную ситуацию.

Вообще для ранних периодов нашей истории база аутентичных письменных источников скудна. Причина этому – пожары, периодически уничтожавшие наши деревянные города с их скученной застройкой. До находки берестяных грамот были известны лишь три пергаменных листа домонгольского времени с текстами, касающимися гражданской истории. Все они датируются первой третью XIII в. Рад сообщить, что число берестяных грамот Xl – начала XIII столетий уже превысило 400.

На протяжении последних 70 лет раскопки древнерусских городов ведутся систематически. Особенно значительны они в Новгороде, где начиная с 1932 г. непрерывно работает самая долговременная в мире археологическая экспедиция. Внимание исследователей к этому городу объясняется не только его выдающимся историческим значением, но и особыми условиями сохранности в его почве древностей.

Новгород возник на плотных глинах, затрудняющих вертикальный сток дождевых и паводковых вод. Его культурный слой до предела насыщен влагой, препятствующей аэрации и, следовательно, процессам гниения любой органики. А коль скоро главным поделочным материалом на Руси было дерево, в земле сохраняются остатки строительных конструкций и деревянного бытового инвентаря, а также изделия из кожи, кости, тканей, зерно, кости животных, изучение которых дает представление об агросистеме, составе стада и охотничьих предпочтениях наших далеких предков. Если во многих других древних городах время сохраняет лишь каменные, стеклянные и отчасти металлические предметы, то есть ничтожный процент бытового инвентаря, новгородский культурный слой сберег для нас все, что когда-либо отложилось в нем, давая нам возможность увидеть предка в окружении привычных ему вещей – от транспортных средств и домашней утвари до музыкальных инструментов и произведений прикладного искусства.

Великолепная сохранность дерева, в частности настилов уличных мостовых и нижних венцов многочисленных срубов, позволяет не только детально членить культурный слой на узкие хронологические отрезки (число настилов, наслоившихся на протяжении X-XV вв. на уличных мостовых Новгорода, достигает 28-30), но с помощью дендрохронологического метода датировать время сооружения каждого нового яруса мостовых. Это, в свою очередь, дает возможность датировать раскапываемые жилые и хозяйственные усадебные комплексы с необходимой уверенностью, которая сотни раз подкреплялась свидетельством "говорящих" находок. В слоях XII или XIV в. находились берестяные грамоты, адресованные лицам, которые известны из летописных сообщений соответственно XII или XIV в. В слое XI в. обнаружены западноевропейские монеты этого времени, в слое Х в. – арабские монеты Х в. и т.д., в слое 30-х годов XI в. – печать Ярослава Мудрого, во всех слоях – сотни свинцовых печатей деятелей именно того времени, которое обозначено их стратиграфическим положением.

Не вдаваясь в детали, подытожу сказанное выводом: цель археологического исследования древнерусских городов (а сходные условия сохранности древностей свойственны Пскову и Смоленску, Твери и Москве, Торжку и Витебску, Полоцку и Старой Руссе) состоит в расширении круга источников познания истории, в поисках возможностей увеличения объема информации, в том числе и о тех сферах прошлого, которые не находили отражения в традиционных письменных источниках. Открытие же берестяных грамот в корне изменило программу археологических исследований. Если прежде археология средневековья сосредоточивалась на датировке древних предметов, познании способов их изготовления, изучении торговых взаимосвязей, то есть была погружена в мир материальной культуры, то теперь ее занимают проблемы, бывшие раньше исключительным достоянием исследователей традиционных письменных источников.